Василий Головачёв - Атлантарктида
— Да я сегодня имел в виду, — смутился Геннадий Викторович.
— Сынок, а ну, поди сюда, спросить чего хочу, — поманила сына в спальню мать. — Извините, милая.
Инга подняла вверх ладони.
— Ради бога, вы здесь хозяйка.
Закрыли за собой дверь.
— Это она? — шёпотом спросила Надежда Андреевна, скосив глаза на дверь. — Твоя невеста?
Денис тихо рассмеялся.
— Она чекистка, майор ФСБ, я с ней знаком всего два дня.
— Красивая, — разочарованно сморщилась Надежда Андреевна.
— Да, красивая, согласен, но очень строгая, я таких побаиваюсь.
— Что строгая — это хорошо, не будешь шалить. Если бы я была не строгая, твой папаша много ошибок наворотил бы. Совместная жизнь обязывает человека уступать.
— Ничто так не разъединяет, как совместная жизнь, — развеселился Вербов.
— Вечно ты отшучиваешься, — огорчилась Надежда Андреевна. — Я добра тебе хочу.
— Знаю, мама, но это не тот случай.
— Ладно, иди, позвони, как доедешь.
Вербов поцеловал мать, обнял отца, и родители, собравшись, ушли на работу.
Вершинина села в гостиной, включила телевизор.
Вербов посидел несколько минут на диване, пытаясь понять, о чём ведут речь дикторы канала 24 (говорили о новом кризисе, о переходе на западные технологии энергосбережения, о бандитских приёмах управляющих компаний), и заглянул в свою комнату, где он прожил до поступления в мореходку шестнадцать лет.
Комната осталась точно такой же, какой он оставил её одиннадцать лет назад. Мать не стала ничего в ней менять, только убирала и поддерживала чистоту.
Ничего особенного в ней не было. В углу стояла этажерка с книгами, у стены полутораспальная кровать, у окна стол с монитором старенького компьютера (никто им не пользовался с тех пор, если не считать самого Вербова, когда он приезжал к родителям, будучи в отпуске), на стенах висели плакаты с изображениями спортивных болидов (в молодые годы Денис мечтал стать гонщиком) и вертолётов известных марок, на полке стояли модели кораблей, тех же машин и вертолётов, которые он с удовольствием собирал в свободное от учёбы время.
Он сел за стол, включил компьютер, подумав, что скоро Интернет станет тому недоступен. За одиннадцать прошедших лет программное обеспечение изменилось неузнаваемо, и старенькое «железо» уже не могло поддерживать новые стандарты.
В комнату со стуком вошла Вершинина.
— Можно?
— Входите, конечно, — встрепенулся он, встал из-за стола.
— Ваша епархия?
— Так точно. Детство и юность остались здесь.
Инга с любопытством огляделась, подошла к этажерке, разглядывая корешки книг.
— Что читаете?
Он пожал плечами.
— Родители приучили меня читать классику, но я и детективы люблю, и приключения.
Она достала с полки томик красного цвета.
— «Собор Парижской богоматери». Вы любите Гюго?
— Не люблю, но уважаю, у него встречаются такие сочные жизненные наблюдения, что диву даёшься, они и сейчас актуальны.
— Какие, если помните?
— Пожалуйста, фраза из «Собора»: «Феб де Шатобер тоже кончил трагически. Он женился».
Инга засмеялась.
— Гюго был женоненавистником. А у вас, наверно, с женой не заладилось, вот вы и любите Гюго.
— Я Гюго за другое люблю, — нахмурился Денис, выключая компьютер.
Вершинина кинула на него задумчивый взгляд, посмотрела ещё пару книг, и они вернулись в гостиную.
— Вы что-нибудь читали об Антарктиде?
— Пошарил в Сети, прочитал, что нашёл. Интересно, наши парни наверху действительно намереваются проникнуть в озёра Антарктиды со стороны моря, под водой?
— Без комментариев. Нам выдадут всю информацию на базе. Вы готовы?
— Приказ есть приказ, хотя, если честно… мне и самому интересно погулять подо льдами Антарктиды. Товарищ майор, у меня предложение: давайте перейдём на «ты»? Нам всё равно долго быть вместе, а я предпочитаю простые отношения. Местоимение «вы» — это обезличивание человека, «ты» — сближает.
— Не торопитесь, товарищ майор, — покачала головой девушка, — всему своё время. Местоимение «вы» мне ближе по форме деятельности, чаще хочется отдалиться от человека, а не сблизиться.
— Виноват.
— Я и не виню вас ни в чём. Отзвонились наши приниматели из Видяево, машина может подойти прямо к дому, не надо будет ехать к каким-то пяти углам.
— Площадь Пяти Углов, — улыбнулся Вербов, — центр города. Сколько у нас времени?
— Часа полтора.
— К сожалению, развлекательной программы я не предусмотрел. Можем побаловаться чаем-кофе и посмотреть какой-нибудь фильм. Я когда-то собирал диски с комедиями.
— Я могу принять ванну?
— Без проблем.
— В таком случае принесите полотенце, а потом побалуемся кофе.
— Как прикажете. — Он принёс чистое полотенце.
— Держите.
Инга улыбнулась и скрылась в ванной.
Вербов присел на диван, переключил программу, прислушался к дебатам на втором канале, посвящённым политике США в свете последних событий в мире. Дебаты шли в контексте мутирующих доктрин Соединённых Штатов о «необходимости лжи» и «правдоподобного отрицания фактов», в чём политики «главного пахана мира» поднаторели до степени самозабвения. В начавшейся «битве вранья» они затмили всех, в том числе Евросоюз, который, надо признаться, мало в чём им уступал. Во всех грехах была виновата Россия, и обыватели Европы и Америки слепо верили клевете, поддерживая агрессивную политику сильных мира сего.
Говорили участники шоу и об «элгэбэтизации» человечества под «крышей» «красивого бизнеса», о свержении неугодных правительств и стирании с лица Земли целых государств во имя Pax Americana. Всё это Вербов слышал не раз в тех или иных вариациях и, хотя поддерживал специалистов, радеющих за Россию, знал, что телесражения не ведут ни к чему, кроме удовлетворения программистов ТВ. Вроде как «сделали дело» — обсудили проблемы, а потом можно и пивка попить.
Журчание воды в ванной прекратилось. Загудел фен.
Вскоре вышла Инга, полностью одетая, с посвежевшим лицом и практически сухими волосами до плеч, выглядевшими так, будто она только что сделала завивку. Уловила красноречивый взгляд Вербова, брошенный на её причёску.
— По лунному календарю сегодня благоприятный день для очистительных процедур. Самое время для мытья головы и фитотерапии. Зелёный чай у вас есть?
— Есть, наверно, поищу.
— А о чём судачат по ТиВи?
Вербов оглянулся на пластину висящего на стене «Самсунга».
— О том, как американцы лгут всему миру.
— Система «Эталон», — слабо улыбнулась девушка.
