Оливер Боуден - Assassins Creed. Ренессанс
– Эцио, – послышалось у него за спиной, – довольно! Имей уважение к противнику.
Молодой человек резко обернулся. За спиной стоял его дядя.
– Уважение? После всего, что было? Думаешь, если бы он победил, он бы не приказал вздернуть нас обоих на ближайшем дереве?
Марио был весь в пыли вперемешку с кровью, но держался твердо и уверенно.
– Но он не победил, Эцио. И ты не такой, как он. И никогда не становись таким, каким был он. – Марио склонился над трупом и, не снимая перчатки, закрыл ему глаза. – Да дарует тебе смерть мир, которого искала твоя несчастная, злая душа. Requiescat in pace[64].
Эцио молча наблюдал за дядей.
– Сражение кончилось? – спросил он, когда Марио поднялся с колен.
– Нет. Битва еще идет. Но исход ее почти предрешен. Роберто привел часть своих бойцов на нашу сторону. Так что наша победа – всего лишь вопрос времени. – Он помолчал. – Но у меня есть и печальные вести… Орацио мертв.
– Орацио? – встрепенулся Эцио.
– Перед смертью он успел мне сказать, что ты действовал смело. Постарайся быть достойным его похвалы, Эцио.
– Постараюсь.
Жизнь в лице дяди преподала ему еще один урок, хотя признаваться в этом он не желал даже самому себе.
– Мне пора вернуться к своим людям, – сказал Марио. – Но я принес тебе кое-что. Письмо, которое мы изъяли у одного из здешних священников. Оно предназначалось отцу Вьери. Но Франческо все равно уже уехал. Прочти это письмо. Оно поможет тебе лучше понять твоего врага. – Дядя протянул Эцио лист со сломанной печатью. – Этот же священник займется похоронами убитых. Я дам ему в помощь одного из моих сержантов.
– Мне нужно сообщить тебе кое-что важ…
– Потом! – резко прервал племянника Марио. – Сначала надо завершить то, ради чего мы здесь. После неудачи, которую они потерпели, наши враги не смогут действовать так же быстро, и надеюсь, герцог Лоренцо сообразит, что к чему, и примет надлежащие меры. Пока что преимущество на нашей стороне… Мне пора. А ты, Эцио, прочти письмо и подумай над его содержанием. И позаботься о своей руке.
Дядя ушел. Эцио оставил тело Вьери и устроился под деревом, за которым прятался чуть ранее. Над лицом мертвого Вьери уже носились мухи. Развернув письмо, Эцио начал читать.
Мессер Франческо!
По Вашей просьбе я поговорил с Вашим сыном. С Вашими суждениями о нем согласен, но лишь частично. Да, Вьери дерзок и склонен к необдуманным поступкам. Да, он привык обращаться с подчиненными как с игрушками, заботясь о них не более, чем о шахматных фигурах, и забывая, что они – живые люди, а не предметы, вырезанные из дерева или слоновой кости. Его наказания провинившихся отличаются жестокостью. Мне известно по меньшей мере о трех случаях, когда виновные остались калеками.
Но в отличие от Вас, я не считаю его неисправимым. Наоборот, способ исправить его поведение существует, и он весьма прост. Вьери ищет Вашей похвалы. Вашего внимания. Вспышки его гнева являются результатом его внутренней неуверенности, а она, в свою очередь, вызвана тем, что Вьери считает себя не соответствующим Вашим требованиям. Он часто говорит о Вас, и всегда в уважительном тоне. У него есть желание быть ближе к Вам. И если он бывает криклив, груб и сердит, все это вызвано не порочностью его характера. Он просто хочет, чтобы его заметили. Он жаждет Вашей любви.
Что касается изложенного мною, действуйте так, как сочтете нужным. Но я вынужден настоятельно просить Вас о прекращении нашей переписки. Если только Вьери узнает о содержании наших писем, у меня появятся все основания опасаться за свою жизнь.
Искренне Ваш,
фра Джокондо.Прочитав письмо, Эцио еще долго раздумывал над его содержанием. Потом снова взглянул на труп Вьери и только сейчас заметил у него на поясе небольшую сумку. Взяв ее, он вернулся под дерево и принялся извлекать из сумки все, что в ней лежало. Первым ему попался миниатюрный портрет какой-то женщины, затем – маленькая записная книжка с чистыми страницами и, наконец, аккуратно свернутый лист пергамента. Дрожащими руками Эцио развернул пергамент и сразу же понял: перед ним – еще одна страница из Кодекса…
Солнце поднималось все выше… Вскоре откуда-то появилась группа монахов с деревянными носилками, положила на них тело Вьери и тихо унесла куда-то.
Весна опять сменилась летом. Мимозы и азалии уступили место лилиям и розам. На землю Тосканы вернулся хрупкий мир. Эцио радовался медленному выздоровлению матери, однако ее душевное состояние после трагедии по-прежнему было настолько шатким, что стены монастыря казались ему единственным местом, где она сможет жить. Клаудия готовилась принести первые обеты и стать послушницей, что вовсе не радовало Эцио. Но у них с сестрой были одинаково упрямые характеры, и потому любые попытки отговорить Клаудию могли бы лишь укрепить ее решимость сделаться монахиней.
Марио много помогал своему давнему другу Роберто в управлении Сан-Джиминьяно. Воспрянувший духом Роберто оказался весьма толковым градоначальником. Сан-Джиминьяно и окрестности более не представляли собой прежней угрозы. Последние очаги сопротивления сторонников Пацци были погашены. Монтериджони наслаждался миром. В городе устроили торжества по случаю победы. Кондотьеры Марио получили честно заработанный отпуск. Каждый распорядился им по-своему: кто проводил время с семьей, кто – за кружкой вина, а иные – у местных жриц любви. Но даже во время отпуска Марио требовал от своих «головорезов» регулярно являться на учения. Оружейники по-прежнему следили, чтобы кинжалы и мечи оставались острыми, а доспехи не ржавели. Каменщики и плотники трудились над укреплением городских стен и замка. Тоскана переживала благословенное время, когда ее внешние враги были погружены в собственные заботы. На севере французский король Людовик XI воевал с остатками английских захватчиков, одновременно наблюдая за герцогом Бургундским, доставлявшим ему немало хлопот. На юге папа Сикст IV – потенциальный союзник Пацци – занимался возвышением своих родственников, а также пристально наблюдал за возведением новой величественной капеллы, которой предстояло украсить Ватикан.
Марио и Эцио часто и подолгу беседовали о той угрозе, которая, как оба понимали, никуда не исчезла.
– Я должен рассказать тебе о Родриго Борджиа, – как-то сказал племяннику Марио. – Он родился в Валенсии, но учился в Болонье и после учебы так и не вернулся в Испанию. Италия представляется ему более благоприятным местом для осуществления его честолюбивых замыслов. В настоящее время он занимает видное место в Римской курии, но его амбиции всегда были и остаются высокими. Родриго – один из самых могущественных людей в Европе, но он не только хитрый и ловкий церковный политик. – Марио понизил голос: – Родриго – нынешний глава ордена тамплиеров.
Эцио показалось, что его сердце переместилось из левой части груди в правую.
– Тогда понятно, почему он присутствовал на казни моего отца и братьев. Альберти – лишь послушный исполнитель. Все было сделано по приказу Родриго.
– Да. И он тебя не забыл, потому что именно из-за тебя он лишился своего важного оплота в Тоскане. Родриго знает, из какого рода ты происходишь и какую опасность представляешь для него. Ты всегда должен помнить: Родриго расправится с тобой при первой же возможности.
– В таком случае я должен убить его, если хочу получить обратно свою свободу.
– Мы должны постоянно держать его в поле нашего зрения. Но сейчас нам следует уделить внимание делам домашним. Идем в мой кабинет.
Они покинули сад, где прогуливались, вошли в замок и оказались во внутреннем помещении. В кабинет можно было попасть по коридору из зала, где у Марио хранились карты и оружие (прежде Эцио думал, что это и есть дядин кабинет). В комнате было не слишком светло, но и не слишком сумрачно. Вдоль стен тянулись полки с книгами. Эцио скорее поверил бы, что кабинет принадлежит какому-нибудь accademico[65], чем командиру кондотьеров. Помимо книг и рукописей, на полках стояли и лежали иноземные предметы, попавшие сюда откуда-нибудь из Турции или Сирии. Многие надписи на корешках книг были сделаны арабской вязью. Всякий раз, когда Эцио спрашивал дядю о содержании этих книг, Марио давал весьма туманные ответы.
Придя в кабинет, дядя достал из сундука кожаную сумку, из которой вынул пачку бумаг, – некоторые из документов были хорошо знакомы Эцио.
– Вот список твоего отца, мой мальчик. Правда, мне уже не следует так тебя называть. Ты теперь мужчина, настоящий воин… Так вот, к этому списку я добавил имена, которые ты подслушал в Сан-Джиминьяно. Тебе пора начинать работу, – сказал Марио, вручая ему список.
– Мой клинок найдет каждого тамплиера из этого списка, – твердо заявил Эцио. При виде имени Франческо де Пацци его глаза вспыхнули. – С него я и начну. Он – самый фанатичный в их семействе. Его ненависть к нашим союзникам Медичи не знает границ.
