Дмитрий Казаков - Кровь ангелов
– Вальгорн? – спросила Эльтирия. – Хотя не думаю, принцепс боец отличный, один на один справится с любым из твоих ликторов, но примитивен, как те варвары, среди которых он прожил так долго, и для интриг не годится.
Нервейг изогнул бровь и хмыкнул.
– Вряд ли справится, – проговорил он. – Ты ведь таскала его в постель?
Фемина кивнула, голубые глаза ее остались ясными, губы изогнулись в улыбке.
– Ну и как?
– Великолепно, мой государь. – Эльтирия облизнулась, как львица после трапезы, и подмигнула супругу.
Нервейг фыркнул.
– Надо будет тоже поиметь его при случае, – сказал он.
– Тебе не понравится. – Она взяла с блюда ломтик сыра и неторопливо откусила. – Ты любишь более крепких, мускулистых мальчуганов… Хотя давай вернемся к делу.
– Точно. – Хозяин Империума отхлебнул еще вина. – Вальгорн думает, что он хитер и скрытен, но за ним следить просто. Он встречался с Овиго, но тот слишком мне предан и знает, что от меня ничего не скроешь, поэтому он отказался от предложений и доложил о той беседе.
– А ты уверен, что он так же предан, как ранее, и сказал тебе все? – Эльтирия посмотрела прямо на супруга, и он ничего не смог прочитать в ее безмятежном взгляде: скрытная, хитрая и умная, опасная, как сотня воинов, настоящая фемина. – Поступки, совершенные давно, в счет не идут, а люди меняются…
– Точно не могу сказать, и эти сомнения меня тревожат. – Нервейг сжал кулаки. – Хотя Вальгорн вообще не представляет проблемы, он более не нужен, и можно в любой момент его казнить.
Два десятилетия назад, только взойдя на Мерцающий трон, он приказал лишить жизни всех своих родичей, включая мать, – шаг сколь жестокий и рискованный, столь и необходимый: правитель должен быть один, и никто не смеет даже притязать на то, чтобы встать с ним рядом.
Убитые братья, тетки и племянники иногда снились ему – стояли и смотрели, одобрительно кивая, и у каждого было аккуратно перерезано горло так, что получался второй рот, и из него текла густая кровь…
В тот день отличился Овиго, ставший потом префектом претория.
Позже Нервейг обнаружил, что какие-то родичи все же нужны, чтобы продолжить династию, если сам он умрет бездетным, и поэтому найденного на Волюнтасе Вальгорна приказал оставить в живых и привезти ко двору. Но затем Эльтирия дважды разрешилась от бремени, у него есть кому передать власть, и принцепса можно убрать с доски.
– Тогда кто? Сенат? – продолжала допытываться она. – Хотя нет – это сборище выживших из ума престарелых патрициев способно только болтать… Сивиллы?
– Альенда на Монтисе одна. – Он махнул рукой, отгоняя назойливую крохотную птаху, похожую на свистящий изумруд, что пыталась усесться на плечо Божественной Плоти. – Я изгнал всех прочих, и, хотя у нее есть послушницы, в одиночку много не сделаешь. Да и чем я им мешаю?
– Церковь во главе с нашим любимым Луцием? – это имя фемина прошипела. – Какая им разница, кто занимает Мерцающий престол, главное, чтобы народ верил и платил дюженицу.
– Точно, факт, – кивнул Нервейг. – Но нынешний понтифик слишком труслив… задница у него взмокает при одном взгляде на меня.
– Трусость порой толкает на опрометчивые поступки, – сказала Эльтирия. – Разреши мне позабавиться с ним, и он все расскажет, во всем признается!
– В твоих руках и я признаюсь, что злоумышлял против себя, – ухмыльнулся хозяин Империума.
Она обиженно надула губки, хотя знала, что Нервейг не обратит на это внимания.
– Не все в церкви решает Каелум, есть и другие, обладающие властью… – сказал он. – Они заняты своими дрязгами, так что оставим их в покое.
– Кто у нас есть еще? Легионы? – спросила фемина.
– Они верны мне, и один я вызвал в столичную инсулу, – хозяин Империума потянулся к кувшину. – А именно Пятый, отведенный от АХ-27.
– Но ведь там урги?
– Ну и что? – Нервейг равнодушно пожал плечами. – Проконсулы и легаты мне все уши прожужжали, что Аллювию защищать невыгодно, что надо спрямить фронт, вот я их и послушался и заодно переместил легион туда, куда надо мне! – Он схватил так и не улетевшую птаху и сжал кулак; внутри хрустнуло. – Галвий эру Цейст предан, а девять десятков боевых кораблей – такая сила, с которой можно не бояться даже восстания преторианцев, хотя оно не более вероятно, чем возвращение Грихайн или восстановление Орлиного Гнезда.
Хозяин Империума разжал ладонь, и на стол шлепнулся окровавленный комок зеленых перьев.
Эльтирия поморщилась.
– Аллювия, – сказала она. – Оттуда ведь тот мальчишка, помнишь?
– Якобы оттуда, – уточнил Нервейг. – Хотя ни в одной из родословных книг не упоминается, что кто-то из предков побывал в пределах АХ-27. Откуда он взялся и зачем, мне непонятно, и это часть противодействия, которое я ощущаю, так что с ним тоже надо разобраться… Вроде бы ничтожный червь, вынутое из-под жертвенного ножа мясо, но он связан с другими вещами, странными, тревожащими…
– Не тревожься, мой государь, мы обязательно справимся. – Фемина прикоснулась к его предплечью, ее пальчики нежно погладили кожу, пощекотали запястье. – Пусть они беспокоятся и трясутся от страха, пусть не спят ночами и знают, что рано или поздно они умрут, а мы останемся!
– Вот это точно, – сказал Нервейг и сжал ее кисть в своей.
Глава 3
Незримый и неуловимый, вечный и непреходящий Божественный Дух, сумма человечества, оберегающая его цельность, пребывал сам в себе. Тварное жило безнадзорно, и идеальная часть Явленного, воплощенная в людях, грозила погибнуть, рассеяться, и было это в тяжкие тысячелетия Фуги. И тогда Божественный Дух обзавелся Плотью, воссияв на Нашей Стороне, одновременно став чернотой проявленной, пожирающей на Стороне Обратной.
Плоть сия внешне неотличима от обычной, но внутренне совершенно иная, внутренне совершенная.
Илгар Вайдонх Квинтус,«Трактат о Божественной Плоти,ее воплощении и чудесах»Мягкое одеяло, такое толстое, что под ним жарко, спертый воздух, где ощущаются незнакомые запахи, одновременно аппетитные и отвратительные, приглушенные восклицания, словно неподалеку играют дети. Завешенные ало-зелеными коврами стены без окон, необычайно широкая кровать, приоткрытая дверь, в которую проникает слабый свет, и еще одна, напротив, из матового стекла, эрус-контроллер в углу, совсем не такой, как дома.
В первый момент Ларс не понял, где проснулся и как сюда попал.
Но едва сев на постели, он вспомнил все: прилет на Монтис, жертвоприношение, то, как Карелус привел его сюда, как откуда-то взялась еда и как он боролся с сонливостью, пока та не победила.
Что же, он выжил, он во дворце Божественной Плоти, и надо как-то здесь устраиваться.
Едва Ларс встал с кровати, под потолком вспыхнул светильник, а дверь, ведущая наружу, колыхнулась.
– Тилли-бом, пьяный дом, он проснулся, гром-гром-гром, – сказал заглянувший в комнату карлик с огромной головой, облаченный в красные с серебряной бахромой обтягивающие трусы.
Тело его было стройным, безволосым и неестественно гладким, но не выглядело молодым, а глаза цвета расплавленного золота смотрели с иссеченного морщинами лица.
– Привет, – проговорил Ларс.
– И тебе привет, куривет-куривет, – ответил карлик, переступая порог. – Можно?
– Ты уже зашел.
– И то верно, – незваный гость захихикал, размахивая руками и раскачиваясь всем телом. – Меня зовут Декстер, а для комплекта-дуплекта за мной таскается Синистер, курлым-бурлым!
В комнату заглянул еще один карлик в таких же трусах, в черной шапочке и с гитарой в руках.
– О, счастье видеть вас! – пропел он, издавая нестройное бренчание. – Триумф! Овация! Ура-ура-ура!
– Мы – братья, и из нас двоих – я умный, а он – талантливый, – сообщил Декстер, усевшись на пол.
– Да ну? – удивился Ларс, после чего назвал свое имя.
Синистер шлепнулся на ковер рядом с братом, и на морщинистых физиономиях расцвели одинаковые неприятные ухмылки. На миг показалось, что в гости к нему заглянули не люди, а два странных, уродливых и, несомненно, хищных существа, явившихся прямиком из детских страхов.
– Заходи, Мельдия, он проснулся и рад нас видеть, тряк-тряк-тряк! – воскликнул Декстер неожиданно, непонятно к кому обращаясь, и только затем посмотрел в сторону двери.
– Давай-ка, я бы так не сказал, – пробормотал Ларс, разглядывая вошедшую в комнату молодую женщину.
Она была закутана в бордовый халат, странным образом бугрившийся там, где у человека ничего не должно выпирать. Волосы скрывал длинный колпак с кисточкой на конце, а под фиолетовыми глазами лежали тени.
– Не пугайся, мальчик, – сказала женщина, – у нас тут на самом деле очень скучно. Поэтому мы рады любому развлечению, а новичок… сам понимаешь…
– Где это «тут»? – спросил Ларс. – И кто вы такие?
– Брым, он не понимает, летает-принимает! – завопил Декстер, а Синистер принялся колотить по струнам.
