Fallout: Дорогой из желтого кирпича (СИ) - Выборнов Наиль Эдуардович

Местные собаки знали вкус человечины, это было у них в крови. Первое их поколение, состоявшее из сбежавших домашних псов и уличных собак именно человечиной и пытались. А чего им еще было есть, если даже в мусоре копаться смысла не было, потому что пропали те, кто этот самый мусор производил. Зато трупов на улицах после бомбардировки наверняка было море.

Мы шли уже примерно полчаса, Авонэк шел первым и, как мне казалось, смотрел не только по сторонам и на землю, рассматривая следы, но и усиленно нюхал воздух. Из интереса я тоже попытался принюхаться, но ничего особенного не почувствовал.

Однако скоро мы остановились у разрушенного многоэтажного дома, от которого целым остался только подвал. Авонэк заглянул внутрь, кивнул, стащил со спины сумку, сшитую из какой-то тряпицы и протянул ее мне.

- Иди внутрь, - едва слышно пошевелил он губами. - Выбери себе щенка, положи в сумку и возвращайся. Веди себя тихо, сейчас собаки должны быть на охоте, но кто-нибудь может и охранять логово.

- Это логово? - спросил я, чувствуя, как мое сердце начинает биться чаще. - Мне идти внутрь? Одному?

- Одному, - кивнул воин племени. - Не бойся, каждый из воинов племени приходил сюда, чтобы взять себе собаку. И не только в это логово, но и в другие, по всей нашей части города.

- Да, но воровать щенков… - я чувствовал себя неуютно.

В голову пришла дурацкая мысль о детской книжке, в которой сумасшедшая женщина, помешанная на мехах, украла щенков для того, чтобы сделать из них шубки. Я, конечно, шуб ни из кого делать не собирался, но воровать щенков у сук… Как-то это неправильно было. Они ведь сосунки еще, как я выкармливать-то его буду?

- Взрослую собаку уже не приручить, - ответил дикарь. - Настоящим другом может стать только такой пес. Так ты готов или нет?

- Готов, - вздохнул я и повесил на плечо сумку, после чего двинулся внутрь логова.

Аккуратно спускаясь по ступеням так, чтобы не нашуметь, я пожалел, что у меня нет с собой фонаря. С другой стороны, фонарь мог бы напугать животных, а это для меня совсем не подходит. Я должен сделать все быстро и четко, нам ведь придется и уходить отсюда как можно быстрее, чтобы собаки не нашли нашего следа.

Оказавшись в полной темноте, я остановился и дал себе немного времени, чтобы зрение привыкло к мраку собачьего логова. Заодно принюхался, как учили меня дикари. Хорошо, что я давно бросил курить, хотя обоняние у меня и так было не особо развито. Это дикари могли своим нюхом различать сразу по полдесятка запахов, тогда, когда мне удавалось учуять лишь один. Вот и сейчас, например, из логова доносился отчетливый запах псины, который смешивался с запахом дерьма. Ну да, собаки же, гадят там же, где живут.

Дождавшись, когда в тени стали различаться силуэты, я двинулся дальше, вглубь этого подвала. На всякий случай расстегнул хлястик кобуры Кольта, на случай, если дикарь ошибся, и в логове сейчас есть взрослые собаки. Поморщился, вспомнив, что не дослал патрон, но решил, что щелчок затвора будет слишком хорошо слышно в подвале.

Скоро я остановился у большой кучи полуистлевшего тряпья, наклонился над ним и поворошил его, ожидая, что найду здесь щенков. Но их тут не было, только запах псины стал еще сильнее. Я чертыхнулся про себя и двинулся дальше, аккуратно касаясь рукой стены, чтобы не заблудиться, ну и не упасть, если запнусь обо что-нибудь.

Следующая куча тряпья нашлась через десятка полтора шагов, я поворошил ее и наткнулся на полудюжину теплых телец. Да, это были щенки, еще совсем маленькие, сосунки. И именно такого мне и нужно было забрать с собой. Только вот как мне выбирать их в полной темноте?

Решив положиться на удачу, я схватил одного из щенков за загривок и засунул его в сумку, после чего развернулся и двинулся наружу. Щенок едва слышно заскулил, но я решил не обратить на это внимание. Кто угодно будет скулить, если вытащить его из вороха теплого тряпья и засунет в сумку.

Обратно идти было гораздо проще, потому что свет падал в проем, освещая мне дорогу. Скоро я добрался до лестницы и поднялся по ней наверх. Воздух разрушенного города после смрада собачьего логова казался настолько свежим, что буквально пьянил. Даже голова закружилась.

- Нашел, что искал? - спросил Авонэк, когда я поднялся наверх из подвала.

- Да, - кивнул я. - Только он ведь сосунок совсем. Да и слепой ещё, вроде бы. Как я его кормить-то буду, пока он не вырастет?

- Научим, - ответил воин племени. - Мальчика взял или девочку?

- А я и не знаю, - ответил я, после чего открыл сумку и достал из нее лобастенького и достаточно крепкого щенка. Похоже, что он был из той породы, что до Великой Войны называлась бойцовыми, уж очень широкая у него была грудь и крепкие передние лапы. Взяв щенка в обе руки, я поднял его перед собой и заглянул под хвост, где обнаружил все, что было положено. - Мальчик.

- Мальчик - это хорошо, - проговорил Авонэк. - И крепкий, это тоже здорово. Ну, теперь все от тебя зависит, кого ты из него воспитаешь, тот и вырастет. А уж как воспитывать пса, мы тебя научим. Пойдемте назад, пока собаки не вернулись.

Спорить с дикарем я не стал, мне и самому хотелось как можно быстрее вернуться в спокойное и безопасное стойбище. Обратная дорого почти ничем не отличалась от прямой, разве что мы остановились один раз и Авонэк высыпал на наши следы пару горстей сушеной травы. Я уже знал, что это дикорастущий табак, но дикари предпочитали не курить его, а жевать. Как раз потому, что из-за курения портилось обоняние. А еще это растение начисто отбивало нюх собакам, так что место, где Авонэк рассыпал табак было крайней точкой, до которой дикие псы смогли бы пройти по нашему следу.

Щенок вел себя спокойно, не скулил, да и вообще, похоже, что его укачало, и он уснул. Хотя он ведь мелкий совсем, они в таком возрасте только и могут что спать, сосать мамку и гадить. Я до сих пор понятия не имел, как буду его выкармливать, но судя по тому, что дикари мне ничего не сказали, у них была какая-то технология. Поэтому я решил пока что не думать об этом. Что-то да получится, не дадут же ему умереть от голода. Дикари-то собак почитают.

***

Прошло еще полгода и за это время многое изменилось. Учебы стало только больше, но теперь дикари учили меня больше, чем я их. И учили они меня именно тому, что было важно: как вырастить и воспитать собаку.

Сначала мне пришлось выкармливать его с помощью смоченной молоком тряпицы. Я не был уверен, что браминье молоко пойдет на пользу собаке, но дикари меня успокоили, сказав, что все будет нормально. Мне пришлось сложить в своей палатке кучу тряпья, чтобы щенок мог зарываться в нее и не мерзнуть, но все равно мне частенько приходилось брать его с собой в постель, чтобы греть теплом своего тела, иначе он мог замерзнуть или заболеть.

Скоро у Джима, как я его назвал, открылись глаза, он научился делать первые, еще неуверенные шаги, поскуливать и даже издавать нечто похожее на лай.

Честно слово, я чувствовал себя, будто мать, следящая за ребенком. Во-первых, мне было совестно за то, что я забрал щенка от суки, которая его родила. Вряд ли я мог обеспечить ему лучший уход, чем его мать, но мне приходилось стараться изо всех сил.

А во-вторых, Джим мне действительно понравился, и я почувствовал к нему привязанность. Прошло так много времени с тех пор, как я чувствовал привязанность к другому живому существу, и я никогда не думал, что это будет этот небольшой ушастенький комочек шерсти.

Через какое-то время у щенка прорезались зубы, и я стал кормить его мелко нарубленным мясом кротокрыса, которых мы ловили в городе. Наверняка это был и обычный рацион для любой собаки Денвера, кротокрысы там водились в изобилии и собаки, естественно, душили их и ели. Мне объяснили, что очень важно рубить мясо как можно мельче, потому что нежный желудок щенка может не справиться с цельными кусками, и это может плохо закончиться. И я этим и занимался, стараясь, чтобы кусочки были не больше половины ногтя.