Эйдзи Микагэ - Пустая шкатулка и нулевая Мария. Том 6
Разумеется, это же относилось бы и к «Тени греха и возмездию».
Такой смехотворный исход я не в силах принять и не в силах вынести.
Если ее «шкатулка» не внешняя, все мои усилия пропали зря.
– Да, внешняя; более того, десятого уровня. Она верит, что может сделать других счастливыми, и верит абсолютно искренне. Так что, смею заверить, твои опасения беспочвенны.
Похоже, она говорит правду.
Аах, какое облегчение. Все, что я успел сделать, не окажется пустотой и дымом.
Все – мой план сделать мир более этичным, наказание не наказанных прежде грешников, моя боль из-за «теней греха», то, что я сделал с Ирохой Синдо, убийство Кодая Камиути, еще множество жизней, вывернутых наизнанку из-за моей «шкатулки», – все это не окажется пустотой и дымом.
Какое облегчение… я сейчас должен испытывать.
Честно сказать, я, будучи «владельцем», интуитивно чуял, что моя «шкатулка» внешняя. Но я не из тех, кто слепо доверяет интуиции, а вопрос этот принципиально важен, так что мне необходимо было дополнительное подтверждение.
Так, остается еще один жизненно важный вопрос; он у меня возник, когда я услышал про силу Кадзу.
– Кадзу – существо, которое уничтожает «шкатулки», да?
– Как я и сказала, да.
– Мы становимся «владельцами», потому что «шкатулки» привлекают нас, и мы принимаем их. Но человек, который уничтожает «шкатулки», по сути, наша полная противоположность.
«О» слушает меня со своей обычной, такой мягкой и совершенной улыбкой.
– Может ли вообще человек, который так сильно отвергает «шкатулки», сам стать «владельцем»?
«О» отвечает коротко и ясно:
– Нет.
✵
Сразу после этого слова я испытываю энный по счету телепорт и в который раз оказываюсь в кресле перед экраном.
Через пять минут начнется последний фильм, «Пирсинг в 15 лет».
Я окружен неподвижными особями – тенями самих себя настоящих. По сравнению с предыдущими фильмами, в числе этих бесстрастных кукольных лиц стало больше знакомых. Сзади и справа от меня настоящая Юри Янаги, сзади и слева – Ая Отонаси. Версия «О», принявшая облик Ирохи Синдо, блистает отсутствием.
Кроме того, присущая этой «шкатулке» аномалия, черный как смоль сгусток пустоты, придвинулся еще ближе и располагается теперь лишь через два кресла от меня. Абсолютная чернота – бездна.
Наконец, рядом со мной сидит –
– Ах.
Ну конечно же.
Кадзу неспособен стать «владельцем». Он не мог создать этот «Кинотеатр гибели желаний». По правде сказать, едва ли он вообще мог создать «шкатулку», направленную всецело на уничтожение моего «желания».
Кто же тогда истинный «владелец» этой «шкатулки»?
Кто-то, кто думает только обо мне…
Кто-то, кто мог создать «желание», посвященное только мне…
Есть лишь один человек, способный на такое.
Рядом со мной сидит главная героиня последнего фильма.
…Коконе Кирино.
В этом зале слишком сильный кондиционер. Я чувствую, как неестественно холодный воздух буравит мою кожу. Я прикасаюсь к серьге. Я создал в своем теле уже столько дыр, но мне не хватает. Отверстий надо больше.
Коконе.
Сколько бы дыр я в себе ни проделал, ты никак не хочешь покидать мое тело. Стоит мне увидеть тебя такой, какая ты сейчас есть, и ты возвращаешься. Тепло, которое ты мне дарила, обнимая меня, не уходит, остается. Ласковое тепло, которое прежде окутывало нас, теперь сталкивается с реальностью, и жуткий скрежет, который при этом раздается, просто сводит меня с ума.
Черта с два я смогу досмотреть этот фильм.
Я развалюсь еще в середине.
Почему…
Почему…
Почему…
Почему все вышло так?
«Шкатулка», которой я сопротивляюсь, принадлежит Коконе?
Я борюсь против Коконе?
Нет.
Мы не боремся, нет. Что-то неправильно.
С кем же я тогда сражаюсь?
С чем же я сражаюсь?
Как мы могли стать счастливыми?
Нельзя.
Нельзя так думать.
Я не выбрал счастье.
Я выбрал справедливость.
Такого исхода следовало ожидать.
Это с самого начала была история моего полного крушения.
Аах, я скоро окончательно сойду с ума. И я развалюсь. Но это ничего. Мне надо просто отыскивать то, что правильно, хвататься за это и действовать как надо – тогда мое тело будет продолжать сражаться само.
Я знаю, как называется такая ситуация.
Она называется «отчаяние».
Но когда-то, давным-давно, я уже проглотил больше отчаяния, чем способен переварить.
Ах.
Экран вспыхивает белым, а в следующий миг загорается красным. Надвигается знакомая картина – конец мира.
Сейчас мы увидим слезоточивую любовную драму наивного ученика средней школы. Это будет нечто феерическое! Заготовьте платочки! Вы же все любите это дерьмо, правда? Ну, такие вещи, где кто-то страдает, а вы проливаете слезы жалости, и вам хорошо. Почему бы вам не закупиться попкорном на время шоу?
Как насчет аплодисментов? Ну, давайте!
Хлоп.
Хлоп.
Хлоп.
Хлоп.
Хлоп.
Хлоп-хлоп.
◊◊◊ Кадзуки Хосино – 11 сентября, пятница, 22.31 ◊◊◊
Моги-сан еще не умеет сама катить свою коляску.
Это значит, что она не одна сюда приехала, и это не она произнесла «Нашлааа!».
– Хех, ха-ха! Вот повезло-то!
Коляску Моги-сан катит невинная девушка.
Но впечатление невинности длится лишь долю секунды. Оно сформировалось благодаря беглому взгляду, охватившему просто зачесанные черные волосы и опрятную школьную форму-матроску; но стоило мне посмотреть девушке в глаза, как маска слетела, будто унесенная ветром.
Мы в пустом переулке. В свете фонарей глаза девушки горят так ярко, что можно подумать – они вообще утратили способность нормально отражать свет. Ее глаза – точно из алюминиевой фольги.
Аномальные глаза.
– На-ш-л-а. Кадзуки Хосино, Кадзуки Хосино, Кадзуки Хосино! – весело напевает она, крутясь вокруг своей оси. Потом резко останавливается и смотрит на меня, сжав губы. – Враг Дайи-сама.
Я интуитивно понимаю, что это одна из фанатичек, о которых говорила Юри-сан.
– Моги-сан… что происходит?..
Лицо Моги-сан белое как мел. Она по-прежнему в пижаме; похоже, эта фанатичка ее похитила.
– Она, она просто появилась, ни слова не сказала, меня забрала… мне было так страшно… но я никак не могу защищаться…
Ну да, в ее нынешнем состоянии отбиваться она совершенно не в силах. Эта девушка… нет – Дайя явно прибег к грязной игре.
– Я совершенно не понимала, что творится. Я и опомниться не успела, как она уже вывезла меня из больницы; а потом она забрала мой мобильник и позвонила тебе, Хосино-кун. Я только тогда поняла, зачем она меня похитила.
– Мой мобильник зазвонил примерно тогда же, когда нас нашли… значит, нам просто не повезло оказаться поблизости…
Так получилось, что сейчас мы совсем недалеко от больницы. Не повезло, конечно, что подручная Дайи так быстро нас отыскала, но, думаю, звонок Моги-сан я бы в любом случае принял. Так что эта девушка с алюминиевыми глазами все равно нас нашла бы – это только вопрос времени.
Девушка начинает гладить ладони Моги-сан и вновь раскрывает рот.
– Я их сломаю.
– Э?
Ее слова совершенно не вписываются в ситуацию; понятия не имею, о чем она.
– Я сейчас сломаю ей пальцы. Ну, этой девушке. Прости.
Моги-сан распахивает глаза и смотрит на свою похитительницу снизу вверх.
Захваченный врасплох, я задаю тривиальный вопрос, чисто чтобы купить время:
– П-почему ты хочешь это сделать?
– Мм… потому что мне [приказали]. Дайя-сама.
– Секундочку! – Харуаки прекращает молча наблюдать и вступает в переговоры. – К чему хорошему это приведет?
– К чему хорошему? Я же уже сказала, это [приказ].
– Я не об этом спрашиваю! Зачем это лично тебе? Дайя Омине хочет потребовать что-то от Кадзуки Хосино, так ведь?!
– А, ну да. Конечно! Мне было велено заставить Кадзуки Хосино отправиться в какой-то «Кинотеатр гибели желаний»! – отвечает девушка, точно ей наплевать, какова ее цель на самом деле.
Будучи фанатичной сторонницей Дайи, она, судя по всему, даже не задумывается ни о способах достижения, ни о глобальной цели того, что он велит ей делать. Она просто слепо исполняет [приказы], ее «чувство приоритета» равно нулю.
– Неужели ты ничего не чувствуешь, когда смотришь на Касуми? Как ты можешь оставаться такой спокойной? – укоряет Харуаки, явно колеблясь под тяжестью ее заявлений.
Услышав его слова, девушка нависает над Моги-сан и опускает голову под углом 90 градусов; теперь она смотрит Моги-сан в лицо «вверх ногами». Моги-сан, увидев внезапно возникшее перед ней лицо своей похитительницы, тихо вскрикивает.
