Дмитрий Казаков - Кровь ангелов
– Где это «тут»? – спросил Ларс. – И кто вы такие?
– Брым, он не понимает, летает-принимает! – завопил Декстер, а Синистер принялся колотить по струнам.
Мельдия улыбнулась, обнажив безупречно белые и ровные, словно фарфоровые, зубы.
– Мы – принадлежности для удовольствий Божественной Плоти, – сообщила она. – Или ты до сих пор не понял, куда попал, мальчик? Где тебя купили?
– Купили? – Ларс отшатнулся. – Я свободный гражданин!
– Кое-кто тут тоже называл себя свободным гражданином, кхе-кхе, – сказал вошедший в комнату мускулистый мужчина: этот оказался вовсе обнажен, кожа его сверкала, как лакированная, а невероятно длинный фаллос свисал почти до колен. – Я, например. Только что?
– Письку притащил свою, – сказал Декстер Синистеру.
– Точно длинную змею, – отозвался тот и замахнулся на мускулистого гитарой.
– Тихо вы, – осадила их Мельдия. – Ты, мальчик, находишься в пределах того, что именуется внутренним двором при Мерцающем троне, и здесь можно забыть о том, кем ты был раньше… Как ты сюда попал?
– Меня выбрали, – хмуро отозвался Ларс. – На Аллювии, жрецы… прилетели…
Рассказывать, открываться перед этими людьми или не совсем людьми – он пока не понял – не хотелось, но с ними рядом ему жить какое-то время, а значит, понадобятся друзья и союзники.
Он вспоминал о визите Гнея Атрокса, о полете, о прерванном жертвоприношении, а в комнату входили новые слушатели – красивые девушки в накидках и халатах, голые мужчины с гипертрофированными мускулами, уроды обоих полов, настолько мерзкие, что при одном взгляде на них хотелось блевать.
Принадлежности для удовольствий Божественной Плоти…
– Да, необычная история… Чтобы сивилла вмешалась в ритуал? – сказала Мельдия, когда Ларс замолчал. – Я не знаю, мальчик, чем она закончится, но может выйти так, что ты сумеешь выбраться отсюда.
– Это так трудно?
– Почти невозможно, – пропищал чудовищно жирный мужик в комбинезоне. – Игрушки либо ломают, либо выкидывают на помойку.
Синистер тронул струны, и на этот раз они прозвучали мелодично и грустно.
– Но вы же… как… – начал Ларс.
– Мы – игрушки, живые инструменты для забав. – Мельдия улыбнулась вновь. – Лита родом из патрицианской семьи, – она указала на крошечную блондинку со шрамами на лице, – эти два, изображающие из себя дураков, полные люди и такими и умрут, а я, например, получеловек.
Полы халата разошлись, и Ларс выпучил глаза.
Ее тело от шеи и до паха покрывали торчащие женские груди разного размера и формы. Выглядело это обрывком бреда, куском ночного кошмара, неведомо как втиснутым в реальность.
Нет, он знал, что с помощью направленной мутации или имплантов можно сотворить кого угодно, но…
– А есть и не люди, брякс-квакс, – влез Декстер. – Вон Алитон писюндрой трясет! Алиска извивается, разве что не шипит!
Девушка, на которую он указал, тощенькая и на вид совсем молоденькая, лет пятнадцати, высунула язык, длинный и узкий, покрытый чешуей, и подмигнула Ларсу.
Гомункулы, искусственные создания… и они здесь?
Хотя почему нет?
– Игрушки… – сказал он, пробуя это слово на вкус. – Я тоже?
– Это неясно, – Мельдия запахнула халат, и вновь стала выглядеть почти обычно. – Карелус поселил тебя здесь, поскольку тебя надо было куда-то пристроить, а у нас место всегда есть, да и тут ты будешь под присмотром, никуда не денешься.
– О, что тут за сборище? – Голос, прозвучавший от двери, принадлежал дворцовому управителю.
– Бежим, паника-шманика! Хрям-хрям! – завопил Декстер, пытаясь заползти под кровать.
Мельдия нахмурилась.
– А ну тихо! – рявкнул Карелус. – Все – вон!
Полоса лилового пламени щелкнула по ковру на полу, не оставив подпалин, полетели синие искры. Синистер заскулил и скривил рожу, показывая, что ему больно, но под суровым взглядом управителя быстро замолк.
Через минуту в комнате остались только Ларс и горбун.
– Ничего, без них куда лучше, – сказал Карелус, отключая кнут и вешая его на пояс. – Прошу вас, госпожа.
Сивилле пришлось нагнуться, чтобы не задеть головой о притолоку.
Под взглядом необычных серебристых глаз Ларс почувствовал себя неуютно, возникло ощущение, что ему заглянули не только во внутренности, но и в душу и мгновенно оценили все, что там есть.
– Оставьте нас, – сказала она. – А ты можешь сесть.
Ларс сделал шаг и опустился на край кровати, а Карелус, поклонившись, исчез за дверью.
– Откуда же ты такой взялся? – спросила сивилла, прохаживаясь туда-сюда.
Красные одежды ее шелестели, словно колосья на ветру, и ему неожиданно вспомнился дом, посадки вокруг усадьбы, то, как в сезон дождей капли лупят по крыше с утра до ночи…
Ларс на миг словно перенесся туда, услышал звуки болота, голос матери!
Он ошеломленно заморгал и обнаружил, что Альенда сидит напротив, заняв единственный стул, и внимательно смотрит, причем взгляд ее неподвижен, как у ядовитой змеи.
– Удивительно, но в тебе больше странного, чем даже я ожидала, – проговорила она. – На Аллювии все такие?
– Не знаю, – Ларс пожал плечами. – А вы умеете видеть будущее?
– Будущего нет, – сказала она. – Есть только настоящее, растянутое во времени. Скажи, у тебя имеются братья? Или дяди по отцу?
– Нет, только сестры. А зачем вы…
– Ну что же, это облегчает задачу.
Он нахмурился, пытаясь понять, о чем речь, а сивилла все с тем же шелестом поднялась со стула.
– Три превращения духа называю я вам: как дух становится верблюдом, львом верблюд и, наконец, ребенком становится лев, – произнесла Альенда со странной интонацией, одновременно настойчиво и словно извиняясь. – Оставайся пока здесь, я думаю, что мы еще увидимся.
Движение – вспышка красного на фоне ковров, – и Ларс остался один.
Но уже через мгновение дверь приоткрылась, и Декстер просунул большую голову в образовавшуюся щель.
– Не проглотила тебя ведьма, злобная кокедьма? – поинтересовался он. – Брекс-ух! Вижу, что не проглотила… Пойдем, братец, я тебе все тут покажу, а еще сделаю так, чтобы ты смог набить брюхо…
И в этот момент Ларс ощутил, что зверски, до спазмов в желудке, голоден.
Лабиринт узких полутемных коридорчиков, комнат разного размера, где пахнет духами и благовониями, смазкой и горячей резиной, двориков-перистилей с фонтанами и деревьями, и залов, где ложем служит вся поверхность пола, а вместо стен огромные зеркала… Никаких окон, два выхода, охраняемых преторианцами, Карелус с силовым кнутом, что идет в дело очень редко и больше для вида, полные люди и гомункулы, неимоверно красивые и до тошноты уродливые – болтающие, скучающие и смеющиеся, но все одинаково мертвые внутри…
Привыкшие к тому, что их используют.
Игрушки, принадлежности для удовольствий Божественной Плоти.
Время в пределах внутреннего двора при Мерцающем троне текло не так, как за его границами, и Ларс сбился на третий или четвертый день. Он привык к облику соседей, обитавших в таких же комнатушках, как и он сам, начал более-менее разбираться, как тут все устроено.
Декстер и Синистер опекали новичка, хотя зачем, он мог только догадываться – может быть, просто так, от скуки, а может быть, братья-карлики с лицами стариков исполняли чей-то приказ или имели еще какой интерес.
И еще иногда Ларс ловил взгляд Мельдии, необычайно острый и внимательный.
Да, распоряжался внутренним двором Карелус, но и среди игрушек имелась негласная иерархия, и полуженщина с множеством грудей находилась на самом ее верху. Она была здесь некоронованной королевой, и ее слушались все, даже самые злобные и безумные.
На шестой или седьмой день Мельдия явилась к Ларсу без приглашения.
– Привет, мальчик, – сказала она, входя по здешнему обыкновению без стука.
– Привет, – отозвался он, садясь на кровати.
Делать было совершенно нечего, и Ларс дурел от скуки.
– Скоро у тебя будет гостья. – Сегодня Мельдия облачилась в черную накидку до пола, скрывающую все, кроме головы и кистей, и это почему-то сделало ее похожей на Альенду.
Вроде бы ничего общего – сивилла, загадочное, чудесное, неземное создание, и изувеченная полуженщина, предназначенная для того, чтобы исполнять прихоти Божественной Плоти…
И все же они напоминали друг друга – то ли взглядом, то ли повадками, то ли еще чем-то неуловимым.
– Откуда ты знаешь?
– Я здесь уже два десятилетия, – сказала полуженщина с грустной улыбкой, и Ларс впервые задумался, сколько ей лет: выглядит на двадцать с небольшим, но, судя по ее словам, давно разменяла сорок.
Хотя у многих здешних обитателей нелады с возрастом.
– И… что? – спросил он.
– От первого раза зависит очень многое, почти все, – загадочно отозвалась Мельдия. – Сумеешь остаться собой… или потеряешь себя… или изменишься так, как не ожидаешь. Это происходит всегда, когда пробуешь новое, и тебе еще предстоит этому научиться, мальчик.
