Владимир Свержин - Гнездо Седого Ворона
— Вернулся… — голос был чуть слышным, но умиротворенным. Твердая, словно вытесанная из камня ладонь приподняла его затылок, и губы почувствовали край глиняной чашки.
— Это тебе поможет. Давай, пей!
Он сделал глоток, и гортань ощутила знакомый терпкий вкус. Судорожно хватаясь за уплывающее сознание, он выдохнул самое важное, что вдруг яркой вспышкой осветило мозг:
— Брат, она — жива.
* * *Седой Ворон наблюдал, как смещаются в сторону застывшего на земле лайнера мерцающие огни «Апача».
«Ну, давайте же! — повторял он. — Вам же явно недостаточно света в салоне, аварийка, и та не работает. Давайте же!» — умолял он бог весть кого. В богов мастер выживания давно не верил, уж во всяком случае, в богов, которым есть дело до обитателей этого чертовски неустроенного шарика.
В пилотской кабине ярким высверком блеснула искра короткого замыкания. В ту же секунду ток устремился по проводам в топливные баки, почти совсем опустевшие, и оттого полные горючих паров.
Яростное пламя с грохотом метнулось вверх, опрокидывая взрывной волной зависший в небе вертолет. Спустя мгновение после первого взрыва раздался второй, а вслед за этим оставшиеся в живых люди Аттилы открыли беспорядочный ураганный огонь, словно желая подстрелить сгущавшиеся над горами сумерки.
— Уроды! — страдальчески процедил Седой Ворон. — Не тратьте патроны, они мне еще пригодятся!
Он скользнул за камень, оставляя пленника без присмотра. Вернее, пленнику так показалось. Не медля ни секунды, тот выскочил из укрытия и бросился к прилетевшим, вопя, что есть сил:
— Не стреляйте, я свой!
Автоматные очереди перехлестнули его тело, разрывая плоть и выбивая из продырявленной спины град кровавых брызг.
В эту же самую секунду резидент Ноллана показался в луче вертолетного прожектора и вновь скрылся в темноте, замерев на миг, так, чтобы боковым зрением кто-либо из стрелков заметил улепетывающую фигуру.
— Он там, за ним!
«Давайте, давайте, мои дорогие, побегайте перед смертью. Главное — уйдите подальше от вертушки!»
Где-то в глубине души Седому Ворону нравились люди, действующие по инструкции. Вот, к примеру, пилот «Чинука», чем не умница? Наверняка в свое время досконально выучил устав. Аккуратно посадил вертолет, так, чтоб его не повредило взрывом, в случае попадания гипотетической ракеты в соседнюю машину.
Теперь главное — свести близкое знакомство с группой поддержки.
«Сколько там их? Всего двенадцать? Неплохо. Значит, три дюжины с лихвой отдыхают под обломками».
Он метнулся в сторону искореженных остатков американской мобильной станции наземного приведения. Талибы явно угодили в нее из 120-миллиметрового миномета. Качественно, аккурат в забитый оборудованием кунг.[5]
Машину перевернуло и осадило на задние колеса, передние уныло торчали бессмысленным памятником эпохи. Торчали вплоть до сегодняшнего дня. В ожидании «подмоги» Седой Ворон не тратил времени даром. Сейчас он сунулся в кабину, соединил контакты, запуская мотор. Колесо резко крутанулось, с силой выбрасывая в сторону бегущих мощный веер мелкого щебня, — еще трое остались лежать на взлетке, а двое замедлили ход.
— За мной, шакалы! — разведчик бросился к развалинам времен советской «интернациональной помощи».
— Обходи, обходи, он там! — слышалось за спиной.
Бывший послушник Шаолиня заскочил внутрь закопченной руины, демонстрируя, что попался.
— Вы прикрываете с флангов! — кричал неведомый командир. — Ты, держись за спиной! Я — первый! — закончив раздавать указания, он дернул приоткрытую дверь, и стрела тут же вспорола ему гортань. Три автоматных ствола в едином порыве плюнули свинцом в темное чрево обгоревшей постройки.
Грохот выстрелов помешал им услышать короткий вскрик товарища, стоявшего настороже с противоположной стороны здания. Седой Ворон обрушился на него сверху, в единый миг ломая шейные позвонки.
И уж подавно увлеченные преследованием стрелки не услышали и не поняли, каким образом тот, за кем они гнались, оказался у них за спиной. Просто не успели понять. Резидент Ноллана вновь исчез из поля зрения, но уже с парой автоматов, вот только врага перед ним больше не было, во всяком случае, способного двигаться без посторонней помощи.
Оставшиеся в живых бежали к вертолету, судорожно размахивая руками, а тот с характерным гулом раскручивал винты, колеса его шасси все заметнее отрывались от бетонки.
— Ну, сукин сын! — прошептал Седой Ворон, глядя, как тяжелый на подъем «Чинук» взлетает над землей, а те, кто не успел к отлету, точно по команде, вскидывают оружие и начинают расстреливать винтокрылую машину. Бегемотообразное тулово геликоптера дернулось, резко заваливаясь на борт. Уцелевшие, понимая, что сейчас произойдет, рванули без оглядки, чтобы не попасть под очередную взрывную волну.
— Идиоты! — прошептал резидент, отмыкая магазин автомата и оценивая количество патронов.
Новый взрыв потряс взлетное поле.
— Эй, остался, кто живой?! — крикнул он. — Сдавайтесь, я сохраню вам жизнь!
* * *Ученик Смотрящего Вдаль тихо поднялся, заметив идущего к дому старосту, и поспешил открыть дверь. Тот был частым гостем. Еще бы! Благодаря познаниям Видящего Путь и умению заглядывать в грядущее глава селения точно знал, когда ожидаются дожди, а когда засуха, когда нужно посылать охотников за дичью, а когда женщин за съедобными корневищами ядовито-белого цвета.
В руках старосты было не обычное подношение общины, а десяток яиц и плетенный из бересты короб, заполненный пещерными грибами. Они считались изысканным лакомством, мало кто владел собственной делянкой в подземелье. Ученик поклонился, молча приветствуя гостя, как старшего мужчину. Так он не должен был склонять головы ни перед кем, кроме учителя. А когда займет его место, так и вовсе ни перед кем.
— Созерцает? — шепотом, опасаясь нарушить царившую в доме тишину, спросил староста.
Ученик кивнул. Пустые разговоры здесь не приветствовались. Как поучал Смотрящий Вдаль, с каждым брошенным на ветер словом улетает сила.
— Скажи ему, что я пришел.
Ступающий Вслед вновь кивнул, молча удивляясь простодушию почтенного мужа. Зачем говорить? Он и так знает. Он пребывает в мире, где все существует одновременно — прошедшее, настоящее и будущее, где нет ни вчера, ни завтра, а есть лишь Всегда. Ученик и сам пару раз смог краем глаза заглянуть туда, но мозг не выдержал и буквально взорвался, да так, что полдня Видящему Путь пришлось отпаивать его отваром мяты.
Юноша взял дары и скрылся за дверью. Чисто выскобленный дощатый настил не имел ограждений и нависал над каменным срезом поросшей лесом скалы. Тому, кто стоял на нем, должно было казаться, будто он парит над деревьями, подобно небесной птице или облаку в один из редких солнечных дней. Ученик любил эту пору. Поговаривали, что прежде такая погода бывала часто, а здесь, так почти всегда. Но, как поучал наставник, вчерашним днем живут лишь те, кто недостоин места в сегодняшнем.
Смотрящий Вдаль сидел лицом к бескрайнему лесу, глаза его были широко открыты. Казалось, он наблюдает за колыханием вершин деревьев. Спина была ровной, словно к ней привязали автоматный ствол, а ведь он сидел так неподвижно с самого рассвета. Ученик искренне дивился этой способности и надеялся, что когда-нибудь и сам так сможет. Руки наставника были сложены хитроумным способом: большие, указательные пальцы и мизинцы смыкались, прочие были переплетены меж собой.
Ступающий Вслед знал, что в каждом дереве обитает дух, чей-либо из тех, кто некогда пал в этих местах. Таких было много, они ушли из жизни так быстро, что даже не успели сообразить, что умирают. Сейчас Видящий Путь, не размыкая уст, ведет бесконечную беседу, заговаривая неупокоен ные души. Эти особенно бывают опасны. Приказ убивать и ужас Того Дня запечатлен в них навечно. Жажда мести, ужас и недоумение — чрезвычайно взрывоопасная смесь. Что-то пойдет не так, и потревоженная душа рванется из древесного тела, неся гибель.
Учитель выдохнул длинно, с такой силой, что смог бы потушить свечу на самом краю настила. Выдохнув, повернулся к юноше, будто задавая вопрос. Тот лишь кивнул, подтверждая, что гость действительно пришел и ждет. Смотрящий Вдаль прикрыл глаза и отвернулся, не меняя позы. Выполняя безмолвный приказ, ученик поспешил открыть дверь перед старостой:
— Он готов принять вас.
Выборный правитель селения, уже много лет мудро руководивший своим народом, вышел на выскобленный настил, оставив за порогом шитые из оленьей кожи сапоги.
— В прошлый раз ты сказал, что она счастлива, — без всяких предисловий начал староста.
А до того — что следует принять дары ее мужчины и не посылать молодых бойцов на верную гибель. Я хотел бы знать, что с ней сейчас. Я очень скучаю, мое сердце разрывается от тоски по дочери.
