Грэм Макнилл - Ангел Экстерминатус
Выстрелы забарабанили по груди Люция, но пробить броню не смогли. Он скользнул в сторону, вскинул меч вверх рассекающим движением, превратившим дуло оружия в град обломков из керамита с поглощающим покрытием. Гвардеец Ворона перевернулся в воздухе, мягко приземлился, отбрасывая сломанное оружие в сторону.
— Ты притащил игло-карабин для поединка на мечах? — прошипел Люций.
Его оппонент запустил реактивный ранец ещё раз, устремляясь вперед, чтобы нанести сокрушительный удар в грудь мечника. Люций отлетел назад, слыша хруст ломающейся пластали.
Гвардеец Ворона прыгнул на него, с выставленными перед собой парными мечами. Люций перекатился в сторону и вскочил на ноги, успев заблокировать идущий сверху вниз удар, и выгнул тело, чтобы уйти от потрошащего удара в живот. Своим мечом он нанес пронзающий удар в шею Гвардейца Ворона, но вновь реактивная тяга унесла противника прочь. Люций отстегнул снятый с мертвого Калимоса кнут, позволяя шипастой ленте развернуться подобно голодной змее.
— Теперь только ты и я, — сказал Люций, снимая шлем и отбрасывая его в сторону. Он дотронулся до грубого рубца на шее, который должен был бы давно зажить, но его постоянно бередили, вокруг были видны следы разъедающих порошков. — Ты порезал меня когда-то, и я всегда буду ценить эту рану. Но это всё, чего ты сможешь достигнуть, Гвардеец Ворона.
— Шарроукин, — ответил воин.
— Что?
— Моё имя, — сказал Гвардеец Ворона, — Никона Шарроукин. Теперь ты знаешь имя того, кто прикончит тебя.
— Никона Шарроукин, — повторил Люций, перекатывая имя на языке, словно пробуя его на вкус. — Нет, воин с таким именем не убьет меня.
— Ну, это не тебе решать, — сказал Шарроукин, один из его мечей был высоко над головой, а второй опущен вниз. Они осторожно кружились друг вокруг друга, каждый оценивал мастерство другого, понимая, что уровень примерно один. Не обращая внимания на яростную битву вокруг них, борьбу не на жизнь, а на смерть, развернувшуюся посреди руин гробницы умирающей расы. Всё что имело значение — чистота дуэли. Все остальные претенденты на эту битву были мертвы, всё, что осталось решить — кто из них двоих уйдёт.
Люций атаковал первым, накидывая кнут на голову Шарроукина. Шипастый наконечник прочертил след по лицевой пластине и левой линзе. Люций продолжил, нанося низкий удар в бедро, в последнюю секунду перенаправив выпад в пах. Шарроукин прочитал движение и поставил блок перекрещенными лезвиями, затем провернулся на пятках намереваясь нанести сокрушительный удар локтем в голову Люция.
Но Люция там уже не было, он проскочил под удар, чтобы воткнуть свой меч в поясницу Шарроукина. Реактивный ранец вновь унес Гвардейца Ворона прочь от парализующего удара, и он развернулся лицом к Люцию сразу после приземления.
— А ты быстр, сын Коракса. — сказал Люций.
— Слишком быстрый для тебя. Предатель.
Люций улыбнулся, — Ты не спровоцируешь меня на глупость.
Люций еще даже не договорил, а Шарроукин уже стартовал свои двигатели. Вместо того, чтобы уклониться, Люций прыгнул на встречу Гвардейцу Ворона, замахиваясь кнутом и нанося колющий удар мечом. Плеть щёлкнула по шее Шарроукина, затянувшись и ранив до крови, прежде чем соскользнуть. Люций ударил мечом вверх, но клинок Шарроукина отбил его в сторону в последний миг, лезвие его пропахало керамит на глубину пальца.
Приземлились они жёстко, кашляющий ранец Шарроукина потащил их по земле по направлению к краю шахты. Мастерство утратило своё значение, это была просто яростная схватка двух мечников борющихся и пинающих друг друга. Слишком мало места для боя на мечах, Шарроукин нанес сильный удар шлемом в незащищенное лицо Люция. Кровь брызнула из сломанного носа, а кость скулы разломилась от силы удара. Люций сморгнул кровавые слезы и оттолкнулся от Шарроукина прочь. Он увидел устремившийся за ним чёрный силуэт Гвардейца Ворона и нанёс удар мечом в то место, где должна была находиться шея Шарроукина.
Лезвие его лишь рассекло воздух, и изумление от этого факта чуть не стоило ему жизни.
Каким-то непостижимым образом Гвардейца Ворона там не было.
Меч вонзился в его бок, и Люций отшатнулся от жгучей, неожиданной и острой боли. Он стряхнул капли крови с глаз и почувствовал, что Гвардеец Ворона у него за спиной, он прокрутился на месте и сделал выпад вниз, но вновь его лезвие прорезало воздух вместо плоти. Ещё один колющий удар пришёлся в его спину, и в этот раз боль была неприятным ощущением. Люций мог видеть Гвардейца Ворона, но двигался он, как ни один смертный не смог бы двигаться вообще, словно призрак или существо вне времени.
Черное лезвие скользящим ударом рассекло ему щеку до кости, рана похожая на ту, что Шарроукин оставил ему, когда их мечи скрещивались последний раз.
Люций кружился, чувствуя беспомощность, пока Гвардеец Ворона перемещался вокруг него на ошеломляющей скорости, лезвия его кололи вновь и вновь. Люций почувствовал, как меч выпал из его руки, а кнут обмотался вокруг его запястья, словно не желая расставаться с ним даже в смерти.
Потом Гвардеец Ворона возник за его спиной, швырнул его на колени, мечи пробились сквозь горжет во впадины по обеим сторонам шеи.
— Это не доставляет мне удовольствия, — сказал Шарроукин, — Ты для меня ничто, просто бешеная собака, которую надо ликвидировать.
Люций попробовал говорить, сказать что-то напоследок.
Мечи Шарроукина вонзились в тело Люция позади ключицы, пробивая сердца и лёгкие, разрубая артерии и нанося ужасающий урон, с которым не смогла бы справиться даже улучшенная генетика космодесантника.
И все мысли о достойной прощальной речи умерли вместе с ним.
Кулак брата Бомбасута мог разламывать броню «Катафрактариев», разрывать корпуса «Гибельных клинков» и проламывать стены ульев. Его огнемет жёг Детей Императора, плавя их броню и запекая их внутри керамитовых доспехов.
На любом цивилизованном мире Империума Бомбастуса признали бы психопатом, опасным неуравновешенным типом, который закончил бы свои дни в камере устранения, после кто знает скольки жестоких убийств. С другой стороны, наклонности, которые выводили его за грань понимания и принятия обществом, послужили хорошим материалом для создания космодесантника.
Десятилетия муштры, тренировок, дисциплины и братства выковали благородного и преданного легионера Железных Рук, каким он и должен быть, но руки ксено-гибрида покончили со всем этим на перевернутой палубе изувеченного корабля диаспорексов, когда тот падал к звезде Кароллис.
В изоляции от общества братьев психопатические наклонности, которые привлекли внимание рекрутеров Железных Рук, выползи вновь наружу, заполняя разум брата Бомбастуса.
Он получал удовольствие от сражений. Он терпеливо сносил длительные сны между войнами и кровопролитиями, и просыпался первым из машин, лишь только затихали последние слова ре-активации. Драка на «Сизифее» была жестокой, но короткой, к тому же против каких-то чудищ. Текущее сражение против легионеров было как раз тем, чего он так жаждал. Бомбастуса ни ужасала, ни печалила необходимость биться с бывшими братьями по оружию. Он был рад такой возможности. Они бросались на него вновь и вновь, муравьи против титана. Единственного воина, способно нанести ему реальный урон, прикончил Нумен со своей термической пушкой. С выведенными из строя внешними датчиками слуха, он сражался в полной тишине, которая причиняла ему большее неудобство, нежели он ожидал.
Предсмертные крики были такой же неотъемлемой частью убийства, как и всё остальное.
Потом, позади одной из странных нашпигованных камнями башен он увидел кое-что, от чего возбуждающий электрический импульс прокатился по его железному телу. Дредноут, со знаками отличия, которые внутренняя база данных определила как Кузнец Войны, не меньше. Бомбастус пошёл сквозь ряды сражающихся, игнорируя всё на своем пути к единственному врагу, не уступавшему ему по силе. Машина врага была тяжелее и двигалась с определенной тяжеловесной грацией, её центральный шарнир двигался в плоскостях недоступных Бомбастусу. Рука молот потрескивала и была смертельно-опасной, но главное орудие молчало.
«Нет патронов!» — проревел Бомбастус, хотя слова лишь пробежали световой строкой по внутренней поверхности его бронеколпака. Он больше не мог слышать рев вызова на бой. Дредноут повернулся к нему, и Бомбастус прочитал беспокойство, прокатившееся по всему телу махины. Автоподатчики впустую щелкали, пытаясь найти снаряды в смонтированных на спине бункерах для боеприпасов.
Бомбастус облил титулованного Дредноута полыхающим промитием с ног до головы. Он знал, что урон будет минимальный, но унижение всегда предваряло любое убийство. Он дерзко выпустил очередь болт-снарядов прямо поперек панциря врага. Большинство срикошетили в стороны, но один удачный выстрел отскочил с верхнего края панциря, отколов кусок брони. Искры посыпались с поврежденной поверхности наверху, рана, которую надлежит разорвать пошире. Потом время для игр с пушками вышло, и два Дредноута столкнулись с грохотом, с которым это обычно делают звёздные корабли. В драке Дредноутов нет места утонченностям дуэльных приемов, встречным и ответным ударам — это просто брутальное побоище, насыщенное разрывами и толчками, где победителем становилась та боевая машина, которая давала меньше возможностей врагу бить.
