Эдуард Иноземцев - Слипперы
Совершенно спокойно я вынул из кармана диктофон.
– А это еще зачем? – поинтересовался Полковник.
– Я проинтервьюирую Галину. Мне так привычнее. А по ходу интервью постараюсь выполнить ваше задание, – сдержанно разъяснил я. – Не будем же мы просто пялиться друг на друга?
Параманис согласно кивнул. Полковник покосился на него и промолчал.
– Только запись вы потом передадите мне, ладно? – вкрадчиво предложил наш руководитель.
– Ладно. И у меня еще одно условие. Мне зрители ни к чему, да и Галина будет зажата в вашем присутствии. Можно мы пойдем в соседнюю комнату? Думаю, за полчаса управимся. Потом я передам вам кассету с записью и поделюсь своими мыслями.
Они переглянулись друг с другом, потом оба кивнули. Остальные выглядели разочарованными. Их лишили законного права на зрелище. Но я не клоун, в конце концов.
– Значит, мне пойти с Максимом? – нерешительно спросила Галина.
– Да.
Она тяжело встала и мимо меня двинулась к выходу. От нее неожиданно хорошо пахло. Я последовал за ней. Мы вошли во вторую комнату с двумя диванами, и я плотно закрыл дверь. Галина стояла посередине комнаты с обреченным видом. Мне стало жаль ее. Да и себя тоже. Зачем я ввязался в это дело, хотел бы я знать?
– В этом нет ничего особенного, – пробормотал я. – Мы просто будем говорить. Может, сядем?
Женщина кивнула и устроилась на краешке кресла. Я сел напротив. На диван. И положил диктофон между нами, на журнальный столик. Потом закурил, думая, с чего же начать. Ситуация была довольно искусственной. Я попытался осторожно коснуться ее поля. Прочувствовать ее. Но она была закрыта. Как еж, свернувшийся клубком. Или как улитка, вползшая в свою раковину. Скорее второе. Надо было придумать что-то, чтобы ослабить противодействие. Вытащить ее из этой раковины. Хотя бы на сантиметр. И я вспомнил про запах.
– Хорошие у вас духи, Галя, – успокаивающе улыбнулся я. – Это что, французские?
Она удивленно посмотрела на меня. Видимо, ожидала, что я ей скажу: «Ну что, теперь рассказывайте, кто вы такая на самом деле».
– «Фиджи», – ответила она. – Мои любимые.
– А… Моя бывшая жена тоже душилась французскими. Но они назывались как-то по-другому. Помню, каждые полгода я отваливал триста баксов на ее духи.
Она усмехнулась. Не то ее «Фиджи» стоили дешевле, не то дороже. Или, может, она угадала, что я вру про бывшую жену. Никакой бывшей жены у меня не было. Или я ошибся в цене, и духов за триста баксов просто не существовало. В любом случае заход не удался. Я решил предпринять новую попытку:
– Странная у нас группа, да?
Она просто посмотрела на меня. И промолчала. Эта женщина не хотела дать мне ни единого шанса оправдать свою репутацию.
– Чем вы занимаетесь, Галя? – Я решил не отступать.
– Я? Работаю рекламным агентом.
– И хорошо зарабатываете?
В ее ауре появилось еле заметное движение. Какая-то грусть. Или сожаление. Но ответила она так же коротко:
– Когда как.
– Я всегда с удовольствием смотрю рекламу всяких туров. В Европу, в экзотические страны… – Я внимательно всмотрелся в нее и тут же отвел взгляд.
– Правда?
– Да. Мечтаю путешествовать. Хотя ни разу нигде не был.
Есть. Это был хороший ход. Она на секунду раскрылась. Видимо, путешествия сильно занимали ее. Может быть, оттого она и научилась путешествовать душой. Судя по одежде, она зарабатывала не очень много для телесных путешествий.
– И я нигде не была, – призналась она.
Опять еле уловимая грусть. Но и торжество тоже. Я понял причину этого торжества. Она нигде не была, но у нее была возможность побывать везде. Если ее дар действительно имел место. Но все-таки это было не то. В ней ощущалось что-то другое. Глубоко спрятанное.
Я решил пролезть в ту небольшую брешь, что открыл в ее обороне. Для этого необходимо было сменить тему. В путешествиях она чувствовала бы себя уверенно.
– Скажите, Галя, вам нравится все то, что тут происходит?
– В каком смысле? – удивилась она.
– Ну… Эта группа, Параманис, эта квартира…
– Я хочу быть полезной. – Она сжала губы. – И буду рада, если смогу быть полезной.
Она была искренна.
– А я лично чувствую дискомфорт, – доверительно сказал я. – И, честно говоря, сбежал бы еще вчера, если бы мне не понравилась одна девушка. – Вот оно… Я попал в цель. Стена между нами разом упала. Она заинтересованно потянулась вперед. Вот что ее интересует больше всего. Любовь. Чувства. Я должен был догадаться сразу по ее внешности. Женщина с такой внешностью явно должна быть обделена в любви. У нее должны быть серьезные проблемы.
– Маргарита, да? – Голос ее дрогнул.
– Да, – честно ответил я. Если бы я соврал, что мне нравится она сама, она тут же закрылась бы, уловив неискренность. Или, хуже того, насмешку.
– Она красивая девушка. – В голосе Гали прозвучала зависть.
– Красивая. И в моем вкусе. Я сразу втюрился, – признался я.
– Правда?
– Правда. – Я сокрушенно кивнул и улыбнулся.
Теперь она раскрылась полностью, забыв, для чего мы тут уединились. И я мог исследовать ее поле без помех. Я начал делать это очень осторожно, боясь травмировать ее. Чем больше я с ней говорил, тем больше она мне нравилась. По-человечески.
– Хотя мне не очень везет, если честно, – добавил я. – Почти всегда встречаю не тех.
Ее глаза расширились. Она кивнула с таким видом, точно сразу поняла, о чем я. И я нащупал. Или мне показалось, что я нащупал. Одним словом, передо мной сидела девственница. Клянусь. Сорокалетняя или около того девственница. Которой никогда не везло с мужиками и у которой именно на этой почве раскрылся дар внетелесных путешествий. Видимо, как компенсация ее скучному и грустному телесному существованию. С такой внешностью было немудрено. Наверное, она никогда не интересовала ни одного мужчину по-настоящему. Мне стало жаль ее. По-настоящему жаль.
– Вообще, на самом деле мало кому везет в любви, – добавил я. – Я, по крайней мере, еще не встречал человека, который был бы по-настоящему счастлив.
– Да? – Ее голос был радостный. Как будто я пролил бальзам на ее душевные раны. Но я простил ее. Не хотел бы оказаться на ее месте.
– Точно. Ни разу не встречал, – грустно подтвердил я.
Она дотронулась до моей руки. И улыбнулась. В ее лице я приобрел друга. По крайней мере, мне так показалось. Она увидела во мне товарища по несчастью.
– У меня есть хорошие диски про любовь, – проговорила она. – Знаете, Максим, из этой серии – «Романтические мелодрамы».
Господи ты боже мой! В сорок лет быть девственницей и верить в романтические мелодрамы! Я пожалел, что у меня получилось отсканировать ее. Чувствовал я себя последним дерьмом, ведь мне надо было все это сообщить двум козлам из непонятно какой конторы.
– У мня тоже есть один диск. «Голова в облаках». С Шарлиз Террон, – сказал я, чтобы что-то сказать.
– Я смотрела. Мне нравится, – тут же откликнулась она. – Но я потеряла диск.
– Я подарю вам его, Галя, – заверил я.
– Ой… Спасибо… – Она даже покраснела.
Я потянулся и выключил диктофон. Она удивленно посмотрела на меня.
– А мы разве не будем делать интервью? – поинтересовалась она с видимым облегчением.
– Нет. Сегодня у меня не выходит, – сказал я.
– Жалко. Давайте тогда я вам кое-что расскажу о себе, Максим, – предложила она сразу, не задумываясь. – А вы им скажете, что это вы просканировали меня.
Она была добрым человеком. Мы с ней вполне могли сработаться, и не обязательно было ей говорить, что я знаю о ней почти столько же, сколько она сама знает о себе.
– Не надо. Я думаю, что они и так понимают, на что я способен, и не станут дисквалифицировать меня, – успокоил я ее. И встал.
8
– Думаю, факты ее биографии вы знаете, – сказал я Полковнику и Параманису. – Я могу сказать только одно. Она романтичная девственница и хороший человек. И ее тяга к путешествиям души объясняется неудовлетворенностью реальной, материальной жизнью. Вот и все.
Мы втроем сидели на кухне. Я категорически отказался говорить о своих выводах в присутствии всех, и обоим нашим кураторам пришлось последовать за мной на кухню.
Правда, таким образом я разрушил тезис Параманиса об эксперименте, призванном укрепить доверие коллектива к моим скромным способностям. Но мне было на это плевать. Нельзя выкладывать душу человека на всеобщее обозрение, особенно если этот человек тебе доверился. Вольно или невольно.
– Отлично. – Параманис потер руки.
– Вы были в курсе? – поинтересовался я.
– Конечно, Макс, – вместо него ответил Полковник.
Но что-то в его тоне показалось мне неубедительным. И Параманис понял это.
– Скажем так… Мы знали, что у нее долгое время не было мужчины. Это нетрудно было узнать. И насчет романтичности мы тоже знали. У нее дома полно стихов. Ахматова, Цветаева… Но насчет остального – это новость, – улыбнулся он. – Хотя от этого ничего не меняется.
