Эдуард Иноземцев - Слипперы
– Вы дурак, Максим? Вон же она там стоит. Как и обещала, пришла лично наблюдать за тем, как мы работаем.
Маргарита Антоновна приняла подобающую позу. Довольно строгую.
– А я кто? – Параманис вышел на первый план.
Божий одуванчик сморщил нос. Он смотрел на доктора наук так, как будто тот только что воплотился тут из воздуха.
– Не знаю. Вас я не знаю. Что вы делаете тут, в чужом отделе? Идите лучше к себе.
Вот это здорово. Наш бухгалтер запросто послал фатоватого старика подальше.
– Правильно. Нечего чужим расхаживать тут по нашему отделу, – поддержал я одуванчика. – Правда, Маргарита Антоновна?
– Макс, ты переигрываешь, – предупредил меня Полковник.
– Так я думал, что все мы тут играем, – не растерялся я. – Разве не так?
– О чем вы тут толкуете? Хватит разговоров. Несите отчеты, – не на шутку разозлился одуванчик.
Я настроился играть и дальше, но тут вмешался Параманис.
– Теперь вы видите, что может сделать сила внушения? – спокойно и с чувством глубокого удовлетворения проговорил он.
Не знаю, как другие, но я видел это вполне ясно. И подумал, что мне стоит держаться подальше от Маргариты. На всякий случай.
9
Потом был перерыв. Кофе-брейк, по-современному. Мы все сидели в гостиной, каждый на утвердившемся за ним месте, и пили. Кто – кофе, кто – чай. В том числе и Никанор, которого Маргарита освободила от чар. Говоря по-научному, от гипноза. Я не сомневался, что она применила именно гипноз. Бедный бухгалтер переводил взгляд с одного члена группы на другого, пытаясь сообразить, как себя вел. Судя по его потерянному лицу, у него случился провал памяти, но спрашивать о чем-то бедолага не решался.
Параманис широко открыл окно, потому что некоторые курили. В том числе он. И я. Погода изменилась. Снаружи опять шел тягучий осенний дождь. Он монотонно барабанил по подоконнику, по водосточной трубе рядом с окном, и мне неожиданно захотелось спать. В дождь я всегда сплю хорошо. Но усилием воли я переборол себя. Сегодня был первый день тренировок, первый день знакомства, и мне не стоило выглядеть сонным жмуриком. Для того чтобы как-то занять себя, я стал приглядываться к Вере и Никанору. О Галине я знал многое. О них – почти ничего. Надо бы их разговорить и покопаться в их ауре, то есть энергетическом поле. Мне всегда любопытно, кто меня окружает, какая у них судьба и почему она такая, а не иная. И, само собой, надо бы раскусить Маргариту. Правда, на это уйдет намного больше времени. Но куда мне спешить? Я посмотрел в ее сторону. Она пила кофе и что-то вполголоса обсуждала с Полковником. Тот кивал, но лицо было непроницаемое. Сегодня ни он, ни Параманис ни словом не заикнулись об энергетическом давлении на наше политическое руководство. И о стратегических целях и задачах нашей маленькой группы. Неужели они произносили все это всерьез?
Я отвел взгляд от Маргариты и углубился в философские размышления. Господи ты боже мой. И почему все так запутанно. Откуда мы появились, что мы такое, куда идем… Есть ли какой-то смысл во всем этом? Это вопросы, на которые не было ответов. Во всяком случае, лично я не знал этих ответов. Я закурил новую сигарету, помня о своем обещании бросить через месяц, встал и подошел к окну, захватив свою чашку чаю. Если Вера не врет и действительно видела нас всех до того, как с нами познакомилась, значит, судьба все же есть? А если есть судьба, значит, Бог помнит о каждом из нас? И дает каждому то, что тот заслужил? Ну а вдруг Бог ни при чем и это просто карма предыдущих жизней? И Бог не вмешивается в это вечное колесо перевоплощений, ожидая, что человек вырвется из него сам? А вдруг Бога вообще нет? И кармы тоже нет? И каждый строит хитросплетения своей судьбы сам? И Вера в своих снах просто видела, как мы сами на какое-то время сплетаем свои судьбы воедино? Или, может, она наврала и не видела вообще ничего? В этой конторе платили достаточно много для того, чтобы ввергнуть человека в искушение обмана.
– Все. Перерыв окончен, – бодро провозгласил Параманис. – Приступим к третьему эксперименту.
Я выбросил недокуренную сигарету в окно, не озаботившись посмотреть, не попадет ли она кому-нибудь на голову. Если и попадет, что с того? Значит, судьба.
– Макс, закрой окно, – попросил Полковник. – Сыро.
Я затворил створку. Потом, помня, что сам являюсь участником нового эксперимента, обошел сидящих и подошел к Полковнику.
– Пойдемте сдвигать мебель, Петр Андреевич?
– Для чего? – искренне удивился он.
– Как для чего? Для полетов во сне и наяву, – в свою очередь удивился я.
– Ах да… Для Галины и Никанора… – Он потер плечо. Потом шею. Видимо, в дождь у него болели суставы. – Ну, пойдем.
Вы вышли во вторую комнату. Спальню. И я довольно быстро передвинул все, что только можно было передвинуть, и еще вытащил кресло в холл. А Полковник стоял и смотрел с таким видом, будто это с него катится трудовой пот. Не удовлетворившись результатом, я притащил из кухни два стула, а из третьей комнаты – три горшка с засохшими растениями. Чем труднее задание, тем больше шансов, что я не попадусь на мистификацию. Не люблю, когда надо мной смеются.
– Можем вернуться, – сказал я, придав комнате новый вид.
– Ты иди, Макс. А я побуду тут, – буркнул он.
– Зачем?
– Затем, что я хочу остаться тут. И потом, это усложняет задачу. Разве нет? Ей придется заметить и меня.
Я пожал плечами и вышел. Оглянувшись, я заметил, что Полковник растягивается на одном из диванов. Он действительно чувствовал себя не очень хорошо. Я плотно закрыл дверь и вошел в гостиную.
– Все готово, – с порога объявил я, чувствуя себя распорядителем циркового манежа.
Параманис кивнул и жестом пригласил Галину занять место в глубоком кресле, в котором обычно сидел сам. Галина беспрекословно подчинилась. Сам он вытащил из своего «дипломата» обычную домашнюю видеокамеру, снял колпачок с объектива, проверил, работает ли камера. Она вроде зажужжала. Потом он согнал нас всех в дальний угол гостиной, чтобы не мешать Гале сосредоточиться.
– Вы помните, в какой из комнат должны побывать? – спросил он ее почти торжественно.
Она кивнула.
– Вам что-нибудь нужно?
Она отрицательно помотала головой.
– Тогда за дело, – бодро проговорил доктор наук, отошел на какое-то расстояние и навел на нее камеру. Она снова зажужжала, но довольно тихо, интеллигентно. Между тем Галина прикрыла глаза и расслабилась. Довольно долго вообще ничего не происходило. Маргарита, оказавшаяся рядом со мной, сжала мой локоть. «Галя не сумеет сосредоточиться в таких условиях», – прошептала она мне на ухо. Параманис укоризненно взглянул в нашу сторону. Камера в его руках дрогнула. Маргарита замолкла и виновато закрыла ладонью рот. И как раз в эту минуту Галина зашевелилась.
– Я в комнате, – тихо проговорила она.
– Опишите ее, – предложил Параманис, приблизив камеру к ее лицу.
– Ну… Не знаю… Комната как комната. Не такая большая, как гостиная. Но и не маленькая. Тут два дивана. Странно, но они стоят впритык.
Параманис покосился на меня. Я кивнул. На большее у меня не хватило воображения. Или времени.
– На одном диване лежит человек. Он похож на… В общем, это Петр Андреевич. Если я не ошибаюсь.
Я снова кивнул, подтверждая сказанное.
– На подоконнике три горшка. Все с засохшими цветами. Шторы висят криво. Есть книжный шкаф. Но он тоже стоит странно. Боком. Журнальный стол перевернут. На нем стоят два кухонных стула. Петр Андреевич достал из кармана какое-то лекарство, таблетку какую-то. Сунул в рот.
Параманис выключил камеру.
– Хорошо, Галя. Спасибо. Можете вернуться.
Она как-то странно помотала головой. Дернулась телом. Застыла неподвижно. Потом вздохнула. Еще раз вздохнула и открыла глаза. Маргарита зааплодировала. Она видела, что я то и дело киваю, и поняла, что Галя описывала все верно. Остальные удивленно оглянулись на нее. Кроме меня и Параманиса.
– Ну что ж. Я все записал. Пойдемте посмотрим? – предложил Параманис.
– Все описано точно, – подал я голос.
– Все равно. Надо удостовериться своими глазами.
Он вышел в холл. Мы все гурьбой последовали за ним, как за экскурсоводом на экскурсии по музею. Так как дверь в описываемую комнату была закрыта, длинноволосый доктор наук культурно постучал, осторожно отворил ее и вошел. Мы – следом за ним.
– Петр Андреевич, эксперимент кончился. Все вроде прошло удачно, – приблизившись к дивану, проговорил Параманис.
Маргарита, Вера и Никанор оглядывали комнату, сравнивая услышанное и увиденное. Позади всех стояла Галя.
– Петр Андреевич, пора вставать, – повторил Параманис и подошел к дивану вплотную.
Я сглотнул. Даже с порога тело Полковника казалось неестественно неподвижным. У меня появилось нехорошее предчувствие.
