Юрий Брайдер - Особый отдел и пепел ковчега
— А вдруг Востроухов собирался преподнести их князю тьмы вместо памятного сувенира, — пошутил Цимбаларь. — Ведь такие образчики человеческого рода, как Иосиф Виссарионович, у сатаны на особом счету.
— Да, забыла сказать, — спохватилась Людочка. — просматривая все сообщения, хоть как-то касавшиеся покойного маршала, я наткнулась на милицейскую сводку, согласно которой его квартира была ограблена спустя несколько недель после похорон. Подробности, к сожалению, неизвестны.
— Занятно, — произнёс Цимбаларь уже совсем другим тоном. — А кто сейчас проживает в этой квартире?
— О, это целая история. После смерти маршала никакого завещания так и не нашлось. Таким образом Анатолий Сопеев остался с носом, поскольку юридически он был Востроухову абсолютно чужим человеком. Всё движимое и недвижимое имущество досталось наследникам третьей очереди — внучатым племянникам, троюродным братьям, своякам и так далее. Всего набралось около тридцати претендентов, главным образом со стороны жены. Большую часть имущества они растащили, а квартиру продали и деньги со скандалом разделили. Так что часы Сталина сейчас могут оказаться где угодно, хоть у чёрта на куличках.
— Тридцать человек! — ахнул Кондаков, внимательно прислушивавшийся к разговору. — Их всех и за год не проверишь.
— А что я тебе говорил? «Раз-гад-ка где-то ря-дом»! — прикрыв телефонную трубку, передразнил Кондакова Цимбаларь. — Не видать тебе в этом месяце зарплаты, как папуасу северного сияния... На, дальше сам разговаривай.
— Куда вы там пропали? — забеспокоилась Людочка. — Я вообще-то девушка мнительная и к известиям, поступающим с кладбища, отношусь с некоторым опасением.
— Всё нормально, — буркнул слегка раздосадованный Кондаков. — Тут что-то телефон барахлит.
— Вам сейчас лучше разделиться, — посоветовала Людочка. — Вы, Пётр Фомич, возобновите прежние знакомства с ветеранами военной разведки, желательно с теми, которые в начале девяностых годов ещё находились на действительной службе. Пусть вспомнят всё, что знают о Востроухове. Предпочтение отдавайте компрометирующим сведениям... Затем прошвырнитесь по людям, которые могли видеть маршала голым. Имеются в виду массажисты, банщики, любимые женщины и денщики. Маршалу положен денщик?
— Официально нет, но на самом деле — да. Жаль, я до генерала не дослужился! — мечтательно вздохнул Кондаков. — Тогда взял бы тебя в адъютанты, а Цимбаларя в денщики.
— А Ваню? — напомнила Людочка.
— А Ваню вместо говорящего попугая. У многих высших чинов армии и флота такие имелись, начиная с адмирала Нельсона.
— Ваня, между прочим, всё слышит и обещает разделаться с вами, как Годзилла с Нью-Йорком.
— Передавай ему привет. Хороших глюков на новом месте!
— Сашка пусть займётся этой историей с квартирой, — продолжала Людочка. — Линия весьма многообещающая. Туда могли наведаться те, кто потом вскрыл могилу. В настоящий момент дело прекращено в связи с отсутствием следственной перспективы.
— Ничего, скоро эта перспектива засияет, как кремлёвская звезда, — косясь на Цимбаларя, пообещал Кондаков.
— Тогда за дело.
— Уже идём, только перекусим, — рявкнул в трубку Цимбаларь, с вожделением прислушивавшийся к весьма специфическим звукам, свидетельствовавшим о том, что в соседнем кабинете накрывают пиршественный стол.
Предварительно выяснив, какой территориальный орган занимался расследованием ограбления маршальской квартиры и где сейчас находится списанное дело, Цимбаларь незамедлительно направился по указанному адресу.
Настроение у него было самое радужное, как у любого человека, сорвавшего изрядный куш на бегах или в казино. Правда, выигрыш ещё предстояло выбить из Кондакова, но это, как говорится, было уже делом техники, тем более что до ближайшей зарплаты оставалась целая неделя.
Архив располагался на задворках межрайонной прокуратуры в мрачноватом здании бывшего каретного сарая. Цимбаларь бывал здесь неоднократно, каждый раз удивляясь тому, что за весьма короткий промежуток времени штат архива вновь обновился. Такой текучки кадров не знал даже известный банк «Золотой глобус», где в текущем году убили семерых управляющих подряд.
Вот и сейчас ему пришлось объясняться с совсем юной девушкой, наверное, только что закончившей среднюю школу. Взяв требование, от руки написанное Цимбаларем на бланке особого отдела, она ушла в соседнее помещение и как в воду канула.
Девушка вернулась только минут через сорок, когда Цимбаларь от нетерпения уже был готов крушить ногами паркет (эх, жаль, что природа не дала ему копыт!). Её сопровождала другая служащая архива, преклонный возраст которой невольно внушал уважение.
Возвращая требование, ветеранка архивной службы сказала:
— К сожалению, интересующее вас уголовное дело на данный момент отсутствует.
— Вот те на! — картинно удивился Цимбаларь. — Как это отсутствует? Архив — не библиотека, где любую единицу хранения можно взять на неопределённый срок. Но уж если так случилось, хотя бы скажите где это дело может находиться?
— Мы не справочное бюро, — нервно ломая пальцы, отрезала ветеранка.
— Хотите, чтобы аналогичный вопрос вам задал начальник секретариата Главного следственного управления? — вкрадчивым тоном осведомился Цимбаларь. — Видите, на моём требовании написано: «Особый отдел». Я не в фигли-мигли играю, а расследую дело государственной важности.
Девушка судорожно всхлипнула, а ветеранка недрогнувшим голосом сказала:
— Дело пропало. Какие-либо записи в формуляре отсутствуют, а папки на месте нет. Мы уже все соседние полки обыскали. Можете на нас жаловаться.
— И часто у вас такое случается?
— Не часто, но случается. — Обе сотрудницы архива глаз на Цимбаларя не поднимали. — Кто-то за нашей спиной проворачивает всякие грязные делишки, а отвечать приходится нам.
— Ладно, я никому не скажу о пропаже. — Покопавшись в карманах, Цимбаларь выложил на стол две шоколадные конфеты, оставшиеся после вчерашнего банкета в кладбищенской конторе. — Только вы узнайте по формуляру фамилию должностного лица, возбуждавшего дело.
Старшего следователя Плугового он нашёл сравнительно легко, но целый час дожидался, пока тот освободится. В отделе милиции проходило опознание насильника, сопровождавшееся непрерывной беготней оперативных сотрудников, воплями родственников жертвы, требовавших немедленной сатисфакции, и зловещим шумом, доносившимся из помещения уголовного розыска, где всё это мероприятие и происходило. Лишь иногда через двойную дверь в коридор доносились малоразборчивые реплики: «Ты ему пальцы не трогай... пальцы ещё пригодятся... Ты ему лучше яйца прищеми...»
Когда им наконец удалось встретиться, Плуговой дышал, словно стайер, только что закончивший дистанцию, и всё время утирался бланками протоколов, серая бумага которых годилась для любых гигиенических нужд.
Известие о том, что по его душу явился сотрудник какого-то загадочного особого отдела, не произвело на Плугового никакого впечатления. В системе МВД следователи были особой кастой, подчинявшейся лишь собственному главку, потому и нравы в их среде царили самые независимые.
После завершения формального знакомства Цимбаларь спросил:
— Вы помните дело девяносто восьмого года, касавшееся ограбления квартиры маршала Востроухова?
— Девяносто восьмого? — Плуговой смотрел на него, словно старый цепной пёс на игривого щенка. — Да я даже своих прошлогодних дел не помню. Их у меня побольше, чем любовниц у Дон-Жуана.
— Тем не менее Дон-Жуан не поленился составить список своих увлечений, ставший достоянием благодарных потомков, а в первую очередь Мольера, Байрона, Гофмана и Пушкина. — Цимбаларь не преминул блеснуть эрудицией.
— Будь по-вашему, — устало вздохнул Плуговой. — Сейчас гляну...
Кабинет следователя напоминал собой нечто вроде храма Официальной Бумажки, папки с которыми не только распирали канцелярские шкафы, но и громоздились повсюду, включая подоконники, стулья и антресоли. В этом святилище письменной информации, где елей заменяли чернила, а молитвы — суконный, чиновничий язык, компьютер, притулившийся на уголке стола, выглядел совершенно чужеродным предметом.
Последовательно перелистав три или четыре пухлые амбарные книги, следователь сказал:
— Верно. Был такой случай. Сразу после ноябрьских праздников. Выезжала опергруппа в составе следователя, то есть меня, эксперта-криминалиста, инспектора-кинолога и сотрудника уголовного розыска... Подождите, подождите... — Он присмотрелся к каким-то непонятным значкам, выставленным на полях книги, и со словами: «Всё!» — захлопнул её.
— Что значит «всё»? — не понял Цимбаларь.
— То и значит. Информация закрытая.
— Это что-то новенькое! — возмутился Цимбаларь. — Учтите, я имею самые серьёзные полномочия. Ваш долг — оказать мне максимальное содействие.
