Андрей Посняков - Крестоносец
– Так ведь он и не узнал толком ничего, – пожаловался Макс. – Потому и доложить не решился.
– Гад твой дружок! Я же говорил – докладывать о любой мелочи.
– Ну, мне-то он рассказал! Дядя Миша, я ведь тоже думаю – куда те девчонки делись? Можно я… можно мы… ну, с Эгбертом… к Танаеву сбегаем, посмотрим там повнимательней?
Ратников лишь рукой махнул:
– Бегите. Авось, и впрямь чего сыщете…
– Спасибо, дядя Миша! – мальчишка едва ли не кубарем бросился с крыльца.
– Только вряд ли, – сплюнув, желчно заключил Михаил. – Не такие уж они дураки… наверное.
А у самого сердце екнуло – а вдруг и, правда, это те, которых он ищет?
Так и нервничал целый день почти до самого вечера, пока ждал парней… Те вернулись ни с чем.
– Ничего там нету! – виновато доложил Максик. – Трава только примята… Но точно! Куда ж девчонки делись? К нам! Стопудово – к нам! – глаза парня вспыхнули.
– Охолонись, – Ратников подошел к узкому оконцу и посмотрел вдаль. – В Псков скорее всего их угнали. На рынок – живой товар.
– А… а ведь у них сейчас феодализм, а не рабовладение, дядя Миша!
Михаил прищурился:
– Умный ты, как я посмотрю… Слова ученые знаешь – «феодализм», надо же. А рабов-то вокруг полно, ты не заметил? И пленниками на рынках торгуют. Даже слово такое есть – не то, что холопка – раба!
Сказал и осекся. Вспомнил Марьюшку. Она ведь и была когда-то рабою…
И все ж таки пришлось Эгберту вымыться. Нет, не в бане, а снова – в озере – кто б его в баню-то пустил, такого…
А дело все в том, что бывший подмастерье заснул на посту – и самым дурацким образом попался вездесущему отцу Арнольду.
– В выгребную яму! – тут же и распорядился священник от имени комтура. – Вычистить до утра.
Что поделать, пришлось незадачливому бедолаге брать золотарскую телегу да лопату пошире… Во– зился долго… но к утру ничего, вычистил, благо ночка выдалась светлая, лунная…
А утром, сразу после трапезы и молитвы, к Мише побежал Максик. Глаза горят, весь такой возбужденный, зашептал взволнованно:
– Есть кое-что!
Отдав очередному наряду распоряжения, Ратников обернулся:
– И что же у тебя есть?
– Есть… отойти бы.
– Ну… пошли тогда в горницу.
По скрипучей лестнице оба поднялись наверх, в башню.
– Вот! – Максик вытащил из-за пазухи что-то завернутое в тряпицу, бросил на стол…
Осколки!
Стеклянные желтовато-коричневые осколки… Неужели – те самые?
Ратников протянул руку, взял одно стеклышко, поднес к окну… Оно! Вон – змеиная головка, глазки… и запах такой… Михаил поморщился:
– Где отыскал? Опять на Танаево без моего разрешения бегал?
– Не-а… Эгберт их в выгребной яме нашел. Сегодня ночью. Говорит – сверху плавали.
Глава 5
Осень 1241 года. Окрестности Чудского озера
Ведьма
…этот клирик, то и дело рискуя собственной жизнью, совершил подвигов больше, чем кто-либо иной.
Робер де Клари. «Завоевание Константинополя.Значит, кто-то есть в бурге! Кто-то, кто как-то связан с работорговцами, кто помогает, пусть даже не зная всей правды. И это, скорее всего – кто-то из «старичков», из тех, кто живет здесь уже достаточно давно, можно даже сказать – постоянно. Следовательно осталось лишь его вычислить…
Кто бы это мог быть? Кто постоянно в бурге? Отец Арнольд? Хм… маловероятно, хотя и его нельзя сбрасывать со счетов. А кроме него? Кузнец с молотобойцем, каштелян, конюхи… да, еще может быть кто и пришлый, из деревенских. Были они в тот день, когда Эгберт проспал? Ну, разумеется – ведь каждый день кто-нибудь да приходит, то с оброком, то пожаловаться на соседей, то еще с каким делом – земли-то окрестные теперь – орденские. Пойди, попробуй, вычисли… Однако и то хорошо уже, что теперь точно известно…
Был уже послеобеденный час, и солнце постепенно клонилось к закату. Размышляя, Ратников валялся себе на лавке, закинув ногу на ногу, и даже чуть задремал, когда услышал донесшиеся со двора крики. Кто-то кричал… Должно быть, опять бранденбуржцы с баварцами что-то не поделили, вот уж, поистине, вражины – и дня не могут прожить без доброй ссоры.
А ну их… Пускай десятники разбираются – потом доложат.
Михаил перевернулся на бок, пододвинув под голову медвежью шкуру, заставив себя не обращать решительно никакого внимания на доносившуюся со двора возню. Оруженосец Макс вновь отпросился на Танаево озеро – Ратников не возражал, пускай, может, чего-нибудь еще отыщет?
Браслет, браслет… Эх, если б вдруг целый! Тогда бы можно было Максика спровадить обратно домой, а самому уж остаться здесь, выручать Лерку… если она тоже сюда попала, если ее Колька Карякин не придушил. Честно говоря, закрадывались у Миши сомнения насчет Лерки – что-то про внезапно объявившуюся в здешних лесах странную полуголую девку в окрестных деревнях не болтали. А ведь, по идее – должны были б…
Снизу послышались шаги, скрипнула лестница.
– Герр комтур!
И кого там черт несет…
– Мы с вами договаривались…
Ах да, отец каштелян.
– Входите, входите, брат Герман!
Вот уж поистине, более незаметного человека нельзя было себе представить! Вечно сгорбленный, низенького росточка, отец Герман и сам, казалось, старался выглядеть как можно скромнее, незаметнее. Он был монахом, не рыцарем – темная, подпоясанная обычной веревкою, ряса, благообразное, без всяких особых примет, лицо, нельзя сказать, что красивое, но и не безобразное, обычное такое лицо мелкого канцелярского служащего, этакого офисного планктона, бюрократа средней руки. Ему бы еще нарукавники… Кстати, в окрестных селеньях отца Германа почему-то уважали, Ратников узнал это не так давно от Макса, а тот – от Эгберта – и был очень удивлен. Впрочем, тут же и позабыл – настолько отец Герман был неприметен, не вызывал буквально никаких эмоций.
Вот и сейчас, перекрестившись, долго и нудно читал список оброчников – кто чего должен был и кто чего дал…
– Крестьянин Гуго Лахти, с женой и детьми, держащий надел от Ордена, должен хлеба на 12 любекских марок, да десяток яиц, да – на день Святого Марка – курицу… Эйно, кузнец, за пользование водою из орденского ручья – подков на 12 шиллингов или на одну кельнскую марку, либо серебром – арабским, ромейским или германским – на ту же сумму… Кроме того, бесплатно чинить орденские брони, и копья, и мечи и прочее… Василиса, вдова, за водяную мельницу на орденском ручье – две любекские марки в год, а помесячно на сумму, равную двум шиллингам серебра – в любых монетах либо продуктами на указанную сумму…
Ну, настолько нудно читал отец каштелян, что Ратников опять задремал, лишь иногда просыпаясь.
– …Эрмендрада, крестьянка из эстов, недавно крещенная, за крешение лично отцу Арнольду – десяток яиц, да курицу, да двух утиц, да холста домо– тканого на полдюжины шиллингов или на половину любекской марки…
Насколько помнил Миша, все эти шиллинги да марки были в это время чисто счетными единицами, точнее сказать – счетно-весовыми, монетами же обходились разными – какие попадутся, в большинстве случаев – германскими либо византийскими.
– Иоганн, крещеный чудин, за пользование орденским лугом…
Орденский лучей, орденский луг, орденская роща – а не многовато захапали? Словно тут до появления рыцарей и не жил никто! А ведь жили же – чудь в основном, но и русские деревни имелись, и селенья эстов…
– К чему вы мне все это читаете, брат Герман? – Ратников уже немного понимал и по-латыни и по-немецки – вернее, на той его разновидности, что использовалась в Ордене. А брат Герман прекрасно знал и русский… и даже говорил с чудинами и эстами на их родном языке!
– К тому, чтобы вы знали, герр комтур. Хочу вас кое о чем попросить.
– Да, слушаю.
– Лето нынче жаркое, сухое… боюсь, плохо уродиться хлеб. Потому счел бы целесообразным заменить часть оброка с зерна на дичь и рыбу… И даже несколько его уменьшить – разоренные деревни нам не нужны, ведь это же наши деревни.
А его не зря уважают…
Ратников улыбнулся и махнул рукой:
– Делайте, как знаете, брат Герман. Не сомневайтесь, я вас во всем поддержу.
– Да, но отец Арнольд…
– Отец Арнольд всего лишь священник! Поступайте, как считаете нужным.
– Хорошо, – встав со скамьи, брат-каштелян поклонился. – Тогда у меня все, герр комтур.
– Послушайте-ка, брат Герман, что это такое там происходит, во дворе – кто там орет как резаный?
– А, – отец-каштелян улыбнулся. – Отец Арнольд велел пытать ведьму!
– Ведьму?! – несказанно удивился Ратников. – Откуда она здесь взялась-то?
– Из деревни чудинов, тех, кого недавно крестили, – пожал плечами монах. – Крестьяне же и пожаловались – мол, завелась у них одна приблуда – портит скот, наговаривает, порчу насылает. Засуху вот, говорят, она и вызвала.
– Вы сами-то в это верите, брат Герман?
– Даже не знаю, как вам и сказать, – каштелян неожиданно улыбнулся. – Дыма ведь без огня не бывает, верно? Так я пойду, герр комтур? Дел полно.
