"Фантастика 2025-95". Компиляция. Книги 1-29 (СИ) - Мамбурин Харитон Байконурович

Кстати, забавный казус — улучшения слабейших, низших существ Замка завязывались на дополнительные постройки, в моём случае на Гильдию Магов, а для сильнейших становились доступны сразу. Единственное объяснение, которое смог придумать — содержание гидр и драконов и так влетают в копеечку, и обычные игроки, не использовавшие донат, обычно с дорогущих существ и построек не начинают… И мне хорошо конечно, пока деньги не кончились, можно не задумываться о колоссальной стоимости содержания своих войск. А что будет, когда все запасы иссякнут? Кого увольнять, кого оставлять? Где искать средства?..

Лунная Птица сел на крышу башни. Спустившись, я обнаружил вскочивших при моём появлении нарядно одетых — или раздетых, это как посмотреть — служанок и накрытый стол. Красавицы быстро сняли крышки с блюд, где они были, произвели ещё какие-то манипуляции и выстроились рядком, мило улыбаясь и сверкая обнажёнными частями тела из-под довольно-таки откровенных, неприлично коротких сарафанчиков.

Но я только мазнул по девушкам взглядом, сразу переключившись на всё это разложенное передо мной великолепие. Будто было мало видеть и чувствовать аромат, одна из служанок начала комментировать, и так я узнал, что передо мной — утка в яблоках, бифштекс из свинины на двух мёдах, пряный салат с тёплой говядиной, сладкие булочки с маком… Про домашний хлебушек и вино я и сам понял. Но главное — понял, насколько проголодался.

Подкрепившись, чуть переведя дух и откушав ещё — не пропадать же добру — я попросил себе горячую ванную, массаж и ещё вина. А потом, как-то само собой получилось, что все эти смешливые красавицы обнаружились уже совсем точно раздетые и в одной постели со мной. Процесс нашего более близкого знакомства, помимо прочего, порадовал сообщением про рост выносливости.

Засыпал в обнимку сразу с двумя служанками, которые понравились больше всего, и ещё одна пристроилась в ногах. Правда, уже проваливаясь в царство Морфея, признался себе — несмотря на то, что вокруг меня никогда не было столько голых симпатичных девиц, с радостью готовых на всё, что им предложат, какими-то они показались слишком пустыми, похожими и шаблонными. Будто и правда не живые люди, а запрограммированные куклы. Но это нисколько не испортило мне настроение.

Последней мыслью было, что уж завтра точно надо посетить Обитель Скверны, вызволить сатира и завершить наконец выданный мне старейшиной племени козлоногих квест.

Глава 16

— Ай! Больно! Пусти!

— Ну-ка, не рыпайся! Тихо! Тихо, я сказал!

Маленький сатир, кудрявый и круглолицый, безуспешно пытался вырваться из железной хватки взрослого сородича, который держал его за одно из оттопыренных ушей-лопухов и тащил за собой.

— Пусти, пусти, пусти, пусти! Ну пожалуйста!..

— «Пусти», «пожалуйста»… Раньше надо было думать! Вот как отведу к виночервию, вот как расскажу ему всё! Взвоешь тогда! — старший сатир остановился, поднял свободную руку, в которой держал кувшин, и приложился к нему.

— Не надо к виночервию!

— Надо! Ещё как надо, бездельник!.. — не сразу ответил старший, оторвавшись, наконец, от сосуда и вытирая губы тыльной стороной ладони. — Что я буду пить, если виноград не уродится? А? То-то же!..

— Эй! Громогласный, чего малец сотворил? За что ты его так? — на пути не перестающей бороться парочки встал ещё один сатир, благообразный, с начавшей седеть, аккуратно подстриженной и причёсанной бородой. Впечатление портили только блестящие, слегка пьяные, глаза.

— Да вот, Крепкая Лоза, видишь — опять свирели из деревяшек вырезал! Вместо того, чтобы личинки с виноградных листов собирать!

— Ай-яй, нехорошо! Работать на виноградниках надо! Не будем работать — не заготовим вина. Не заготовим вина — нечего будет продавать на рынке. А нечего будет продавать на рынке — не на что будет покупать еду! И случится у нас голод! Понимаешь, малой?

Лоза «незаметно» скосился на кувшин, просяще подняв брови, но хозяин сосуда проигнорировал этот более чем явный намёк. Поняв, что ему ничего не светит, седеющий сатир грустно вздохнул и перевёл взгляд на детёныша. Подняв палец вверх и придав лицу значительное выражение, он продолжил нотацию:

— Ещё предки завещали: трудиться, трудиться и ещё раз трудиться! Понял? Не покладая рук пахать! И только когда закончишь то, что делать всем нам на роду писано — только тогда можно всяким забавам предаваться, и петь, и играть, и свистульки вырезать! Я вот, например, с детства работаю. Как только научился ходить, так сразу родителям помогать начал. А теперь — мне мои дети помогают. А им будут их дети. И все — все, понимаешь? Все! Работают на виноградниках, или ячмень выращивают, или хмель, или коз пасут. Так испокон веков в нашем племени сложилось, так будет и впредь! И нет тут места никаким вырезаниям! А то, представь только, чуть неурожай, или засуха какая — и всё! Голод! И будут твои братцы и сестрички плакать, оттого что кушать им нечего! А ты, понимаешь, свистульки вырезаешь…

— Нет у меня ни сестричек, ни братцев… — маленький сатир буркнул, и отвернулся, начав тереть кулаком глаза.

Его старший товарищ виновато пожал плечами и понурился:

— Это младший Дырявого Донышка, пропойцы старого.

— А-а-а…

— На вот, глотни, — поколебавшись, будто борясь с собой, он таки протянул кувшин Крепкой Лозе. Тот сразу оживился, и не вернул посудину хозяину, пока не сделал несколько могучих глотков.

— Неплохо, неплохо… Это то, прошлого месяца? На чёрном винограде, да?.. Вполне себе вышло, вполне… — и, вновь повернувшись к маленькому сатиру, продолжил: — Надеюсь, малыш, твоим братьям и сёстрам повезло с хозяевами. Знай, никто не одобряет этот поступок виночервия. Мы, сатиры, не приемлем рабства! Но твой отец крепко задолжал старику. И это тебе, кстати, отличный урок и пример, как делать нельзя! Кабы твой отец работал хорошо, кабы не пропивал всё, что наработал — не пришлось бы ему на такие ужасные меры идти!..

— А вот и нет! Всё из-за того, что он с виночервием повздорил! И тот сначала нас разорил, неурожай наслал! А потом и землю всю забрал…

— Ну-ка, молчи! Не смей говорить о том, чего не понимаешь! Седая Гроздь — старейшина и заслуженный виночервий! А до этого виночервием был его отец, а до отца дед, и так до начала времён. Что он посчитает нужным, то и сделает. Видит, что кто-то хуже работает — может и землю перераспределить, и за долги заставить детей продать, и себе в услужение забрать. Как тебя вот. Это порядок, ещё предками установленный! И не тебе на него посягать! И работать обязательно надо! И хо-ро-шо!

— Но я не плохо работаю! Просто вместо этого всего… свирели вырезаю! Они ведь и правда хорошие! Все так говорят! Когда на рынок ездил, у меня несколько штук купили!

— Вот и занимайся ими, когда основную работу на винограднике закончишь. Мы, сатиры, всегда любили музыку. Тебя никто не упрекнёт в том, что вырезать и играть будешь. Может, деве какой так понравится, что пойдёт с тобой танцевать, и смотреть, как лён цветёт…

— … но я не люблю ни играть, ни танцевать! Мне нравится только вырезать!..

— … правильно я сказал, Громогласный?..

— Воистину! Я слышу, как твоими устами говорит мудрость всех наших предков! Сказано, надо на винограднике работать — значит, надо! А дудку каждый дурак может вырезать, чего там делов…

День начался замечательно. Я проснулся в переплетении женских рук и ног, с ощущением тёплых мягких грудей, прижавшихся с обеих сторон. Произошло это за пару минут до того, как заиграла песенка вокально-инструментального ансамбля «Burzum», поставленная на встроенный в замковый интерфейс будильник. Она подняла на уши всю округу, заставив испуганно вскочить до того мирно посапывавших рядом со мной голых красавиц, а стражей прибежать с целью выяснения, что случилось и не ворвались ли в мои покои неведомые чудовища.