Игорь Желем - Экстремальная ситуация
Игорь Желем - Экстремальная ситуация краткое содержание
Игорь Желем
Экстремальная ситуация
Настал и его черед.
— Приговор окончательный, обжалованию не подлежит, приводится в исполнение немедленно! — бесстрастно сообщил робот-универсал.
Мартин понимал, что спорить с машиной бесполезно, что механической глоткой этой марионетки вещает его величество Мозг корабля — невменяемый электронный кретин.
— Подсудимый, проследуйте к месту казни! — приказал робот.
Каждые сутки Мозг убивал одного человека. Мартин был последним, тринадцатым. Погибла Лайза, его любимая женщина. Погиб капитан. Погиб весь экипаж «Кассандры». Мозг устраивал «суд», неизменно доказывал вину «подсудимого», а потом преспокойно сжигал жертву в топке утилизатора. Живьем!
Мозг наслаждался казнью, смаковал их агонию как утонченный садист. Они не знали, кто будет следующим. Они имели возможность слышать «процесс», каждый шаг осужденного к топке, его испуганное бормотание, всхлипы и мучительный предсмертный вопль. Мартин был последним. Он умирал уже двенадцать раз…
Нельзя осуждать осужденного, как бы жалок тот ни был на эшафоте. Ожидаемая смерть, последний сознательный к ней шаг выхолащивает человека, истребляет волю, сбивает спесь с умнейшего существа в этой галактике. Как ни странно, самой мужественной оказалась Лайза — единственная женщина в их экипаже. За полшага до смерти Лайза не рыдала, не умоляла убийцу о пощаде, снисходительности к ней, как к женщине.
— На третьей станции воскреснешь… — сказала Лайза, прощаясь с любимым. Она знала, что он ее слышит. Она надеялась, что он ее поймет и хотя бы эта, двенадцатая человеческая жертва не будет напрасной. Лайза погибла вчера. А сегодня, на «суде», Мозг спросил:
— Что такое третья станция?
Мартин не ответил. Зачем машине древний миф о Христе, его скорбном пути на Голгофу? Когда-то, вместе с Лайзой, они пытались пройти этот путь — и сошли на третьей его остановке. Было тягостно как-то, неловко и совестно за людей, предавших бога. Лайза увела его в храм…
«И воздастся каждому по делам его…».
Своего творца, прародителя, своего непридуманного бога предала машина. Мозг звездолета вершил «правосудие»: обвинял, выносил приговор — и казнил!
Последний путь — к утилизатору — был неблизок. Жилые отсеки, служебные, реакторная палуба, трюм… Мартин пытался убедить себя, что эту страшную роль — осужденного к смерти — он только играет. Он повторял ее мысленно во время каждой экзекуции — в своей каюте, камере смертника. Дабы кощунственная постановка не удалась, он не мог, просто не имел права теперь сфальшивить.
Сопровождал его мощный эскорт: универсал спереди, универсал сзади и два маленьких, но ловких стюарда по бокам. Мартин шел, как и полагалось смертнику: неуверенно, шатко, спотыкаясь. Люминаторы ярко освещали длинную галерею и шахту эскалатора в ее конце. В шахте они замешкались.
«Первая остановка!» — отметил Мартин. В узком тоннеле стюарды уже не могли придерживать узника за предплечья. Они пропустили Мартина вперед. Полоска эскалатора образовала крохотные углубления для ног, вздрогнула и слишком быстро — так Мартину казалось — тронулась вниз. Спешить теперь ему было некуда! Робот, однако, торопил его, подталкивал постоянно сзади, и иногда Мартину приходилось прыгать сразу через две ступеньки.
Опять галерея. Шахта в дальнем ее тупике — мрачная, узкая, изогнутая в хищную спираль-штопор.
«Вторая остановка!» — подумал Мартин. Он ковылял навстречу смерти медленно и неохотно, даже всхлипнул — так требовала роль. Он не хотел, чтобы Мозг насторожился, изменил маршрут или вдруг, в обход обычной «процедуры», вздумал порешить его прямо здесь, в галерее! Универсал покончит с ним быстро и с пренебрежительной легкостью: удавит, проткнет, растерзает тщедушную человеческую плоть на отвратительные кровавые кусочки. Именно теперь он должен быть точным, должен продержаться до следующей шахты. Мартин уже знал, где они остановятся в третий раз. Исчезающе малый шанс у него был.
Черные треугольники на желтом диске. Метка реакторной палубы. Их процессия вновь замешкалась, выстроилась гуськом и только тогда продолжила шествие — по эскалатору.
«Прибыли, — решил Мартин. — Третья станция. Сейчас или никогда!».
Здесь, в узком винтовом тоннеле, стюард уже не мог ему как-то воспрепятствовать. Змейка появилась на втором витке. Еле приметная, изогнутая латинским S, с хищной клешней на каждом кончике.
Никто не знал, что означает это клеймо на внутреннем стволе шахты — ни капитан, ни первейший его помощник, ни, даже, Мозг корабля! Возникло оно недавно, после очередной профилактики «Кассандры» в лунных доках. К змейке привыкли и уже не замечали — так себе, царапина, бессмысленный иероглиф в шахте реакторной палубы. Не могла прослышать о логове скорпиона и Лайза. Определенно не могла! Тогда почему перед гибелью она вспомнила о Мартине и, возможно, спасительной для него третьей станции? Или это Мозг его дурачит?! Заподозрил что-то и устроил жуткую бойню как тест, последнюю проверку с пристрастием — для себя и Мартина…
Никто не знал и о странной метаморфозе, происходящей с этим клеймом всякий раз, когда Мартин объявлялся в шахте. Безликий иероглиф преображался самым удивительным образом. Членики длинного, дважды изогнутого туловища становились более рельефными, выпуклыми, их крошечные чешуйки топорщились, шевелились, издавали неприятное, прямо-таки змеиное шипение, а режущий край обеих клешней вспыхивал недобрым красноватым светом. «Змея» выжидала.
Так случилось и в этот раз — на пути Мартина к приспособленному под плаху и крематорий утилизатору. Змейка зашевелилась, зашипела, а волнистые кромки изогнутых клешней испачкались кроваво-красной флюоресцирующей накипью.
Мартин прыгнул — отчаянно, как в омут, словно решил опередить мучительную казнь и свести счеты с жизнью здесь, в шахте, расшибить лоб о керамит ее внутреннего ствола. Стюард ухватил его за комбинезон и, возможно, удержал бы, но змейка соскользнула вдруг со стены, вытянулась одним коленом в просвет тоннеля и без видимого усилия перекусила металлическое щупальце своей клешней. Бессмысленный, казалось бы, прыжок, неодолимое препятствие, увечье, смерть… Шахта вздрогнула, и в ее сверхпрочных керамитовых внутренностях образовалось отверстие. Оно напоминало пасть гигантской хищной рыбы, что питалась такими, как Мартин, горемыками. Где-то в глотке чудовища полыхал голубой огонь. Беглец окунулся в него. Злой щелчок сомкнувшейся диафрагмы оградил Мартина от кровавого кошмара — механических палачей, камеры смертника и спятившего позитронного Мозга…
* * *Втайне он надеялся, что коварное могущество скорпиона ему и не понадобится вовсе. Сомнительная это была привилегия…
Уязвленный и злопамятный преступный гений чудовищно изменил себя с преступной целью: возвыситься, отмстить и властвовать! Дерзкий этот девиз был чреват кровью, гибелью многих — миллионов! И мир людей содрогнулся. Метастазы неуверенности и всеобщего смятения пошатнули его. Могущественный Совет Земли и его премудрые старцы оказались не у дел. Страдали транспорт, связь, уменьшалось производство… Казалось, что час Страшного Суда настал и незыблемому порядку вещей в этом самодовольном и порочном мире пришел-таки конец.
— Огонь огнем! — восклицал не менее преступный, извращенный и острый ум. — Я могу попытаться изгнать дьявола. Взамен за свободу — мою!
С преступником заключили сделку — против преступника, величайшего гения зла! И тогда пленник, существо с больной и извращенной фантазией, напрочь отрицающее какую-либо ценность человеческой жизни, создал S-капсулу. Он вышел из нее скорпионом, дабы мстить мстителю, поохотиться всласть на дьявола и уйти, бросить навсегда этот суетный и опостылевший ему мир. Безумные стихии схлестнулись, умножились и превысили мыслимый предел терпимого и возможного в этой реальности. И погибли! Мститель захлебнулся собственной ненавистью и гордыней, а скорпион бесследно и, как казалось, навсегда исчез.
Это было так давно… Возник новый Совет, была создана Внешняя Инспекция, а люди прорвались в большой космос. О мстителе старались не вспоминать. Пытались позабыть и угрюмый подвиг скорпиона. Двуликое воплощение зла заклеймили, отвергли и оставили в мрачном прошлом…
Да, Мартин надеялся, что скандальное решение Внешней Инспекции установить S-капсулу на «Кассандре» — всего лишь странная и бесполезная прихоть, и в этом рутинном рейсе его уж точно не коснется. Но случилось так, что Мозг приговорил экипаж к смерти — мужчин и Лайзу, единственную женщину, и здесь, на третьей станции, у Мартина уже не было выбора. Впрочем, прыгая в капсулу, он не был уверен, что это лучший способ уйти из жизни…
Он беспомощно ворочался в клейком и вязком нечто. «Неужели цвет преисподней голубой?» — успел еще удивиться Мартин. Мерцающая голубоватая субстанция ослепила его, проникла в рот, ноздри, легкие — и он задохнулся…
