Василий Головачев - По ту сторону огня
Зари-ма забралась в кресло с ногами, поставила бриллиантиду перед собой на валик кресла и замерла.
Артём, завороженный игрой света в кристаллах, тряхнул головой, мысленно позвал: Лам-ка, дружище, отзовись!
И словно дождавшись этого момента, могучий боевой робот гиперптеридов, который помог людям справиться с их же соотечественниками, завладевшими другим боевым роботом — моллюскором, вдруг ответил.
В палатке похолодало. С потолка просыпалась струйка искрящейся изморози. В воздухе родился тонкий хрустальный звон.
— Лам-ка! — ахнула, подхватываясь, Зари-ма.
— Я вас приветствую, человеки, — прозвучал чей-то голос глубокого баритонального тембра. — Вы меня звали?
— Выходи!
— В каком облике вы предпочитаете меня видеть?
— В любом!
Палатка качнулась, в воздухе просияла ещё одна струйка тающей изморози и превратилась в мужчину, очень похожего на отца Артёма, а также ещё на кого-то, в ком смутно угадывались черты полюсидки.
Зари-ма захлопала в ладоши:
— Рада-мил! Мой па!
— Отец… — пробормотал Артём.
— Не совсем, — улыбнулся гость.
Фигура его потекла струйками, в течение секунды-двух претерпела множество трансформаций, перетекая из фигуры в фигуру — людей, зверей, иных существ, и снова обрела облик человека, соединяющего в себе черты знакомых Артёму и Зари-ме личностей.
— Рад тебя видеть! — искренне сказал Артём.
— И я! — захлопала в ладоши Зари-ма, обрадованная и ошеломлённая. — Рассказывай, где ты был, что делал.
— У вас есть ко мне предложение, — сказал Лам-ка (точнее, его представитель, созданный для прямого контакта) утвердительно.
Зари-ма и Артём переглянулись.
«Ему не нужен стандартный «радушный» приём, — говорил взгляд Ромашина. — Он не человек».
— Ты торопишься? — огорчилась полюсидка.
— Чисто человеческое понятие, — улыбнулся гость. — Нет, я не тороплюсь, но живу иначе. И готов вас выслушать.
— Тогда садись, — предложил Артём. — Поговорим. А заодно выпьем по глотку шампанского за встречу.
— Зачем?
— Традиция!
— Ну, если традиция… — «Призрак» Лам-ки глянул на скупой интерьер тесной палатки и сел на выскочивший из воздуха стул.
Глава 6
ОХОТА НА ГЕРОЕВ
По лику Солнца бродили пятна. Их было больше, чем обычно, да и параметры пятен — размеры, температура, состав излучения — отличались от давно известных, и становилось понятно, что вторжение «огнетушителя Дьявола» в недра земного светила не прошло бесследно.
Ребров отвернулся от виома, показывающего алую гору Солнца над плоскогорьем Меркурия, и глухо сказал:
— Нас ждут суровые зимы.
— Это расчёт или предположение? — осведомился Игнат, не сводя глаз с пылающей горы.
— Предчувствие.
— Свияш утверждает, что результаты воздействия «огнетушителя» на общие характеристики Солнца скажутся еще не скоро. Зона охлаждения сокращается, солнечный «реактор» уже включился.
— И всё же нас ждут невеселые времена. Пусть через год, через два, через десять, но этого не избежать. Температура фотосферы упадёт, поток излучения сократится, и Земля замёрзнет.
— Не замёрзнет. Мы уже в состоянии регулировать атмосферные процессы. Зажжём пару небольших солнц над полюсами или одно над экватором, чтобы создавалась смена дня и ночи, и ледниковый период не наступит. Хотя, конечно, придётся поднапрячься всем.
— В первую очередь нам, нашей Службе.
— Не привыкать, — усмехнулся Игнат.
Ребров с усилием отвёл взгляд от алого купола с чёрными пятнами и более светлыми фонтанами протуберанцев, оглянулся на вход в зал визинга. В зале, принадлежавшем меркурианской базе УАСС, они были одни, но должен был подойти Филипп Ромашин, а он опаздывал.
— Полчаса, — пробурчал Ребров. — Может, случилось что?
— Нам бы доложили. Он пошёл на приём к премьеру, может, не сразу добился аудиенции, там любят мурыжить нашего брата. Ты же знаешь чиновный люд, каждый прыщик считает себя господином мира.
Ребров поморщился.
— Зря он пошёл на это рандеву. Остался бы премьером Томах, это имело бы смысл, а новый премьер не из нашего круга.
— Ты его знаешь?
— Рюйтель — тёмная лошадка, и я уверен, что сам он ничего особенного не представляет, но за ним стоят кукловоды, связанные с Дьяволом, которые и будут управлять им.
— Плохо.
— Чего уж хорошего.
В зал стремительно вошел Филипп Ромашин. В свои девяносто пять он выглядел на полтинник и держался хорошо. Лишь голый блестящий череп говорил о возрасте, да морщины у губ и под глазами.
— Положение меняется, джентльмены.
Ожидавшие его мужчины молча ждали продолжения.
— С одной стороны, премьер дал согласие помочь нам остаться в обойме Управления в качестве экспертов с правом голоса, с другой — все мы попадаем в распоряжение господина Казийски. А он у нас под сильным подозрением.
— Нам обещали разработать анализаторы агентуры Дьявола, — мрачно сказал Ребров. — Где они?
— Люди работают, — сказал Игнат. — Герман внёс кое-какие коррективы, Юэмей контролирует изготовление. Через пару дней датчики будут готовы.
— Но пока их нет, мы рискуем.
— Ничего, риск неизбежен, а наши молодые энтузиасты только приветствуют трудности. Неявный враг делает их жизнь насыщенней.
— Кто-то сказал: враги делают нашу жизнь насыщенней, но короче.
Филипп улыбнулся.
— Это верно.
— Что у тебя ещё? Солнцеход не нашли?
Лицо Ромашина-старшего сделалось каменным.
— В ядре Солнца обнаружена странная зона диаметром всего в несколько сот метров. Это не чёрная дыра, но всё же какая-то «дырка» в метрике с целым рядом интересных характеристик.
— Хрен с ними, с характеристиками. Где «крот»?
Филипп отвернулся.
— Я надеюсь, он там, в этой зоне.
— Надо запускать готовый солнцеход, немедленно! Может, ещё успеем вытащить ребят… если они живы.
— Доступ к «кроту» нам перекрыли.
— Ребята Ивана в любой момент могут взломать любые коды и пароли и захватить солнцеход.
— Ещё не время.
— Смотри, не оказалось бы поздно. Что ещё?
— Есть информация от Ивана: на горизонте появился ЮЮ.
Игнат и Ребров обменялись взглядами.
— Он же как будто погиб, — озадаченно проговорил Ребров.
— Жив, сволочь! ЮЮ видели в компании с Оскаром Мехти и его выжившим папашей. А это означает одно: жди вспышки террора в отношении наших близких и друзей. ЮЮ и Оскар злопамятны и к тому же на свободе.
— Хорошо бы упредить их, — буркнул Ребров.
Филипп покачал головой.
— Нам нельзя начинать первыми. Любой прокол сразу же поставит нас вне закона. Ты хочешь, чтобы за нами началась настоящая охота?
Ребров оскалился.
— Она и так уже началась. Двое наших бывших сотрудников убиты, исчез куда-то Шандор, эфаналитик императив-центра, кто-то пытался убить Алниса, за нами следят, нам звонят, угрожают…
— И всё-таки будем терпеть и делать своё дело, выявлять агентов Дьявола, искать главного резидента, выяснять его задачи. Первую фазу войны с человечеством Дьявол проиграл, вторую — внедрение агентуры в управленческие структуры — выиграл. Посмотрим, чем закончится третья.
— Какая?
— Стратегический перехват власти. Когда мы поймём, что собирается делать Дьявол, обзаведшийся бандой приспешников, мы нанесём удар. А пока — терпение и еще раз терпение.
Все трое посмотрели на купол Солнца, на краю которого вырос ещё один сияющий факел. Он разделился на два, образовав латинскую букву V, символ победы, словно подчеркнув последние слова бывшего директора УАСС, и мужчины невольно развернули плечи, словно почуяв поддержку огненной стихии.
* * *Охота на бывших руководителей спецслужб и членов их семей началась с нового нападения на Игната Ромашина и его жену Дениз.
Так как Филипп с Аларикой переехали в своё бунгало на Камчатке, по соседству с коттеджем Ребровых, Игнат занял дом отца в Одоеве, не желая жить в Строгинской ветви мегаполиса. Ему казалось, что так он быстрее заметит наблюдение и угрожающее безопасности дома движение. Однако налётчиков это не смутило и не остановило, действовали они быстро, и спасли Ромашиных лишь опыт Игната и его умение ориентироваться в экстремальных ситуациях.
Сначала кто-то позвонил ему на мобильный, не включая обратку.
Игнат попытался выяснить номер звонившего, но не смог. Тогда он включил сканер связи, которым обладал как руководитель высокого ранга (эта аппаратура была доступна лишь трём десяткам человек из федеральных спецслужб), и компьютер доложил ему, что звонили из Японии, предположительно — из Дворца Правосудия. А поскольку знакомых японцев у Ромашиных не было, Игнат почувствовал раздражающее беспокойство, заставившее его задуматься о своём положении.
