Эдуард Иноземцев - Слипперы
– Все точно так, как описала Галя, – пробормотала Маргарита рядом со мной.
– Да, – подтвердила Вера.
Никанор промолчал.
Я шагнул в сторону дивана, не обращая на них внимания. Параманис наклонился к лежащему и потряс его за плечо.
– Петр Андреевич… Петя… Ну что ты…
Он замер в этой позе. Потом протянул руку и дотронулся до сонной артерии Полковника.
Затем Параманис выпрямился. И оглянулся в нашу сторону.
– Он мертв, – странно будничным тоном произнес наш шеф.
10
Вызванная скорая подтвердила, что Полковник умер. И поставила предварительный диагноз – обширный инфаркт. Потом приехала другая скорая и увезла тело на вскрытие. Или куда-то еще. Мы не спрашивали. С этой же машиной уехал Параманис, наказав нам не расходиться и ждать его возвращения. И мы впятером остались одни на нашей конспиративной квартире. Жаль, что я видел Полковника всего несколько раз в своей жизни. И жаль, что он заблокировал все мои попытки понять его. Если у меня на самом деле есть такой дар. Я так и не узнал, какое место занимал он в земной иерархии, то есть в своей конторе, и какое место ему было уготовано в иерархии небесной. При условии существования последней. Фактически я не знал о нем ничего, кроме того, что он привел меня в эту маленькую команду. И я не знал также, существует ли такая команда на самом деле, или это всего лишь сон Полковника. Или мой собственный сон. Или сон Веры, в котором мы играли отведенные нам роли. Сложная штука – жизнь, что там ни говори…
– У тебя было в твоем сне, что он умирает? – поинтересовался я у Веры, как только мы остались впятером.
Она испуганно взглянула на меня и помотала головой.
– Я же видела свой сон до половины, – напомнила она.
– А нельзя досмотреть вторую половину?
– Это делается не по заказу, Максим. – В ее голосе мне послышался упрек.
– А что ты видела еще в первой половине? – не отставал я.
– Все то, что уже произошло. Кроме этой смерти.
– Что же произошло такого? Что можно было увидеть?
– Нас всех собрали тут. И вы все доказали, что умеете кое-что, – довольно отстраненно ответила она.
Это было почти интервью. И по привычке, не специально, я сконцентрировался и попытался прощупать ее сознание. Ее энергетическую оболочку. Ауру. Одним словом, то, что было Верой. Может быть, потому, что это было не целенаправленно, не готовилось заранее и она ничего такого не ожидала, может, из-за странной смерти Полковника, но она была полностью открыта. И мне удалось нырнуть в нее сразу, без той подготовки, которая понадобилась в случае с Галиной. То, что я там увидел, изумило меня. Вера была не человеком. Точнее, она была, конечно, человеком, обыкновенной молоденькой девушкой, но это чисто физиологически. Сознание ее было далеко отсюда. Она была такой же отстраненной, неземной, какой могла бы быть инопланетянка. Одним словом, она была не от мира сего, как говорят о блаженных и святых. Обычные земные рамки существования были для нее абсолютно чуждыми. И сны для нее, видимо, были более реальными, чем действительность. Никогда раньше я не встречал такого отстраненного человека, как Вера. Я быстро убрался из ее сознания. Она была настолько хрупкой, незащищенной, что любое силовое вмешательство, будь то даже на энергетическом уровне, могло причинить ей вред. По крайней мере, у меня создалось именно такое ощущение. Поэтому я так быстро и убрался. И она ничего не почувствовала. Теперь я знал многое о двух членах нашей группы. И имел примерное представление о третьем члене. О Маргарите. Кстати, как только я о ней подумал, она появилась рядом. А Вера отошла, увидев, что я больше не собираюсь мучить ее вопросами.
– Как ты думаешь, почему он умер? – Голос ее был задумчивым и немного грустным.
– Странный вопрос. Обычно спрашивают, от чего умер. И ты слышала – умер он от инфаркта.
Она как-то странно на меня посмотрела:
– Я спрашивала не об этом. Ну да ладно. И что теперь будет?
– Понятия не имею.
– А что, если его убили? Те, против кого наша группа и создана.
– Ты знаешь их? Хотя бы одного? Вот и я не знаю. Так что твой вопрос повисает в воздухе. – Я закурил сигарету.
– Ты много куришь, – неодобрительно заметила она.
– Всего два дня. А до этого довольно долго не курил. Думал, что бросил. Насовсем.
– Значит, нервничаешь?
– А ты не нервничаешь?
Маргарита промолчала.
– Пойдем на кухню, – предложила она неожиданно, оглянувшись на остальных. – Я хочу есть. Когда я ем, я успокаиваюсь.
– А это удобно? Есть в такой обстановке?
– Для меня удобно. А ты как хочешь.
Она вздернула плечом и пошла к двери. Я последовал за ней, тоже оглянувшись. По-моему, никто не обратил внимания на наш уход. Галина сидела с отсутствующим видом.
Может, выйдя из своего тела, она сопровождала «скорую помощь». Вера стояла у закрытого окна и смотрела на дождь, Никанор что-то чертил ручкой на листе бумаги. Не думаю, что он опять представил себя главным бухгалтером в подчинении у Маргариты, но вид у него был в высшей степени сосредоточенный.
Когда я вошел на кухню, Маргарита уже открыла обе двери обоих холодильников и рассматривала их содержимое. Зрительная память у меня хорошая, и я помнил все, что там лежит.
– Если не хочешь готовить, вынь окорок, колбасу, сыр и масло.
Она обернулась, прошлась по мне ироничным взглядом и снова принялась за изучение внутренностей холодильников. Потом стала вынимать продукты, притом именно те и в той очередности, что назвал я. Но она не ограничилась этим. На кухонном столе появились также какие-то готовые салаты в полиэтиленовых баночках, которые я не заметил, и пакет сока. Потом она вынула из шкафа пластмассовые тарелки, пластмассовые же вилки, пластмассовые стаканы и большой кухонный нож. А из хлебницы батон белого хлеба. Я наблюдал за всеми ее действиями с большим интересом, потому что был голоден еще с утра. Когда она нарезала хлеб и стала делать один за другим бутерброды, а потом открыла одну из банок с салатом, я ощутил глубочайшую благодарность и трепетную любовь. Вот сейчас она позовет меня к столу, и тогда я… Честно говоря, я и сам не знал, что тогда сделаю. Но обязательно что-то хорошее. Но вместо того чтобы позвать меня, она заполнила этой горой бутербродов одну тарелку, салатом – другую, налила себе стакан сока и, пододвинув все себе, уселась во главе стола. На меня она не обращала ни малейшего внимания. Стерва и есть стерва, что тут скажешь…
– Самообслуживание, – заметив растерянность, которую я не сумел скрыть, хмыкнула Маргарита. – Тарелки я вон вынула.
Я вздохнул, достал второй батон и быстро сделал себе несколько бутербродов из свинины и колбасы с сыром. К салату притрагиваться не стал. Взяв тарелку с бутербродами, я уселся на другом конце стола. Про сок я забыл, а потом уже лень было вставать за ним.
– А ты обидчивый, – сказала она, наблюдая за мной.
Я промолчал.
– Любишь подкалывать других, а сам дуешься, как ребенок, – продолжила она.
Я снова промолчал. Быстро расправился с первым бутербродом и принялся за второй.
– Кстати… Ты ведь понял, кто такая Галина, да?
Я посмотрел на нее и снова опустил взгляд в тарелку.
– Понял. Я заметила. Почему же не рассказал всем остальным? Ведь это входило в условие эксперимента, разве не так?
– Эксперименты скоро кончатся, – пробурчал я.
– Ты уверен? Группа-то ведь набрана…
– Я уверен только в том, что ты лопнешь, если будешь столько есть.
– Не лопну. Я вместительная. Хотя и не видно. А кого ты еще просканировал, Макс?
– Никого.
– Неправда. Ты и Веру просканировал. У тебя было такое лицо… Ублаготворенное. Как после секса.
– Следишь за мной?
– Наблюдаю. И не только за тобой.
– А за тобой кто наблюдает?
– Ты. Параманис. И Петр Андреевич. Наблюдал.
– А ты уверена, что я за тобой наблюдаю?
– Еще бы. Ты с меня глаз не сводил, Макс. Весь сегодняшний день. И вчерашний тоже.
– Это у меня профессиональное.
– А не мужское?
– Нет.
– Ладно… Тебе лучше знать.
На пороге кухни появились Галина и Никанор.
– Мы тоже хотим есть, – сказал Никанор.
Маргарита тут же встала.
– Садитесь. Я сейчас вам все приготовлю, – сказала она и улыбнулась мне.
11
Часа через два появился Параманис. Он пытался выглядеть непроницаемым. Но чувствовалось, что настроение у него отвратительное. Седая шевелюра несколько спуталась от ветра и дождя. Холодные голубые глаза поблекли. Он кутался в длинный плащ, как будто тот мог спасти его от житейских неприятностей.
– Петр Андреевич действительно умер от инфаркта, – сказал он, появившись на пороге кухни. Мы все сидели там, кроме Веры. Кухня все же была наиболее уютным местом в конспиративной квартире. – У него было слабое сердце, – добавил доктор наук.
