Дмитрий Матяш - Z.O.N.A. АТРИум
Те же двое бойцов, что охраняли подход к доту, провели их к подвальному, слабо освещенному помещению, открыли большую металлическую дверь с табличкой «Продсклад» и молча ретировались. Кэмел включил свет, прошел между рядами ящиков с провизией, приблизился к большому, недовольно урчащему холодильнику в конце комнаты. Присел возле габаритного цельного ящика с надписью «Иваси в масле», провел пальцами по щели между крышкой и остальной частью тары, довольно усмехнулся.
— Только мне разрешено тут прятать свои вещички, — похвастался он и открыл болтающийся на ящике замок. — Остальные либо зарывают, либо по кустам прячут. Тут, конечно, тоже подворовывают, но так, по мелочи, патроны, например, могут забрать. А там — весь тайник унесут. Ты, кстати, служил? — спросил Кэмел, предоставив удивленным глазам Егора целый арсенал оружия, начиная от старого «Макарова» и заканчивая разобранным ручным пулеметом Калашникова.
— Да, ВДВ… А откуда?..
— Голубой берет, значит? — усмехнулся Кэмел, проигнорировав вопрос. — Тогда держи, думаю, разберешься, он почти такой же, как АКС-74. — Брякая металлом, он вытянул из ящика обернутый в целлофан АК-103. Вслед за автоматом в его руке появился ПП-93. — Это так, на всякий случай, серьезную тварь с него не замочишь, но если говнюка какого надо продырявить, сойдет. Вот тебе еще штык-нож и аптечка. Смотри сюда. — Он раскрыл темную сумочку с красным крестом в белом круге. — Это антибиотики широкого спектра, обезболивающее; это стероид дексаметазон — противогистаминное. Эти ампулы остались от Бегемота, в них инсулин, вот таблетки амфетамина, принимай, только если очень припрет. Понял? — Кудесник кивнул, хоть мало что понимал в медикаментах. — Ну все тогда, чисти оружие и на боковую. Встаем рано, пройти надо километров сорок, так что день завтра выдастся насыщенный.
Кэмел разбудил Егора в четыре. Свежеиспеченный бродяга облачился в пришедшийся точно впору новенький камуфляж, почему-то именуемый во внутренних войсках «куклой», и удобные мягкие берцы, бодро поскрипывавшие блестящей, девственно гладкой кожей. Через час, рассовав запасные обоймы по разгрузочным жилетам, а продукты и необходимое снаряжение тщательно упаковав в объемистые рюкзаки, они выступили в дорогу.
— Хм, тайга как тайга, — разочарованно проговорил Егор, когда они отошли от КПП-3 километров, по меньшей мере, на шесть-семь. — Что ж тут аномального-то?
— Скоро поймешь, Кудесник, скоро ты все поймешь! — невесело усмехнувшись, ответил напарник.
* * *Егор, как и полагается вольным бродягам, никогда не хвастался своей «защиткой». Не выставлял, как это делали «чистильщики» и «азаматовцы», напоказ все свои «бляшанки» — бронепластины, защиту от радиации или ожогов, не хвастался кройкой и дороговизной материала. То, что остальные бойцы выставляли наружу, у него было спрятано под обычным армейским камуфлированным бушлатом, туго стянутым поясом со звездой на бляхе. Он по старинке считал, что в тайге маскировочная одежда все же более практична, чем пилотские комбинезоны, черные СИК-340 или даже эскады, пускай те были изготовлены из более прочных материалов и согласно последнему писку здешней моды. Не раз одежда Кудесника наводила некоторых личностей на ложную мысль, будто он ничем не защищен.
Попалась на эту уловку и девушка.
Стрела, конечно же, не могла пробить нагрудные металлические пластины, а потому, ударившись в грудь, отскочила и упала на землю. Лучница какое-то время удивленно таращилась на бродягу, ожидая, что вокруг дырки в бушлате появится темно-бурое пятно. А когда поняла, что тут дело нечисто, выхватила из висевшего за спиной колчана еще одну стрелу. Эту она решила отправить бродяге в шею — тогда уж точно не выкрутится. Но Егор не стал ждать, когда для него пробьет смертный час.
Можно было спустить курок, заодно и проверил бы, работает ли автомат, но играть сейчас в рулетку казалось глупостью. А вдруг не повезет и автомат окажется дохлым, что тогда? А потому он рванул вперед, навстречу направленной в него второй стреле, пригнулся как раз в тот момент, когда тетива со свистом отправила оперенное древко в тайгу, и сбил девушку с ног. Она закричала, стала отбиваться, но, как только он оказался на ней сверху, сев ей на живот и прижав руками ее руки к земле, сразу же прекратила сопротивление.
Совсем еще молодая, она выглядела так, будто и не росла в здешних местах, будто случайно прибилась к лагерю вахтовиков, и произошло это не далее как месяц назад. Кожа совсем еще нежная, не огрубевшая, черные, стянутые сзади кожаным ремешком волосы не обесцветились и не поредели, как и не покрылись коричнево-желтым налетом зубы, и не потрескались сочные, чувственные губы. Кудесник смотрел на ее искаженное злобной гримасой лицо и почему-то подумал, что ей совсем не место в Атри. Живи она где-нибудь на Большой земле, ей бы никогда не пришлось держать в руках лук и убивать человека, повинного в смерти ее отца. Она могла бы быть отменной тусовщицей, а парни изощрялись бы перед ней в комплиментах.
— Ты… — с ненавистью произнесла она сквозь зубы. — Ты все равно умрешь…
— Послушай, — Кудесник ослабил хватку и остановил взгляд на часто вздымающейся груди. — Если бы у меня был выбор…
— У тебя был выбор! — выкрикнула она, приподняв голову.
— Это не выбор! — рявкнул Кудесник. — Скажи мне, как поступила бы ты, если б тебе предложили либо отправиться на мангал, либо отдать свое оружие и одежду и бродить по болотам без ничего?!! Ты считаешь это выбором?
— Да никто бы тебя не отправил ни на какой мангал, тупица! Это все выдумки для таких болванов, как ты! Мы никогда не ели людей, даже когда голодали!
— А-а, ну конечно, как же я не догадался-то? Ведь по тем, кто меня окружил с дубинками и кольями на изготовку, было видно, что это шутка такая, разводняк для забредших туристов. И оружие они держали в руках лишь для того, чтобы слегка меня постращать. Ну да ладно, допустим. Ну а как насчет одежды? Только не говори, что это тоже прикол. Они бы отправили меня на болота в галифе и с тычкой в руках, на которую только лягушку можно наколоть. И это, по-твоему, нормально? Я что, должен был согласиться?
— У меня одежда ничем не лучше, — уже спокойнее ответила она. — Другой я никогда не знала. И по болотам хожу с пяти лет. А сколько тебе?
— Знаешь, только не дави мне на жалость, ладно? Я хоть здесь и недолго, но навидаться успел всякого. И в изодранной одежде, с дубинкой в руках поскитаться по лесам также. Но знаешь, в чем разница? Причиной были звери или аномалии. У людей, если они еще люди, принято сначала просить, если что-то надо, а уж потом угрожать и нести чепуху о том, что в случае отказа тебя съедят. Даже гребаные мародеры и те в большинстве своем придерживаются этого правила.
Девушка обмякла, на глазах ее вновь навернулись слезы. Тем не менее она не разжалобила Кудесника. По натуре он не был чужд сострадания, но долгое пребывание в здешнем мире не могло не заключить это качество характера в прочный панцирь недоверия, черствости, а зачастую и жестокости. Он видел перед собой плачущую девчонку, и его мужское естество побуждало сочувствовать ей, но сухой, прагматичный разум не переставал напоминать, что она пришла сюда за его жизнью. Кудесник хорошо помнил, как похожая на нее девица сумела убедить его в своей слабости и беззащитности и чем это закончилось. Однажды он подрядился сопровождать караван. На второй день пути на них напали кочевники. Безмозглые и неопытные, они были застрелены в ту же минуту, но среди них была девушка, и ее, раненую, молившую о пощаде, решили оставить в живых. Забрали все снаряжение, оружие, а ее бросили в тайге. Пожалели. А она, исполненная мести, через месяц пришла в Корундово Озеро и зарезала ночью в постели троих из шести бродяг, охранявших тогда караван. Вот тебе и результат жалости. После того случая никто из бродяг, знавших эту историю, не оставлял никого в живых, если на них нападали. Ни женщин, ни даже детей. Посягнул на твою жизнь — значит, заслужил смерть.
Кудесник был как раз тем четвертым, кто не дал тогда ей выполнить акт возмездия полностью. И вот теперь перед ним снова девушка, которая пыталась убить его. Заплаканная, печальная и… совсем не похожая на мстительницу… Он отпустил ее запястья, вздохнул и поднялся на ноги. Подобрал с земли ее лук. С твердым намерением забросить его на «сорокапятку». Аномалия не реагировала на предметы с малым весом, возле нее могла пролететь птица, потому и не ударила бы лук своей волной. А вот того, кто попытался бы его оттуда забрать…
— Постой, — вскочила на ноги девушка, когда Кудесник приблизился к аномалии.
Он остановился, оглянулся.
— Не делай этого, — попросила она. — Я… я не стану убивать тебя… Не бросай его туда. Пожалуйста…
— О-о-о? — изобразил на лице удивление Кудесник. — Вот как, значит? «Пожалуйста»? Ну, раз девушка просит… — Он отошел от аномалии и забросил лук как можно дальше. — Так не сильно грубо?
