Благословение Небожителей. Том 1 (ЛП) - Мосян Тунсю
Если не доводить его до белого каления, со всех сторон положительный!
Лицо Нань Фэна к концу повествования сделалось чернее днища старого котла, а вот Фу Яо, исполнившись поэтического настроя, продекламировал:
— Друг всех девушек и жён, сыновей дарует он. Огромный член, знаток страстей, Наньян дарует сыновей. А-ха-ха, а-ха-ха, а-ха-ха-ха-ха-ха-ха…
Се Лянь деликатно сдержал улыбку, всё-таки перед лицом статуи Наньяна не следовало вести себя невежливо. Нань Фэн же буквально рассвирепел:
— Поменьше бы злорадствовал, пока находишься здесь. Если же некуда больше силы девать, пойди-ка лучше подмети пол!
После этих слов пришёл черед лица Фу Яо потягаться в черноте с днищем котла. Ведь если, к примеру, подчиненные дворца Наньяна приходили в ярость, услышав те самые два слова, то во дворце Сюаньчжэня ни в коем случае нельзя упоминать подметание полов. Все потому, что Му Цин, будучи простым слугой в монастыре Хуанцзи, только и делал, что всячески прислуживал Его Высочеству наследному принцу Се Ляню, в том числе подметал пол в его комнате и застилал постель.
В один из дней Се Ляню попалось на глаза, как юноша наизусть декламирует рифмованные правила самосовершенствования, при этом подметая пол. Тронутый до глубины души его прилежными стараниями постичь мудрость даже в неблагоприятных условиях, принц отправился к наставникам, чтобы те проявили снисхождение и приняли паренька в ряды учеников монастыря. И случай тот, как говорится, мог бы кануть в лету, а мог бы запомниться в веках, мог стать как прекрасным преданием, так и величайшим позором, — зависит от того, как к нему отнестись. Очевидно, именно несмываемым позором и воспринял случившееся главный герой тех событий, поскольку впредь и Му Цин, и все его подчиненные, заслышав намёки на подметание пола, сердились до такой степени, что прерывали все отношения с оскорбившим их человеком. Так и теперь, Фу Яо, изо всех сил стараясь держать себя в руках, мельком глянул на Се Ляня, который лишь невинно замахал руками, затем с холодной усмешкой произнёс:
— Тебя послушать, так ты, верно, считаешь, что ваш дворец Наньяна в своё время сделал больше добра для Его Высочества наследного принца.
Нань Фэн с такой же холодной усмешкой парировал:
— Так ведь и ваш генерал отплатил ему чёрной неблагодарностью, о чём здесь ещё можно говорить?
— Э… — Се Лянь было собирался вмешаться в спор, однако Фу Яо его опередил.
Рассмеявшись, он произнёс:
— В том всё и дело, что ваш генерал в своём глазу бревна и не приметил, какое он имеет право указывать на чужие ошибки?
Слушая, как эти двое превратили его в палку, которой теперь дубасят высшего командира своего оппонента, Се Лянь в итоге не выдержал:
— Постойте, погодите. Довольно, хватит!
Разумеется, юноши не послушали его, а ко всему прочему ещё и подрались. Неизвестно, кто начал драку первым, но вот уже и стол для подношений раскололся пополам, и с громким стуком разлетелись по полу жертвенные кушанья. Се Лянь, понимая, что разнять дерущихся не удастся, присел в углу неподалёку, со вздохом «Грешно!» поднял с пола подкатившуюся к ногам маньтоу1, протер от пыли и приготовился ее съесть.
1Маньтоу — приготовленная на пару булочка из пресной муки.
Нань Фэн, заметив это краем глаза, в мгновение ока оказался рядом и ударил по руке Се Ляня, так что маньтоу снова упала на пол.
— Не вздумай есть!
Фу Яо тоже остановился, его голос звучал удивлённо и слегка презрительно:
— Ты ешь даже то, что извалялось в грязи?
Воспользовавшись затишьем, Се Лянь замахал руками и заговорил:
— Постойте, постойте, постойте. Я хочу кое-что вам сказать.
Се Лянь разделил их, втиснувшись посередине, и мягко произнес:
— Первое. Его Высочество наследный принц, о котором вы говорите, — это я и есть. Моё Высочество не сказало ни слова, поэтому и вам не стоит в споре перебрасывать меня как булыжник, которым вы хотите ударить друг друга. — Помолчав, принц добавил: — Мне думается, что ваши генералы ни в коем случае не стали бы так себя вести и столь неприличное поведение с вашей стороны не делает им великой чести.
После этих слов лица юношей внезапно переменились. Се Лянь же продолжал:
— Второе. Вы ведь явились, чтобы помогать мне, верно? Так всё-таки, это вы должны меня слушать или мне придётся слушать вас?
Помолчав, юноши ответили:
— Мы должны слушать тебя.
Конечно, на лицах каждого было написано «Ещё чего! Размечтался», и всё же Се Ляню их ответ пришёлся по душе. Он хлопнул в ладоши, сложив руки вместе, и заключил:
— Прекрасно. И последнее, третье. И самое важное. Если уж вы хотите что-то выбросить, лучше вам в таком случае избавиться от меня, но бросать еду не стоит.
Нань Фэну всё же удалось выколупать из рук Се Ляня маньтоу, которую тот снова подобрал и лишь ждал удобного момента, чтобы съесть. Окончательно потеряв терпение, юноша воскликнул:
— Нельзя есть то, что извалялось в грязи!
Следующий день, давешняя «Лавка встреч».
Хозяин чайной по обыкновению сидел у порога, вытянув ноги и греясь на солнце, когда заметил вдали троицу путников. Впереди вышагивал монах в скромном белом одеянии с бамбуковой шляпой за спиной, а следом шли двое юношей высокого роста в чёрных одеждах.
Приблизившись, монах непринуждённо склонился в малом поклоне и ещё более непринуждённо заговорил, смахивая на бездельника куда больше, чем сам хозяин чайной:
— Уважаемый, будьте любезны, принесите нам три чашки чаю.
Хозяин с улыбкой отозвался:
— Сию минуту!
Про себя же подумал: «Снова явились эти простофили. Вот ведь несправедливость: выглядят один другого приличнее, но при том неизвестно, у кого больше мозги набекрень. Всё болтают о каких-то богах да бессмертных, демонах да небожителях. И на кой только природа внешностью одарила, раз они на голову больные?»
Се Лянь занял прежнее место у окна. Когда троица расселась, Нань Фэн заговорил первым:
— Зачем ты снова привёл нас сюда? Уверен, что наш разговор не достигнет лишних ушей?
Се Лянь спокойно ответил:
— Не волнуйся об этом. Даже если кто-то и услышит, то не придаст значения, решив, что у нас не всё в порядке с головой.
— …
Се Лянь продолжал:
— Дабы избежать излишней траты времени, перейдём к делу. Надеюсь, за ночь вы успели остыть и придумали какое-то решение проблемы с духом новобрачного.
Взгляд Фу Яо сверкнул, сам же дух войны ответил равнодушным тоном:
— Убить!
Нань Фэн перебил его:
— Чушь собачья!
Се Лянь вмешался:
— Нань Фэн, не стоит вести себя столь грубо, Фу Яо совершенно прав, убийство преступника — способ решить проблему радикально. Но в таком случае возникает вопрос: где, кого и как убить. Осмелюсь предложить…
Но договорить ему не дал громкий шум, донесшийся снаружи, услышав который, все трое выглянули из окна.
То оказалась очередная мрачная и печальная процессия «проводов невесты». Сопровождающие трубили в трубы, били в барабаны и непрерывно выкрикивали свадебные поздравления столь старательно, словно больше всего на свете опасались, что кто-нибудь их не услышит.
Нань Фэн хмуро произнёс:
— Разве ты не сказал, что местные жители не решаются устраивать шумные празднества близ горы Юйцзюнь?
Процессия сплошь состояла из крепких и хмурых мужчин, выражения их лиц и все мышцы тела были напряжены до предела, а на лбу выступили капли холодного пота, словно им приходилось нести вовсе не свадебный паланкин, окружённый атмосферой счастья, а настоящий помост для отрубания головы, на котором их всех ждёт мучительная смерть. Интересно, что же за девушка сидит в паланкине?
Поразмыслив с минуту, Се Лянь уж было собрался выйти и рассмотреть процессию повнимательнее, когда налетел внезапный порыв ветра, приподнявший занавеску с боковой стороны паланкина.
Оказалось, что невеста за ней приняла неестественно скрюченную позу, голова её склонилась набок, а под сползшим свадебным покрывалом виднелись ярко накрашенные губы, растянутые в слишком уж широкой улыбке. Стоило носильщикам качнуть паланкин, и покрывало вовсе соскользнуло с головы девушки, выставляя на всеобщее обозрение пару широко раскрытых немигающих глаз, глядящих в сторону троицы.
