Андрей Посняков - Крестоносец
Вновь прибывших встречал священник – орденский брат – отец Арнольд. Даже с виду весь какой-то желчный, с отечным носом и желтым лицом, священник сразу же не понравился Ратникову, как, впрочем, и сам бург, центр нарождавшегося комтурства.
– Я – рыцарь Майкл, – спешившись, представился Михаил, вытаскивая бумаги. – Из…
– Я знаю, кто вы, – холодно ответствовал отец Арнольд. – Меня уже известили – брат Гернольт отправил связного на лодке.
Ага… Ратников ухмыльнулся в усы: Гернольт ему ничего о подобном вестнике не говорил – специально? Или просто не счел нужным?
– Располагайтесь, – священник соизволил изобразить на тонких губах нечто вроде улыбки. – Ваши покои, герр Майкл – в главной башне, там же, я полагаю, поселиться и ваш оруженосец, в привратницкой же обычно располагалась охрана. Прошу вас, проходите… Вскоре приготовят обед, уж извините, не успели…
– Ничего, ничего…
– А пока я бы порекомендовал вам после молитвы и краткого отдыха ознакомиться с уставом, герр комтур.
– Гарнизонной и караульной службы? – пошутил Миша. – Хорошая вещь, тащите сюда, отец Арнольд.
– Я велю принести.
Велю… А не слишком ли ты много на себя берешь, гнида желтолицая? Ратников усмехнулся – а брат Гернольт хитер, ишь ты, предложил комтурство. Он, «сэр Майкл», вроде как – командир, а этот отец Арнольд, выходит, за комиссара?! Для слежки, пригляду, наушничества и наблюдения за морально-политическим обликом вверенного гарнизона? Не дурак брат Гернольт, не дурак… все правильно – разделяй и властвуй. Ладно, поглядим, кто кого!
Привратницкая располагалась на первом этаже башни, на второй вела узкая приставная лесенка – в покои комтура и оруженосца. Последнему, собственно, никаких таких отдельных покоев и не полагалось – он спал на скамье в небольшой зале – приемной. Весь первый этаж был сложен из замшелых камней и выглядел довольно старым, остальная же – верхняя, бревенчатая – часть башни явно была пристроена недавно, и в покоях вкусно пахло свежей сосновой смолой и опилками.
– Ну, вот, – сбросив плащ, Ратников уселся на лавку. – Вроде прибыли.
– Выбраться бы поскорее отсюда, – сжал губы Макс.
Выглядел он сейчас хоть куда – в мягких башмаках из лошадиной кожи, в длинной, перехваченной широким поясом, тунике с черным крестом на груди. На поясе висел устрашающих размеров кинжал – трофейный, чудинский.
– Да-а… – хохотнул Миша. – Ты у нас теперь – истинный ариец!
Подросток наморщил лоб:
– Дядь Миша… а что же это – мы теперь с тобой крестоносцы? Псы-рыцари?
– Псы? – Михаил улыбнулся. – У тебя, Максюта, что по истории было?
– Четыре! Нет, ей-богу, четыре!
– Ну, вообще – да, что у нас в школьных учебниках написано – ясно. Выдумка на пропаганде сидит и глупыми побасенками погоняет. Тевтонцев, Максюта, современники псами не звали… Это уж потом, пресловутого Карла Маркса не совсем правильно перевели – он-то писал «рыцари-монахи», а получилось – «псы». Ты, кстати, фильм «Александр Нев– ский» случайно не смотрел? Ну, тот, старый…
– Нет.
– И слава Богу! Чу! Вроде как кто-то внизу кричит… Сбегай-ка. Макс, посмотри.
Кивнув, парнишка выбежал из покоев… и тут же вернулся, держа в руке пожелтевший пергаментный свиток:
– Сказали – устав.
– Понятненько! – Ратников потер руки. – Сейчас взглянем… ну-ка… ах, блин, по-немецки… Ну-ка переводи!
Разложив свиток на столе, Максим придавил его тяжелыми подсвечниками – что б не скручивался – и снова наморщил лоб:
– Ну и почерк – убил бы!
– Что – совсем ничего не разобрать?
– Да нет… сейчас попробую… «братьям позволено носить и использовать холст для нижних рубах, подштанников и чулок, простыней и покрывал… верхняя одежда должна быть спокойных тонов…»
– Стой, стой, что это ты такое читаешь?
– Что написано, – подросток пожал плечами. – Дальше продолжать?
– Давай, – Миша разлегся на лавке, вытянув ноги. – Только с другого места.
– Как скажете… «все братья должны стричь свои волосы в монашеской и духовной манере…»
– Подожди! – Михаил уселся и, пододвинув свиток к себе, неожиданно рассмеялся. – Так это они мне Орденский устав подсунули, клоуны! Так и знал – нет у них караульного устава! Бардак. Ладно, разберемся и с этим…
– А чего разбираться-то, дядя Миша? Валить надо при первом же удобном случае!
Ратников насмешливо взглянул на подростка и покачал головой:
– Э, это ты погоди, Максюта – валить! А куда валить?
– Ну… к машине, куда же еще-то?
– Допустим. И что там делать? Ждать, когда кто-нибудь с браслетами явиться – на подносе нам их принесет? А вдруг опять чудины? Ну, те… Нет, братец ты мой! Не наш это путь, мы пойдем другим путем…
– Каким другим путем, дядя Миша? – жалобно поморгал Макс. – Тут ведь только одна дорога.
– Эх, молодежь, молодежь, – Михаил с осуждением покачал головой. – Вот в чем беда – не знаете классики. Ладно! Я к тому, что ведь очень хорошо, что мы с тобой в крестоносцах. В командирах, а не где-нибудь там в пыточном подвале! Этим надо воспользоваться, Максюта. Мы там, около Танаева – пост выставим! И, ежели что – сразу знать будем. Обо всех подозрительных людях! Смекаешь?
– Понял, – мальчишка обрадованно закивал. – Понял, дядя Миша… Вы не смотрите, я вообще-то понятливый… только вот растерялся немного…
– Любой бы на твоем месте растерялся, – Ратников потрепал парня по голове. – Хорошо. Отдохнул?
– Ну…
– Так иди-ка теперь на разведку, разузнай там насчет обеда… и спроси, где туалет, что-то я его тут не видел.
Максим убежал, а Миша встал у узенького – бойницей – оконца и долго разглядывал мерцающие голубым серебром просторы Чудского озера. Вот где-то здесь… примерно в этих местах, напротив мыса, у Узмени и Вороньего камня и разразиться битва… Знаменитое Ледовое побоище… Или – похабище?
В приемной послышались шаги.
– Ну? – Михаил обернулся. – Узнал?
– Узнал! Обед сейчас подадут в трапезную… а уборной тут, похоже, и нет!
– То есть, как это нет? – удивился Ратников.
– А так! Все за угол ходят… в ров…
– Да-а, – Михаил угрюмо вздохнул. – Я и говорю – бардак!
После трапезы – вареной рыбы с грибами и просяной кашей, обильно сдобренной проповедями отца Арнольда, новый комтур решительно объявил строевой смотр. Его еще во время пути сюда достали взаимные придирки, разборки и драки, которым нужно было бы как можно быстрее положить конец, ибо Ратникову было совершенно точно ясно, во что это все может вылиться. Как в семнадцатом году в России…
Три явившихся вместе с Михаилом из Пскова «копья» сменили весь гарнизон бурга, кроме, разве что, кастеляна и отца Арнольда – эти относились к категории несменяемых. Что же касается остальных, то их уже и след простыл, лишь где-то далеко в лесу слушалась быстро удаляющаяся залихватская песня. Ну, ясно – смена кончилась – чего им тут теперь и делать-то? В этой-то опасной глуши? Пусть теперь новенькие хлебнут лиха. Со скучной рутиной службы, с ничем не ограниченным произволом начальников, с постоянными набегами чуди, с полчищами комаров, наконец!
По приказу комтура, все воинство выстроилось в две шеренги – по «копьям»: чудины, эсты и все остальные – бранденбуржцы, баварцы, русские – и с ними забитый мальчишка Эгберт из Любека.
Осматривая войско, Михаил угрюмо качал головой. Нет, вооружены-то все были более-менее… Кольчуги, правда, не у всех, так есть кожаные панцири с нашитыми на них металлическими платинами, зато – копья, мечи, секиры – этого добра в полном достатке, как и шлемов, простых, открытых.
А вот что касается боевого состояния гарнизона, то с этим дело обстояло не очень. Нет, конечно, Ратников вовсе не собирался учить их чему-то – бою, строю и прочему – но элементарный порядок должен был навести, от этого в буквальном смысле слова зависело все. И жизнь и – скорейшее возвращение в свою эпоху.
Во-первых, начинать нужно было с понимания. Эсты понимали немецкий – ливонский диалект, чудины – русский, остальные все – серединка на половинку. Потому Ратников и, не мудрствуя лукаво, отдал команды по-русски, а уж потом Максим переводил – как ни странно, его понимали.
Затем Михаил сразу же перетасовал всю колоду, разбавив «чудинское» и «эстское» копья скандальными бранденбургскими лучниками – те против перестановки не возражали – лишь бы не видеть ненавистных баварских рож, оставшихся в третьем «копье» – по имени десятника Ивана Судака Ратников стал именовать его «русским». Карауль– ную службу стали вести по очереди – через день на ремень… нет, тут через два дня выходило. Все же остальные вне наряда вовсе не бездельничали – надзирали за исполнявшими повинности местными жителями – в большинстве, чудинами – лениво ремонтировавшими дорогу, а также ловили рыбу, соби– рали в лесу грибы и занимались прочими промыслами.
Да! И вопрос с уборной Ратников решил в первый же день. Выстроив всех, приказал выкопать две выгребные ямы, установить будки:
