Джордж Локхард - Боеприпасы на зиму
— Народ… — сквозь зубы процедил Темир. Дварг тревожно склонил голову набок.
— Да, народ, — повторил он с нажимом. — Мы народ, Темир. У нас есть история, культура, традиции. Сказки и песни.
— Не напомнишь, на каком языке мы сейчас говорим? — угрюмо осведомился следопыт. Туман жарко затряс головой:
— Это ничего не значит! Заимствование у людей неизбежно, ведь мы делим с ними планету уже тысячи лет…
— Малыш, — горько прервал Темир. — Прости, но есть вещи, в которых мутанты разбираются лучше. Можешь верить, Туми, я знаю, о чем говорю. Все разумные звери Земли — точно такие же мутанты, как я.
Он скрипнул зубами.
— Ошибка в генах наделила меня чувством опасности. Когда-то, в далеком прошлом, группа зверей внезапно научилась мыслить. Вся разница в том, что я так и подохну одиночкой, а им удалось подыскать себе пары…
— Это чушь, Темир, — спокойно отозвался пушистик.
Они посмотрели друг другу в глаза. Туман слабо улыбнулся.
— Ты просто не сознаешь, как сильно отличаешься от простой степной песчанки. Какого цвета твой скакун?
Следопыт вздрогнул.
— Рыжий?
— Рыжий… — Туман вздохнул и разве лапками. — Ты сейчас в одном слове уместил почти все недоступные простым песчанкам понятия. Грызуны не различают цветов — раз. Неспособны издавать сложные звуки, тем более «Р» — два. Не умеют сопоставлять абстрактные описания с реальными — я ведь сказал не «заяц», а «скакун». Вдобавок песчанка не поймет слов, не различит вопросительную интонацию и даже не догадается, к кому я обращаюсь.
Он подался вперед:
— Никакая мутация, никогда не сумеет за раз поменять в организме такое чудовищное количество функций, и при этом сохранить зверю жизнеспособность и плодовитость. Это все равно, как случайно уронить пескоход с обрыва, да так, что после удара из него получится аквариум с живыми рыбками. Кстати, сколько тебе лет?
Темир молчал. Так и не дождавшись ответа, дварг ткнул себя в грудь.
— Мой вид в «дикой форме» живет не более года. А мне сейчас девять, и я считаюсь детенышем.
— Ну и откуда ж мы тогда взялись, по-твоему? — хмуро спросил следопыт.
Туман улыбнулся.
— Не знаю. У нас, в Европе, есть куча теорий, легенды, исследования. Общепринятая гипотеза — зверяне происходят из мира-за-спиной.
— Как-как?!
— Сложно, — дварг вздохнул. — Я тоже не до конца понимаю… Но общая идея такая: вот ты сейчас смотришь на меня. Ты не видишь, что происходит за твоей спиной. Конечно, разумом ты знаешь, что ничего особенного там не происходит, но проверить это невозможно — куда бы ты ни обратил взгляд, всегда останется область за гранью видимого.
Темир почесал ухо.
— Погоди, но ты-то ведь видишь, что за моей спиной ничего не происходит?
— Ошибаешься, — заметил Туман. — Я часть поля твоего зрения, поэтому, естественно, не могу служить доказательством. А если я существую только в твоем воображении? Если меня попросту нет, пока ты смотришь в другую сторону?
Темир, усмехнувшись, обернул голову вправо и позвал, не глядя на дварга:
— Туми-и…
— Не-а, не выйдет, — мышонок фыркнул. — Голос тебе тоже мерещится. Пока не позовешь — его и вовсе нет.
Он вздохнул.
— Но главное-то в чем… Проверить эту гипотезу невозможно, а значит, ее нельзя и опровергнуть. Я читал, что никогда не выйдет определить — существует ли объект, на который никто не смотрит.
— Очуметь… — пробормотал Темир. — Вот так, незаметно, он и подкрадывается…
— Кто? — не сразу понял Туман, а когда сообразил, звонко рассмеялся. — Ясно. Ну, в общем, академики еще много чего там напридумывали, но самое замечательное следствие из их гипотезы — мы. Зверяне.
Следопыт почесал второе ухо.
— Э-э-э… А пояснить?
— Запросто, — ухмыльнулся Туман. — Вот задумайся: человек смотрит на мышь. Кого он видит?
Темир нахмурил брови.
— Мышь.
— Именно! — Туман потер лапки. — Но что происходит с мышью, на которую человек НЕ СМОТРИТ? Откуда ты знаешь, что она так и остается мышью? А что, если все звери, пока на них НЕ СМОТРЯТ, умеют мыслить?
Темир открыл рот и, некоторое время, ехал молча. Затем резко сжал челюсти.
— Погоди. То есть, если сейчас рядом с нами проедет человек, мы превратимся в животных, пока он не отвернется?!
Туман покачал головой.
— Нет. Ты не понял. Мы, зверяне — те самые звери, которых НЕ УВИДЕЛИ. Вроде пузырьков в хрустале. Когда-то, на заре истории, в тканях самого мироздания возникли неоднородности, и редкие объекты, которые не должны существовать в отрыве от наблюдателя — стали «закрепляться», то есть переходить в категорию наблюдателей. Я людей в пример привел просто потому, что они доминируют, но в точности такой же механизм работает и для нас. Ведь мы тоже разумны. Только представь, — Туман азартно распушил шерсть, — А вдруг камни, мимо которых мы едем — камни лишь для нас? А что, если пока на них не смотрят, камни превращаются в динозавров? Динозавров ведь никто не видел. Может, они и не вымирали вовсе?
Темир яростно почесал за двумя ушами разом.
— Знаешь, что, пушист? Мне вести экспедицию через перевал, и если я начну размышлять, не исчезнет ли под ногами земля, пока я гляжу в небо — перевал мы не одолеем.
— А еще есть йети, что обитают среди гор, сирены на тайных атоллах Бермудского треугольника, единороги из заповедных лесов Палены… — мечтательно протянул Туман. — Представляешь, вдруг мы существуем лишь потому, что на нас не смотрит ни один единорог?
— Хватит! — Темир раздраженно взъерошил мех. — Оставь единорогов в покое. Не хватало еще… — он запнулся, — …в общем, довольно. Меняем тему.
Дварг удивленно встопорщил хвост:
— Ты не любишь единорогов? — он погладил толая по мощной, увитой мускулами шее. — Они же самые прекрасные создания фанта…
— Туми, довольно, — жестко оборвал следопыт. — Да, Звездные Кони похожи на саму Красоту во плоти. Я как-то видел картину… До сих пор на душе тепло… Но их не существует! Понятно?! — его передернуло. — В какую сторону ни смотри… — Темир запнулся, поскольку дварг неожиданно привстал и закрыл ладошкой его рот.
— …в какую сторону ни смотри, ты увидишь красоту, — очень тихо и серьезно сказал Туман. — Это наследие единорогов, Темир. Замечать красоту мы научились у них. Крохотная, во многих давно погасшая, искорка изначального света до сих пор тлеет. Красота… — мышонок развел лапками. — Разве ты не знаешь, что красоту изобрели Звездные Кони, самая древняя и мудрая раса нашего мира? Все переняли это понятие у них. Когда, в непостижимой древности, первые звезды зародились среди огня, пожравшего Око Ночи, единороги уже тысячи лет слагали поэмы о красоте жизни, а над ними, в кристально-бездонном небе парили Лунные Драконы, еще одна раса, что древнее звезд… — пушистый вздохнул. — Ну, давай, скажи, что их тоже не бывает. Притуши свою искру сильнее.
Темир помолчал.
— Ясно… Надо будет нам, как-нибудь, продолжить беседу. А сейчас не волнуйся, и отвечай только правду. Отряд пропустят, я не чую опасности.
Туман рывком обернулся: посреди дороги, преграждая путь, стояло несколько вооруженных ассагаями бурундуков в ярких, утыканных перьями боевых одеяниях.
Передний властно поднял лапу. Эрих послушно отключил двигатель, Темир спешился. Юркий дварг моментально оказался на крыше фургона. Выглянул и Таурон:
— Что случи… О! — сычик заметил дикарей и поспешно спрыгнул на землю. Его примеру последовал Эрих; путешественники встали плечом к плечу напротив коричнево-полосатых воинов. Спустя мгновение, к ним присоединилcя и Туман.
Первым заговорил Темир:
— Мы направляемся в Жаксы, оттуда в Чернобыль. Везем эмбрионы байбаков. Я проводник.
Бурундук молча обратил мордочку к Таурону.
— Я биолог, — сообщил тот. — Сопровождаю груз.
Черные глаза повернулись к старому Эриху.
— Я врач из Норвегии, — сказал лемминг, скромно потупив взор. — Месяц назад мы получили сообщение о катастрофе в чернобыльской обитаемой зоне, у них заканчивается кумыс. Дегелен — единственное место в мире, где можно достать эмбрионы байбаков, поэтому меня срочно откомандировали в Казахстан. Хочу верить, что за месяц лучевая болезнь скосила не всех, и мы успеем спасти хоть кого-то…
Дикарь кивнул и посмотрел на дварга.
— А я с ними, — просто ответил Туман.
Бурундук молчал. Так и не сказав ни слова, он жестом пригласил путешественников продолжить их путь, а сам развернулся и скрылся в зарослях. Остальные воины последовали за лидером; спустя миг ничто не напоминало о встрече. Темир с облегчением выдохнул.
— Ну, что ж, — он обернулся к спутникам. — Первое препятствие позади.
— Хотелось бы, чтобы все трудности разрешались с такой простотой, — вздохнул Эрих. Таурон усмехнулся.
