Строитель (СИ) - Шопперт Андрей Готлибович

Событие семнадцатое

Сыр — это происки дьявола.

Доктор Хаус (House M. D.)

Тиун Неждан — тот самый облом, которого привёл Глеб Зеремеевич и посоветовал назначить его главным агроном колхоза «Русское королевство», за год почти не изменился. Как был ростом под два метра, так и остался, не подрос. Как был в плечах метра полтора, так и сейчас полтора, не накачался. Как была у голубоглазого паренька шея бычья, которую и руками не обхватить. Так и не охватываемая осталась. Не похудел. А ещё, как была плеть в руку толщиной, так в руку и сейчас, тоже не усохла.

Если честно, то заниматься прогрессорством в сельском хозяйстве Андрею Юрьевичу в прошлом году было тупо некогда. Какое может быть прогрессорство в полоне у ордынцев, или вообще с разорённой и разграбленной землёй, со спалёнными городами и селищами.

Большую часть времени профессор Виноградов уделял главкузнецу сначала, а потом главному металлургу Ерохе — он же Ерофей Силыч, тысяцкому Владимирскому — боярину Андрею Молибоговичу и его помощнику боярскому сыну Левонтию Чёрному. Нужно было создавать и вооружать войско. Чуть меньше доставалось времени воеводе Мечеславу, это войско и тренировать нужно было, но и ему в разы больше, чем облому этому — Неждану. Неждану Станиславовичу.

Как-то варился Главный агроном в свою соку, выполняя поручения профессора своим умом. Нет, раз в неделю, по средам у него был час почти выделен вечером, чтобы о проделанной работе отчитаться. Но иногда из-за усталости, а чаще некогда тупо было, Андрей Юрьевич просто спрашивал, как оно ничего и увидев кивок, мол, нормально, княже, махал рукой. Ладно, тогда в следующий раз подробнее расскажешь.

Сейчас так не получится, Неждана профессор сам позвал, так как решил чуть подмогнуть прогрессу, вспомнил, что давно хотел сыр твёрдый начать производить.

— Неждан Станиславыч, ты слышал такое слово — сычуг?

— Нет, княже, что это? — мамонт этот присел на указанную лавку в зале, где боярская дума обычно заседала, и куда сейчас пригласил Андрей Юрьевич тиуна с выставкой достижений народного хозяйства. На лавках и столе были разложены сухие стручки гороха, лукошки с семенным зерном и маленькие кринки с другими семенами.

Весна же прямо завтра, можно сказать, сев начинается, пора глянуть как продвинулись за год.

— У овец и коров, про лошадей не знаю и про коз… тоже не знаю, но думаю, что и у них тоже, четыре желудка.

— Четыре? — вообще Неждан не из крестьянской семьи. Отец у него ключником служит у боярина Мечеслава Детько. Много ли студентов в двадцать первом веке у него положительно ответили бы на этот вопрос?

— Четыре. Так вот, берете овцу, телёнка, козочку и жеребенка десятидневного и закалываете. Найдёте опытного коновала и торговца мясом, чтобы грамотно внутренности достать. Ну и считаете желудки. Этот должен быть последним и самым маленьким. Отрезаете его аккуратно от остальных желудков и тщательно промываете с обеих сторон. Дальше одно из отверстий крепко накрепко перевязывают суровой нитью. А через второе отверстие надуваете, получается шарик, у него завязываете второе отверстие крепко-накрепко тоже. Подготовленный таким образом сычуг подвешиваете в сухом помещении и выдерживаете там до полного высушивания. Как только он станет походить на пергаментную бумагу, его нужно будет разрезать и с внутренней поверхности снять корку темного-бежевого цвета. Ее измельчите до порошкообразного состояния. Это и есть сычужный фермент. Именно этот порошок нам и нужен.

Андрей Юрьевич про изготовление сыра знал только из книг про попаданцев. В какой точно всё это он прочитал сейчас не вспомнит, но описано там было подробно, информация необычная, вот мозг и запомнил. В конце правда там говорилось, что в желудках только что родившихся телят или ягнят один фермент (химозин), а у взрослых другой (пепсин) и для получения различных сортов сыра можно или даже нужно экспериментировать и смешивать сычуг различных пород, возрастов и видов жвачных животных.

— Княже, а позволь полюбопытствовать, — затряс головой облом, вытрясая из ушей лишнюю информацию, — зачем мне порошок этот из кишок?

— На самом деле? Не с того начал. Ты ведь знаешь, что молоко скисает и превращается в простоквашу. Так вот, если молоко поставить в котле на огонь и нагреть, чтобы рука ни тепла ни холода не чувствовала и бросить в этот котел… Стоп. Сначала в тёплой воде, но не горячей, замачиваете этот порошок. Сколько не знаю. Пусть будет от всего ягнёнка или телёнка на наш десятиведёрный котёл большой. Эта масса в воде пусть набухнет. Пусть час набухает. А затем её вливаете в тёплое молоко. Всё, потом нужно перемешать, пусть будет, пять мин… м… пять раз до шестидесяти досчитать надо. Потом через час ещё подогреть молоко и снова перемешать. На этот раз подогревать нужно, чтобы тепло чувствовалось, но рука терпела. Когда молоко створожится, нужно профильтровать через тряпочное сито и слить жижу… м… телятам можно отдать. А вот то, что получилось отжать и поместить в плоскую глиняную… или лучше деревянную бадейку. И потом отнести в тот погреб, где у нас порох лежал в бочонках и забыть там на полгода. Да, часть жижи оставьте и попробуйте в следующую партию тёплого молока её долить. Расскажешь мне потом, свернулось молоко или нет.

— И что будет, творог скисший? — наморщил лоб богатырь.

— Через полгода узнаем. Теперь главное. Это не один раз нужно сделать, а десятки. С овечкой маленькой отдельно, с телёнком отдельно, с козочкой. Потом смешиваете сычуг между собой предварительно. Все возможные варианты. Корова с ягнёнком. Корова с козочкой, корова с жеребёнком, если у него есть этот четвёртый желудок. Ну и то же самое с остальными. Подойдёшь к греку Исааку Аргиру, он тебе все варианты возможные на табличке глиняной составит. Под сотню, наверное, будет. Там же нужно и молодые со старыми мешать. Сколько получится, столько и сделай. И все в бадейках деревянных с крышкой в тот подвал. Да, на каждой бадейке должен быть номер, соответствующий номеру записи что тебе Агрир сделает. Таблички же глиняные сохрани, чтобы потом не перепутать. Можно ещё для надёжности угольком на бадейке написать. Например, телёнок и ягнёнок. Козочка и бык.

— Сделаем, княже…

— Стоп. Сейчас только в голову пришло. В пять раз больше работы будет. Пробуете отдельно ещё с козьим молоком и овечьим и конским. Да и нужно охотникам дать команду притащить в замок только убитого оленя и оленёнка. Косулю с косулёнком. Ладно пока хватит. Зубров и туров пока трогать не будем.

е — сычуг

Событие восемнадцатое

Деточка,

все мы немножко лошади,

каждый из нас по-своему лошадь.

Владимир Маяковский

— Ладно, Неждан, с этим всё понятно, теперь давай, рассказывай, как у тебя подготовка к севу идёт?

— Так это, мы того, готовы. Вот, — он таким жестом, словно зерно разбрасывает на поле, взмахнул рукой с кнутом своим чудовищных размеров.

Нда. Нежданчик. Кнут задел одну из бадеек с рожью, наверное, поди их отличи, если до этого никогда Андрей Юрьевич детально рожь, ячмень, и пшеницу не рассматривал, и она полетела на пол, а зёрна по всему залу разбежались, в том числе и под лавки, боярскими задами натруженные, спрятались. Некоторые и вовсе умудрились под новенький армянский ковёр залезть.

— Не суетесь, Неждан, — остановил бухнувшегося на колени, собирать перлы, тиуна Андрей Юрьевич, — Потом соберёшь. Расскажи лучше про деревья сначала.

— Про деревья⁈ А про семена? Так что, вчерась на грядке у меня кедры вылезли из земельки, иголочки с орешком на конце. Я всё как ты, княже, и сказал сделал. Во рту подержал каждый орешек, потом раскусил, но не до конца, только чтобы трещинка наметилась и в землю закопал. А скажи, княже, кусать зачем было? Кто же в лесу их кусает?