Юрий Брайдер - Особый отдел и пепел ковчега
Поскольку Шлямин на эти слова никак не отреагировал, к обвинениям присоединился и Кондаков:
— Не надо отпираться! Нам доподлинно известно, что вскрытие могилы организовал бывший директор кладбища Айрапетянц. Он заранее пригнал автокран, а сам, пока вы занимались черной работой, отвлекал сторожа. Разве не так?
— Может, и так! — огрызнулся Шлямин. — Только в чём здесь моя вина? Я простой работяга! Мне директор приказал во вторую смену выйти, вот я и вышел. Считай, задарма всю ночь хребтину гнули. Получили по бутылке водки и по сотне баксов.
— Вас пока никто и не обвиняет. Расскажите всё, как было, — и дело с концом.
— Ничего я не буду рассказывать, хоть котлеты из меня делайте! — отрезал Шлямин. — Напарник мой, Никишин, сболтнул по пьянке лишнее, так его на следующий день машина сбила. При всём честном народе! Сначала сбила, а потом задним ходом вернулась и голову переехала, чтобы наверняка... Нет, я его ошибки повторять не собираюсь. Никто моих детей кормить не будет!
— В ту ночь, значит, вас всего двое было? — как бы между делом уточнил Кондаков.
— С директором трое! — воскликнул Шлямин. — Теперь я один остался.
— А те, другие... На которых вы работали... Сколько их было?
— У них самих и спрашивайте, если встретиться угораздит... Они свой интерес имели. Я же человек подневольный.
— Несанкционированное вскрытие могилы — это ещё цветочки, — продолжал Кондаков. — Хотя соответствующая статья в кодексе имеется. Но попутно ваша компания до полусмерти избила человека, который приходился маршалу побочным сыном. За это тоже отвечать придётся.
— Клянусь детьми, я его даже пальцем не тронул! — Задетый за живое Шлямин одним ударом загнал лопату в землю. — Это всё те, другие!
— Ты дурака-то не валяй, — с холодной улыбочкой молвил Цимбаларь. — Нам твои клятвы до одного места. При желании можно легко доказать, что травмы, полученные сынком маршала, нанесены именно твоей лопатой. Так и на шконку загреметь недолго. Уж тогда твои детки точно сиротами останутся. Годиков этак на пять-шесть.
— Бог вас накажет! Я месиловкой отродясь не занимался. Тот фраер сам прокололся. — От волнения Шлямин перешёл на блатной жаргончик. — Сначала всё баланду разводил, центряк обещал, а когда гроб открыли, там одна фигня оказалась. Пепел какой-то... Вот они ему за порожняк и вломили по первое число.
— А пепел? — не сдержался Цимбаларь.
— Да не видел я ничего толком! Мы в тот момент плиту на место ставили. А всё освещение — две синие лампочки. Для светомаскировки, значит... Только слышал, как они били и матерились, а он стонал. Потом ещё и грозить стали, чтоб он язык за зубами держал.
— А иначе, говорили, пошлём тебя к северным оленям, — со значением добавил Цимбаларь.
Лицо Шлямина передёрнулось от ужаса.
— Так это вы и есть! А теперь, значит, за мной пришли? Нет, сволочи, я просто так не дамся! — Он снова выставил лопату наперевес.
— Оставь его в покое. — Кондаков потянул Цимбаларя за рукав. — Видишь, у мужика истерика... Пошли, мы и так узнали почти всё, что хотели.
Глава 6
ВЕЗДЕ ДУРДОМ
— Не может быть, чтобы бетил вот так запросто пропал, — говорил Кондаков, ползая вокруг могилы маршала чуть ли не карачках. — Это ведь не печная зола и не сигаретный пепел, а сверхъестественная субстанция... Какой-то след обязательно должен остаться. Или свечение, или таинственные знаки на земле...
— Но если ни того ни другого нет, позволительно предположить, что само это место приобрело волшебные свойства, — с самым серьёзным видом заметил Цимбаларь, — Побудь здесь денёк-другой для проверки. Авось с неба упадёт бриллиант, унесённый шальным ураганом из дворца индийского раджи, или тебя осенит счастливая идея, которая поможет нам раскрутить это дело.
— Хм, а это мысль. — Кондаков с карачек перешел На корточки. — Сотка московской земли вдруг становится удачливой, а вследствие этого расцвёл и обогатился весь город. Превратился в некое подобие Багдада времён халифа Гаруна аль-Рашида, Ну где это видано, чтобы простенькая квартирка в центре стоила пятьсот тонн баксов, а шлюхи просили за свои услуги целый стольник? Да и мэр наш — ни дать ни взять сказочный волшебник. Что только ни задумает, всё сбывается. Даже пчёл своей воле подчинил.
— Ладно, сделаем анализ. — Цимбаларь, орудуя перочинным ножом, принялся собирать кладбищенскую землю в пластиковый пакет. — А ну как что-то из ряда вон выходящее и обнаружится!
— Будем надеяться, — кивнул Кондаков. — Ну а сейчас, когда с загробной жизнью маршала всё более или менее ясно, надо вплотную заняться его жизнью. Заодно и обстоятельствами смерти. Могу побиться об заклад, что разгадка где-то рядом.
— А на что споришь? — поинтересовался Цимбаларь.
— На всю зарплату.
— Идёт! Пари принимается. В пику тебе моё мнение таково: с этим делом нам ещё мудохаться и мудохаться.
— По рукам!
Экономя батарейки мобильников, опера позвонили Людочке из кладбищенской конторы, вновь вытурив оттуда директора. Попросив навести справки о гражданине Айрапетянце, они заодно поинтересовались её успехами.
— Занимаюсь с Ваней, — ответила Людочка. — Готовлю его к роли психа. Если всё пойдёт строго по плану, к вечеру он уже окажется в «Сосновом бору».
— Ты вот на что обрати внимание, — наставительным тоном сказал Кондаков. — Когда будешь ставить ему симптомы, избегай казённых формулировок, которые психиатры и так знают назубок. Ваня должен описывать признаки болезни своим собственным языком, пусть и не совсем цензурным. Если будет назначено повторное обследование, а такое в принципе возможно, ему ни в коем случае нельзя повторяться. Ни одной заученной фразы, ни единого избитого оборота. Побольше импровизации. Всё должно выглядеть предельно естественно, даже в ущерб логике. Следуя такой тактике, он продержится в лечебнице как минимум дней пять, а больше нам и не нужно.
— Обязательно воспользуюсь вашими советами, — ответила Людочка. — Чувствуется, что тема психопатии вам очень близка. Не то вы сами в дурдоме сиживали, не то других туда сажали.
— Ты особо не язви. От дурдома, как и от тюрьмы, зарекаться не след. Лучше скажи, что слышно нового по маршалу Востроухову?
— К сожалению, большая часть его жизненного пути пришлась на годы, когда про Интернет и слыхом не слыхивали. Что касается там всяких служебных заслуг, то иной точки зрения, кроме официозной, на сей счёт не существует. Не человек, а прямо икона, на которую должно молиться подрастающее поколение... Хотя в прессе постперестроечного периода есть смутные упоминания о каких-то трениях, имевшихся у Востроухова с коллегами по оружию. То ли он собрал чемодан компромата на тогдашнюю верхушку военного ведомства, то ли его самого уличили в должностных злоупотреблениях. Тем не менее церемония отставки была обставлена вполне благопристойно, со всеми полагающимися для такого случая почестями. После девяносто пятого о нём уже практически не пишут. Ни в контексте хвалебном, ни в контексте хулительном. Забвение — это как разминка перед вечным успокоением... Мне удалось раздобыть несколько фотоснимков, где маршал позирует, так сказать, голышом — на пляже, на гимнастической площадке. Никаких подозрительных отметок на его коже обнаружить не удалось, что, по-моему, вполне объяснимо. Ведь Востроухов, в отличие от Сталина, не знал об истинных свойствах бетила и не уделял футляру, в котором тот находился столь исключительного внимания.
— Ну и зря! — изрёк Кондаков. — Вот поэтому и афганскую войну продули.
— Войну продули без участия Востроухова. Когда он по заданию Генштаба отвечал за это направление, дела у советских войск как раз-таки шли неплохо... А вы откуда звоните?
— С кладбища.
— Всё там закончили?
— Как тебе сказать... — начал было Кондаков, но трубку у него забрал Цимбаларь, ревнитель голой правды.
— Вполне возможно, что все наши старания пошли коту под хвост, — без всяких околичностей заявил он. — Есть версия, что бетил, находившийся в могиле Востроухова, достался неизвестным лицам, которые обошлись с ним, мягко говоря, не совсем почтительно.
— В каком смысле?
— Пустили по ветру.
— Значит, они искали там что-то совсем другое?
— Это мы скоро узнаем от Вани. Анатолий Сопеев, ныне поправляющий свою подпорченную крышу в «Сосновом бору», присутствовал при криминальной эксгумации от начала до конца. А избит он был именно за находку бетила или чего-то очень похожего на него.
— Звучит весьма сомнительно. Повторяю, я не верю, что Востроухов был посвящен в тайну бетила. Пользуясь его содействием, он даже не догадывался, откуда валит эта благодать. Зачем ему брать в могилу какую-то побрякушку, пусть даже и принадлежавшую некогда самому Сталину. Ведь особыми симпатиями К генералиссимусу он никогда не отличался.
