Строитель (СИ) - Шопперт Андрей Готлибович

— Найдём паписта, — вот чего у Саньки не отнять, так это оптимизма.

— Осторожней там, войну не начните раньше времени. Шутку про войну знаете?

— Какую, — все трое встрепенулись.

— Если война неизбежна, то надо нападать первым, — Андрей Юрьевич сделал паузу, предвидя вопрос. И его почти сразу озвучил Емеля:

— А как узнать, что война неизбежна?

— Ну если ты нападёшь первым, то война точно будет неизбежна.

Народ оценил, минуту целую ржали.

— Ладно, второй город будет на севере этой области в горах. Это — Ба́рдеёв (словац. Bardejov). Епископ Афанасий говорил, что там больше всего католики обнаглели. В нём много немецких переселенцев, и они как раз захватывают православные храмы. Нужно их в чувство привести. Геноцид, значит геноцид. Ну, а потом там оставите второго содержателя постоялого двора.

Событие двадцатое

Горыня получил задание с вновь сформированным отрядом отправиться в Польшу. Там геноцидить никого не надо было… пока. Просто разобраться с ситуацией в Шидлуве. А ещё прикупить или построить и там постоялый двор. И самим в будущем понадобится. Где-то же нужно ночевать возчикам, что туда приедут за полевым шпатом. Дальше отряд должен разделиться. Десяток человек отправится в Мазовию, навестить княжича Мазовецкого Болеслава Юрия и пригласить его в гости к Андрею Юрьевичу во Владимир. Если сговорятся, а профессор Виноградов в этом не сомневался, то можно будет прорабатывать операцию по исключению из числа живых двух бездетных пока дядьев Юрия Тройденовича Мазовецкого. Сам Тройдент тоже пока жив, но он ведь может захотеть отойти от дел и поселиться на чудном хуторе, пить парное молоко и щупать доярок. А не захочет — отключим газ. В смысле перекроем. Подушкой. Умер во сне. Какая лёгкая смерть. И сразу в райские кущи.

— Горыня, там на седмицу полторы пораньше вас отправится тиун Станислав. У него задание купить мне Лунный камень. С ним не встречаетесь. У вас своё задание, у него свое. Пусть первое время вас с ним не связывают.

— Конспирация, — похвастал новым словом стрелец.

— Она самая.

Емеля же, как сформирует свой отряд, отправится в Овруч. Город только завоёван Гедимином и там сейчас безвластие, скорее всего. Гедимин явно туда тиуна или князя не поставил ещё, не до того ему. А баскака и старого князя или тиуна уже турнули, не могли не турнуть, город же приступом брали.

В общем, как самому «рачительному» из командиров диверсантов Емеле нужно было попытаться там эти месторождения алюмосиликатов красных к рукам прибрать.

А Гедимин? Как-нибудь договорятся.

Разогнав разведчиков-диверсантов, Андрей Юрьевич на календарь глянул и репу почесал. До прибытия в Галич генуэзцев оставалось чуть больше недели. Как раз хватит времени сварить несколько плавок стекла. Пока он воевал несколько десятков кило соды изготовили, а теперь он сам, переплавляя золото ещё и оксид свинца в приличном количестве получил. Можно сразу попробовать и хрусталь сварить и обычное натриевое стекло.

Точные составы шихты для натриевого или содового стекла Андрей Юрьевич, понятно не знал, но разве пытливый человеческий ум это незнание, когда останавливало. Не получится с первого раза, можно попробовать ещё. Песка или SiO2 в районе семидесяти процентов. Пусть будет в районе 15 — 17% соды (Na2CO3) и процентов 7 — 8 CaO. Не хватает около пяти процентов.

Андрей Юрьевич поломал немного голову и решил, что это всякие примеси, но среди них точно должен быть оксид алюминия. Овручевских сланцев у него пока нет, но каолин же есть. А это смесь оксидов кремния и алюминия. Вот пусть пять процентов и будет каолиновая глина.

Три дня куча народа во всех имеющихся на сегодняшний день во Владимире чугунных ступках перетирала эти компоненты в пыль. Перетёрли, смешали прокалили до 600 градусов, чтобы вывести кристаллическую воду, снова перетёрли, просеяли и загрузили в тигли получившийся серо-белый порошок.

С хрусталём чуть меньше компонентов. И их содержание Андрей Юрьевич знал точнее. Нужно 24% оксида свинца (PbO). Это написано на богемском фужере. Сколько-то будет угар, пусть будет 28%. Нужен поташ. Но не тот, что просто из золы получили. Он загрязнён примесями. Там железо, которое стеклу придаст зеленоватый цвет, а для линз нужно прозрачное стекло. Потому, провели каустификацию. В раствор поташа долили извести, и когда карбонаты выпали в осадок, то раствор слили, процедили, выпарили и прогрели при 600 градусов. В результате получили чистый едкий натр (Na2O). Его профессор по аналогии с содовым стеклом бросил 6 процентов. И около процента добавил ещё и извести. Всё остальное — опять промытый, прокалённый и перетёртый в ступах песок.

Оксид свинца взяли тот, что получился после купелирования золота. Просто не было другого. Андрей Юрьевич понимал, что он загрязнён оксидами других металлов, но выбора не было. Свинца не осталось ни грамма. Весь извели, и то на всю золотую руду не хватило. Больше трети осталось в закромах Родины.

Температуры Андрей Юрьевич, при которой происходит варка стекла из компонентов, боялся. Она там выше полутора тысяч градусов, и как бы при этом сам тигель не расплавился. Плавили в тех же печах и в тех же тиглях, что и сталь варили. И держать нужно по времени высокую температуру примерно столько же. При этом происходит формирование однородной массы или процесс гомогенизации. Тут удаляются все пузырьки газа. Получается однородный расплав.

Когда печи стали остывать и уже можно было достать тигли, то он вздохнул с большим облегчением. Ничего вроде не развалилось и не расплавилось. И в обоих тиглях было стекло. Касаться его нельзя, а то взорвётся, нужен теперь отжиг и быстрое остывание. Этот процесс Андрей Юрьевич доверил делать помощникам, а сам плюясь пошёл спать. То что он увидел в тиглях его откровенно расстроило.

Хрусталь получился красного цвета. И не просто красного, а непрозрачно-красного. Ошибка понятна и Андрей Юрьевич когда дал команду использовать оксид свинца, что был взят после купелирования золота, там где-то в мозжечке понимал, что ждать настоящего прозрачного хрусталя при этом, значит быть упертым оптимистом. Не ходи к семи гадалкам, медь из золотой руды именно этот цвет и дала. Не будет у него пока подзорной трубы.

А натриевое стекло хоть и было прозрачным, но тоже получилось цветным. Было такого янтарного цвета. Выходит и тут какую-то примесь пропустили. Надо закрывать тигли? Что могло насосать из воздуха.

— Ероха, а что вы в этой печи до этого делали? Она же не новая.

— В этой? А в этой серу из серной руды выплавляли. Ты, вроде недоволен, княже, вон какое красиво стекло получилось, представляешь какие красивые бусы выйдут. А ты, Андрей Юрьевич, знаешь, как дырочки в тех бусинах делать? А как сами бусины? — кузнец прямо сиял от радости, что очередная придумка князя удалась.

— Знаю.

Событие двадцать первое

Выспаться в эту ночь не удалось. Маленький внучок Ванька переполошил весь замок. Да, как и положено женщины жили на своей половине. Но ребенок плакал, и неугомонная Анька прибежала к нему и разбудила.

— Отравили! Ванюшу отравили, гады! Аспиды!

— Да, чтоб твою! — выругался профессор Виноградов и бросился за женой малолетней и малохольной.

— Что у него? Какие симптомы? За знахаркой послали? За Епифанием? — начал он вопросы задавать. А вокруг бабский ор стоит и все ревут в голос, в том числе и Ванька.

— Плачет, горячий весь, кашляет, сопельки бегут, понос и обильно слюни потекли.

— Потекли слюни? Понос? Ссуки! Всех перевешаю! — Андрей Юрьевич, думал, что бояре больше не решатся… — Стоп. А чем вы его кормили? Он же грудной? Он титьку сосет? Где кормилица⁈

Анька девка решательная или решительная. Тут же всё для себя решила и ринулась в соседнюю комнату. Там раздались удары, пощёчины и теперь ещё одна голосила. Вскоре дверь открылась и нарисовалась картина маслом. Анька за косу тащила ползущую за ней на коленях здоровущую девку. Кормилицу. Дуню, кажется.