"Фантастика 2025-22". Компиляция. Книги 1-23 (СИ) - Хонихоев Виталий

«Колдовские отродья. И почему мы позволяем им жить рядом с нами? Вся жуть из леса наверняка к ним тянется. Может, хоть этой зимой замерзнут, так для них самих лучше будет».

Вспоминание короткое, но даже этих мгновений промедления хватило, чтобы из-за толстого елового ствола вышла тень на четырех лапах, пригнула вытянутую собачью морду к земле. «Дикий оками», – понял Хироюки. Божественные волки никогда не вредили людям, но их хищные собратья-ёкаи были не прочь поживиться человечиной, тем более что зима началась рано, голодали и обычные животные, и многие ёкаи тоже. Этот оками был невысок, приземист, с широким лбом и вытянутой оскаленной пастью. От простого волка его отличала черная густая шерсть с алыми узорами на морде и слишком длинный хвост. Оками зарычал, и Хироюки с трудом удержал себя от бегства. Опустил руку с топором и отступил. Женщина еще пыталась повернуть голову к нему, силилась что-то произнести, но ёкай уже стоял прямо над ней, с оскаленных клыков капала горячая слюна, глаза горели голодным яростным пламенем.

Хироюки ощущал внутри себя особую силу, унаследованную от отца, и он обязательно использует ее, но не сегодня. Сегодня он благоразумно отступит – ради себя и маленького Ясухиро. Последнего вздоха несчастной он не увидел, но отчего-то ощутил спиной.

Лес снова стал тих, и Хироюки неожиданно быстро нашел путь к дому, в корзине был хворост, а погасший фонарь болтался, снятый с палки и притороченный сбоку. В окошке трепетал свет, и Хироюки ускорил шаг, чтобы быстрее увидеть любимого братика. Как он там? Не замерз ли? Все ужасы темного леса остались позади, когда он вошел в дом и улыбнулся Ясухиро:

– Я дома.

– С возвращением, Хиро-нии-чан.

– Сейчас я растоплю очаг и согрею воды, – сказал он, сгружая на пол корзину. Потерпи еще немного.

Опустился на колени возле ирори и вдруг ощутил робкое холодное прикосновение к плечу. Ясу подошел ближе и, кутаясь в одеяло, спросил:

– Онии-чан, что с тобой случилось?

– Со мной? – Хироюки опешил, а потом испугался, как бы на него не попала кровь той женщины. Руки метнулись к лицу, но он вовремя сообразил, что стоял слишком далеко, да и женщина лежала на снегу, и кровь из раны на животе впитывалась в землю. Ясухиро нечего было замечать.

– Что со мной могло случиться, глупый брат? Не забивай голову ерундой, сейчас будем есть.

Он отвернулся с улыбкой, но пальцы подрагивали. Ясухиро опустился рядом в ожидании тепла, вскоре пламя заплясало на старой золе, жар начал подниматься вместе с дымом к отверстию в крыше и нагревать подвешенный на крюк котелок. Этим скромным ужином они провожали память родителей, и Хироюки притворялся, что не видит слез Ясухиро, ведь тот так старательно прятал их за чашкой.

– А теперь спать, Ясу-чан, – распорядился Хироюки и сам отнес разомлевшего братика на футон. – Тебе надо больше отдыхать.

– Не хочу спать, – раскапризничался тот. – Расскажи мне что-нибудь.

И так трогательно цеплялся пальцами за его рукав, что Хироюки дрогнул. Сел рядом, скрестив ноги, и начал рассказывать сказки о хитрых кицунэ и мудрых оммёдзи, о путешествиях в дальние земли. Когда-то отец рассказывал ему те же сказки, и отчего-то казалось, что он все это пережил сам. В детских глазах отец всегда был самым сильным, самым умным на свете, и не какой-то безымянный герой сражал они на горных перевалах, а их отец, это его заклинания изгоняли зло и возвращали к жизни. Жаль только, добрую сказку для них с матерью отец придумать не успел.

Ясухиро заснул. Щеки все еще нездорово алели, но во сне он хотя бы не кашлял. Хироюки потрогал его лоб, пригладил встрепанные волосы и тихо вышел на улицу. Черная громада леса нависала над ним, щербатая луна чуть серебрила нетронутый снег, небо было ясным, без единого облачка. Хироюки сел на пороге и раскрыл ладонь, изучая ее так, будто видел впервые. Пошевелил пальцами и, зажмурившись, представил, как в животе распускается огненный цветок, лепесток за лепестком, и тепло разбегается по телу, собирается в ладони, и та мягко мерцает в ночи, будто объятая лунным светом. Эта удивительная сила называлась энергией ки, она была способна творить настоящие чудеса.

– Спасибо за наследство, отец, – прошептал он. – Я найду ему применение.

Наутро деревенские мужчины искали пропавшую. Приходили и к Хироюки, но он пожал плечами, мол, мы с братом далеко в лес не заходим, к вам тоже лишний раз не суёмся. На них плюнули и отправились искать дальше. А потом нашли то, что от несчастной осталось.

Хироюки порадовался, что забрал фонарь, иначе беды бы не миновать. Когда объявили, что поблизости завелся то ли голодный зверь, то ли ёкай-людоед, Ясухиро очень испугался.

– Онии-чан, не ходи больше в лес за хворостом, – попросил он. – Как-нибудь протянем. Только не уходи.

– Ни хищник, ни ёкай меня не тронет, Ясу, – со смешком успокоил Хироюки.

– Почему?

– Потому что я особенный.

И маленькому Ясухиро этого объяснения вполне хватило.

«Я особенный», – засели в голове собственные хвастливые слова. Он лишь хотел утешить брата, но разве же он солгал?

Следующей ночью с порога своего дома Хироюки видел огни факелов – люди искали очередную пропажу. Хироюки не знал, кто на этот раз, но не собирался рисковать собой и уходить на поиски, оставив Ясу одного. В конце концов, за него никто не вступится, а их жилище слишком близко к лесу и слишком далеко от других. Тут бы себя уберечь. Так решил он и вернулся в дом, чтобы заснуть рядом с братом. На следующий день еще похолодало, Хироюки не помнил такой злой зимы, а ведь она только-только вступала в права. С самого восхода солнца сыпал снег, мелкий, как мука. Ясу вызвался подмести тропинку возле дома, а вернулся совсем хворый, с красным носом и побледневшими губами. И кашлял без остановки, того и гляди кровь пойдет. Хироюки всегда готовил лекарства брату сам, как родители научили, но нужные травы закончились быстрее, чем он ожидал, а холода могли убить целебные растения раньше срока. Хироюки был в отчаянии.

– Стой! Не ходи туда! – Ясу все понял и вцепился в брата мертвой хваткой. – Нельзя в лес! Там чудовище!

В его больших глазах блестели слезы, и сердце Ясухиро дрогнуло. Он никогда и ни в чем не мог расстроить братика, и не только потому, что в целом свете у него больше никого родного не осталось. Ясу был чудесным, добрым ребенком, не жаловался на тяжелую долю, стремился помогать, даже если на ногах едва стоял. И слушал глупые сказки, веря каждому слову. Если бы только братская любовь могла исцелить этого бедного ребенка…

– Хорошо, не пойду, не пойду, – пообещал Хироюки и потрепал Ясухиро по волосам, тот смешно сморщился и попытался уклониться, но Хироюки-то знал, что ему нравится.

Но только наступила ночь, как он засобирался в дорогу.

Если удастся убить дикого оками и принести его труп старосте деревни, может, им с братом помогут. Много им не надо – только бы еды, чтобы продержаться до весны, и, может, еще одно одеяло для Ясухиро. Умереть Хироюки не боялся. Он верил, что боги всенепременно будут на его стороне, ведь он защищает свою семью. Отец научил двигаться по лесу тихо, быть внимательным и осторожным. Топор в руке не дрогнет, когда придет время.

Он старался обходить заснеженные участки, чтобы не скрипеть, не задевал лишний раз раскидистых ветвей. И пусть без фонаря зрение его было ограничено, Хироюки обладал поистине звериным чутьем и вскоре ощутил нечто особенное – оно называлось осорэ. Вокруг ёкаев порой собиралось невидимое глазу облако, что вызывало у людей страх и трепет. Ладони вспотели, но Хироюки упорно двигался вперед, пока не услышал рычание. Он хотел ударить энергией ки не ожидающего нападения оками и добить топором.

Но ничего не получилось.

Хироюки защитили инстинкты. Он отпрыгнул назад, ударился о ветку затылком, и это спасло его от оскаленной пасти волка-оборотня. Топор чудом не выпал из руки, и Хироюки, не глядя, замахнулся. Горячее влажное дыхание обожгло щеку, в темноте густого леса мелькнули смазанными красными точками звериные глаза. Удар – и Хироюки уже на спине, топора нет, и небо над головой, едва проглядывающее сквозь мохнатые кроны елей, расплывается в паре его частого дыхания.