Василий Головачёв - Атлантарктида
Возражать Вербов не стал, хотя подумал, что отец с мамой будут рады появлению сына в любое время суток.
— Посидим в кафешке?
— Здесь есть бизнес-зал, — сообщила Вершинина, одетая в брючный костюм и меховую курточку для длительного путешествия. — Там тише.
— Нас не пустят.
— Ещё как пустят, мы летели самолётом «Норд Авиа», да ещё бизнес-классом, так что отдых в вип — зале нам обеспечен.
Действительно в бизнес-зону их пропустили без вопросов, стоило спутнице показать корешок своего билета.
Зал был просторен и почти пуст. В центре его за столиком расположилась в жёлтых прямоугольных креслах компания пожилых женщин. Столики у окон, выходящих на лётное поле, окружённые кожаными креслами и диванчиками вишнёвого цвета, пустовали.
Сели у окна, напротив друг друга.
— Листретто, — заказала Вершинина подошедшей официантке, полной блондинке в коричневом фартучке.
— Капучино, — добавил Вербов.
— Что-нибудь ещё? — уточнила официантка. — Есть свежие круассаны, только что привезли.
Вербов вопросительно посмотрел на спутницу.
— Давайте, — согласилась она. — Гулять так гулять.
— Бутерброды?
— Нет, спасибо.
Блондинка отошла, бросив на Вербова оценивающий взгляд.
— Можно вопрос? — вежливо поинтересовался он.
Инга поморщилась.
— Не будьте политкорректны больше, чем европейцы, майор. Я не девица из благородного пансиона.
Вербов внимательно всмотрелся в красивое лицо девушки с волевой складкой резных губ. Он сам предпочитал работать в одиночку, не любил компании, выбирая собеседников по изяществу их общения, и опирался только на свои силы, будучи абсолютно уверенным в правоте своих оценок и выводов. Но сотрудница особого подразделения ФСБ, похоже, превосходила его по части требовательности к окружающим.
— Прошу прощения, учту.
Официантка принесла заказ. Вершинина захрустела круассанами, снова поморщилась.
— Может быть, их и привезли только что, но они уже успели высохнуть.
Вербову показалось, что круассаны свежие, но возражать он не стал.
— Как кофе?
— Как сказал бы мой отец — средней паршивости, — усмехнулась Вершинина. — Я бывала в Гватемале, вот там кофе вкусный, натуральный, без обмана, хорошо прожаренный.
— По какой надобности посещали Африку?
— По служебной, — коротко ответила девушка, не изъявляя желания вдаваться в детали. — А вы что делали в независимой Латвии?
— Отдыхал, — с улыбкой ответил Вербов.
Собеседница понимающе кивнула.
— Один?
— Я одиночка по натуре, привык быть один.
— Надо же, как мы близки по характеру. Не женаты?
— Был. А вы?
— Аналогично.
— А выглядите вы совсем…
— Девочкой, — рассмеялась Вершинина. — Не верьте ясному взору, я злая и нервная стерва. Муж так и сказал, когда уходил.
— Это он в запальчивости.
— Может быть. Мы с вами одногодки, кстати.
Вербов хотел спросить, откуда она знает его возраст, потом подумал, что сотруднице ФСБ было нетрудно найти на него досье.
— Никогда бы не подумал.
— Ёрничаете? — прищурилась она.
— Никогда! — возразил он. — Не в моём характере.
— А что в вашем? Что вы любите, чем занимаетесь в свободное время?
Вербов отложил круассан.
— Смеяться не будете?
— Обещаю.
— Я люблю кулинарить.
— Прекрасное занятие, — серьёзно сказала Инга. — Уважаю мужчин, умеющих готовить. А я вот, к сожалению, тепличное растение, не приучена, всю жизнь тороплюсь и дома бываю редко. У меня и мама, доктор экономических наук, не очень уважала это дело, в доме всё папа делал и кухней занимался.
— В принципе, я умею всё, но больше всего люблю грибные блюда и овощные. Хотя и рыбу готовлю неплохо по маминым рецептам, и мясо. Уверен, она непременно угостит нас чем-нибудь вкусненьким.
— Кем она работает? Или на пенсии уже?
— Нет, преподает математику в школе, да и отец тоже учитель, по химии.
— Местные жители или приехали?
— Нет, местные, родились в Мурманске, я тоже.
В зале начали появляться пассажиры. По одному, по двое, мужчины и реже женщины. Вошли трое — приземистый здоровяк с бритым черепом и мощными покатыми плечами и двое крупногабаритных парней в чёрных костюмах. По их поведению можно было судить, что они телохранители бритоголового, одетого в тёмно-сиреневый костюм и красную рубашку. Лицо у него было тяжёлое, складчатое, с брюзгливым вывертом толстых губ, взгляд из-под тяжёлых век не предвещал ничего хорошего.
Села компания за соседний столик, и бритоголовый, мотнув головой парню слева (тот сразу поспешил к бару), достал сигару.
Вербов и Вершинина переглянулись.
— Большая шишка, наверно, — сказал Денис, понизив голос. — Ведёт себя как хозяин.
— Сенатор от Мурманской области, — сказала Инга.
— Вы его знаете?
— Видела однажды в столице. Бывший губернатор, бизнесмен.
— Здесь же нельзя курить.
— А ему плевать, он же сенатор.
— Можно подсказать.
— Не связывайтесь, у таких наглецов большие связи.
Бритоголовый пустил струю дыма.
К нему быстро подошёл молодой парнишка-официант.
— Извините, у нас не курят.
— Мне можно, — отмахнулся бритоголовый.
— Курить в залах аэропорта запрещено…
— Уговори таможню, — лениво глянул на второго телохранителя-блондина бритоголовый.
Парень встал, взял официанта под локоть, повёл от столика, выговаривая на ходу:
— Начальство надо знать в лицо, пацан, это Максимилиан Самойлович, сенатор, уважать надо. Ну, покурит минутку, ничего плохого не случится.
Бритоголовый затянулся, почувствовал на себя взгляды сидевшей неподалёку пары, выпустил в их сторону длинную струю дыма.
— Извини, — сказал Вербов, поднимаясь. — Терпеть ненавижу хамов!
Бритоголовый удивлённо глянул на него.
— Тебе чего?
— Вежливости не учили? — кротко сказал Вербов. — Сенатор?
Блондин оттолкнул официанта, шагнул к столику.
— Тебе чего?
— Вы прямо братья по разуму, — усмехнулся Вербов. — Вернее, по его отсутствию. Закон одинаков для всех, здесь курить нельзя. Что неясно?
Сенатор лениво затянулся ещё раз, выпустил струю вонючего дыма в лицо майора.
— Сядь на место, быдло.
В следующее мгновение сигара выскользнула из пальцев бритоголового и вонзилась ему в рот горящим концом.
Блондин кинулся на Вербова и начал оседать на пол, получив нечитаемый взглядом выпад пальцем в сонную артерию.
Бритоголовый выпучил глаза, побагровел, закашлялся, выплюнул сигару на стол.
