Алекс Орлов - Двойник императора
— Веселились-веселились, посчитали — прослезились… — прокомментировал Фриц Спилберг.
— Итак, кто за то, чтобы продать корабль? — объявил Шкиза.
— А может, нам стоит выбрать нового капитана? — неожиданно подал голос Шиллер.
Все матросы с удивлением посмотрели на юнгу. Тот пожал плечами и добавил:
— А что я такого сказал? Чем разбегаться с корабля, может, стоит еще раз попытать счастье?
— А ведь парень-то дело говорит, заметил Оноре Берц. — Продать «Приму» большого ума не надо, а куда мы потом подадимся? Сейчас многие матросы ищут работу, и на полторы тысячи кредитов нам долго не продержаться.
— Да какого вам еще пытать счастья, дебилы? Эта старая калоша не приносит никакой удачи. Она свое отработала, понимаете? — как всегда, начал ругаться Райх. — И потом, как вы собираетесь искать «окна»? Леон-Очкарик сказал, что аппаратура не работает. Подтверди, Леон.
Леон поднялся с пола и сказал:
— Да, нужно бы процессоры в числителе поменять, а то они все время греются — невозможно работать.
— Ну что, слышали? — На лице Раиха появилась злорадная улыбка.
— А чего ты скалишься, Райх? — подал голос стоящий возле стены Миллард. — Чему ты радуешься? В рожу хочешь получить? — Гэс оторвался от стены и начал пробираться к механику.
— Эй, Миллард, вернись на место! Мы еще не все вопросы решили, — поднялся со своего места Оноре Берц.
— Нет, не надо его останавливать, — начал заводиться Райх, — пусть идет сюда, пусть покажет, что он может! Щенок! Неудачник! Вы все здесь неудачники и лодыри!
— Заткнись, Райх, у тебя все время перегонные диски холодные — из-за этого «Прима» жрет горючего в два раза больше. И капитан тебе всегда за это по лбу давал, — напомнил Бонус.
— Мне?! По лбу?! — Лицо механика стало красным, а в уголках туб выступила пена.
— Бени, успокойся, — подал голос Фриц Спилберг.
— Что?
— Успокойся, Бени, у нас важное собрание. Ты что, не понимаешь?
— Ты назвал меня Бени? — спросил пораженный механик.
— А разве это не твое имя?
— Да мое, конечно, только… как-то непривычно.
Райх отошел к стене и сел на пол, а на его место вышел Фриц.
— Я вижу, у юнги Шиллера есть предложение, так что давайте его выслушаем. Говори, парень.
Шиллер поднялся и, посмотрев на сидящих на полу матросов, сказал:
— Если нет возможности использовать числители, то я могу поработать «нюхачом». Да и капитаном тоже.
Услышав столь неожиданное заявление, все рассмеялись. Это разрядило обстановку, и, когда все успокоились, Фриц Спилберг сказал:
— Ну, насчет капитана, это ты, парень, загнул. Не то чтобы ты не годился — время придет, и ты наверняка станешь капитаном, но пока нам нужнее «нюхач». Для начала объясни нам, с чего ты взял, что сумеешь быть «нюхачом»?
— Да ни с чего, — пожал плечами Шиллер. — Просто почувствовал, что смогу, и все.
— Ну и что ты об этом думаешь, Фриц? — спросил Шкиза.
— Я думаю, что парня можно попробовать в деле. Если бы он стал рассказывать разные байки, я бы ему не поверил. Но он сказал, что не знает, как объяснить свои ощущения. Я работал на судне, где «нюхачом» был бывший матрос, который однажды почувствовал, что сумеет найти астероид. И он нашел его. Поэтому давайте-ка проверим. Если у Эдди не получится, тогда продадим корабль.
— Правильно, Фриц, стропальщики с тобой согласны, — подал голос Оноре Клоц. — А кто же все-таки будет капитаном?
— А пусть Шкиза и будет назначенным капитаном, а я его поддержу в качестве помощника, — предложил Спилберг.
— Что ж, толковое предложение. Я голосую «за». — И Оноре поднял руку. Вслед за ним подняли руки и все остальные члены экипажа.
21
В тесной каюте Леона-Очкарика стояла жуткая духота. Во избежание перегрева числителя все кожухи были сняты, и горячие процессоры излучали тепло в окружающее пространство. Леон сидел голый по пояс, время от времени снимал очки и вытирал лицо грязным платком.
— А почему они греются, эти процессоры? — спросил Эдди, указывая на внутренности числителя.
— Осторожно — обожжешься. Да, вот эти четыре железяки и есть «F-100» — позавчерашний день. А греются они оттого, что я их разгоняю — даю слишком высокую частоту.
— А зачем ты это делаешь?
— Чтобы они держали результат. Понимаешь, числитель может легко дать пятьдесят вариантов нахождения «окна», но у тебя только один корабль, и ты должен выбрать из этих пятидесяти только один вариант. И вот этого-то числитель сделать не может.
— Интересно, — покачал головой Эдди. Он еще ни разу не видел настоящий числитель.
— Да уж конечно — интересно, — без всякого энтузиазма ответил Леон и плюнул на один из процессоров. Слюна зашипела и моментально испарилась.
— Видал? — кивнул на машину Леон. — Чайник вскипятить или яичницу поджарить, это пожалуйста, а вот на правильное «окно» выйти…
Эдди слушал жалобы Лео на Очкарика и внимательно разглядывал сложнейшее устройство. Наконец он поднял глаза на Леона и сказал:
— Ставь нормальную частоту.
— Зачем? — удивился Леон.
— Ставь нормальную частоту, — повторил Шиллер немного жестче.
Леон пожал плечами и полез в открытое нутро числителя.
— Пожалуйста, нет проблем. Вот только джемпер переставлю и получишь нормальную частоту. Все — готово. Теперь нужно подождать, пока процессоры остынут. Хочешь, пока чайку сделаю — у меня кипятильник есть.
— Давай, — согласился Эдди и присел на перевернутый кожух.
Спотыкаясь на каждом шагу и ругаясь, Леон начал пробираться через наваленные куски проводов и россыпи радиодеталей. В конце концов он добрался до угла, где стоял пластиковый сосуд, в котором Леон кипятил чай.
— Ну и беспорядок тут у тебя, — заметил Шиллер.
— Я его не замечаю — он мне не мешает, — отмахнулся Леон.
— Мне мешает. Сегодня вечером все уберешь. Если хочешь, я приду тебе помочь, но убрать нужно сегодня. — Все это Эдди произнес не повышая голоса, но Леон понял, что это приказ и этот приказ должен быть выполнен.
— Ну хорошо. Сделаем, какие проблемы.
— Как ты думаешь, процессоры уже остыли?
— Да. Эдди, — Леон поймал себя на мысли, что едва не сказал юнге «сэр», — да, Эдди, можно включать
— Включи, пожалуйста
Оператор с такими же трудностями пробрался к числителю и включил его.
— Что, сразу «на поиск»? — спросил Леон.
— Давай на поиск.
— Только учти, мы еще недалеко отошли от заправочного дока, поэтому могут быть помехи.
— Включай.
Леон-Очкарик включил числитель, и на экране появилась таблица параметров.
— Это что?
— Здесь мы задаем параметры поиска — в данном случае массу искомого объекта.
— А почему здесь стоит ноль?
— Да потому, что нам не до жиру, — усмехнулся Леон, — любая мелочь сгодится.
— Нет, так не пойдет. Вписывай сюда две тысячи тонн — размениваться по мелочам мы теперь не будем.
Оператор покосился на Эдди, но ничего не сказал. Он послушно ввел новые данные и запустил поиск.
— Теперь он минут пять будет «тарабанить». Ты жди, а я пойду чай заварю — вон вода уже бурлит.
Пока он возился с чаем, числитель выдал первые результаты.
— Ну сколько гам, Эдди? — спросил из угла Леон.
— Девяносто шесть вариантов, — ответил Шиллер
— Вот то-то и — оно, что девяносто шесть. Теперь бы надо их отсортировать, но «F-100» делать этого не могут, а если их разогнать, числитель начинает «глючить» и давать такие адреса, что закачаешься, — продолжал говорить Леон и, неожиданно оступившись, вылил кипяток себе на ногу.
— А-а-а!!! Ма-ма!!! Уй, как печет! А-а!..
— Быстро снимай штаны и присыпь ожог солью, — посоветовал Эдди.
Леон тут же воспользовался советом, и уже спустя минуту боль стала стихать. Леон осторожно дотронулся до обожженного места, но, вопреки его ожиданиям, кожа осталась на ноге.
— Старый бабушкин рецепт, — угадав его мысли, сказал Шиллер.
— А ты прав, пора бы здесь и прибраться.
— Сегодня же вечером приберемся. А сейчас пролистай, пожалуйста, мне все варианты.
Леон стал нажимать на клавиши, и на экране начали сменяться цифры координат.
— Нет… Нет… Нет… — отрицательно качал головой Эдди. — Можешь побыстрее. Нет, нет, нет, нет. Стоп!.. — остановил оператора Шиллер — Отметь эту точку и пошли дальше.
— Нет, нет, нет. Стоп! Эту тоже. Когда все варианты были перебраны, отмеченных точек оказалось четыре.
— Давай теперь эти еще раз, — сказал Эдди. Леон пролистал выбранные точки, и среди них Шиллер выбрал только одну.
— А почему именно эта, а не другая? — спросил оператор.
— Меня от нее больше всего трясет.
— А другие что, пустые?
— Нет, все с уловом, но в этой он особенно большой.
