Олег Измеров - Ответ Империи
— Почему партизанский?
— Ну, это еще покойный Мазуров предложил, Брежнев тогда пошутил — 'Вот, товарищи, будет у нас партия партизанским отрядом имени Мазурова'. Говорят, когда начали 'Ответ', он даже мучиться меньше стал, ну, что после контузии и всего, и умер — лицо, говорят, было светлое, счастливое… А знаете, честно, без вашего негативного опыта, наверное, у нас так бы не получилось. Вы как разведка — пошли, не вернулись, но противника раскрыли.
А ведь Галлахер, пожалуй, слукавил, подумал Виктор. Они не пугают элиту внешней угрозой. Они возродили партию сталинских времен, обстрелянную, которая прошла через кровь, через ужасы, через всю мерзость войны и эта война осталась в них на всю жизнь, оставила солдатами, а солдату отступать некуда. Таких не запугать. Они всерьез готовятся драться со всем миром.
— Руцкой — человек ЦК? — внезапно спросил он.
— Руцкой одобрен ЦК.
— Будущий президент?
— На данный момент ЦК по будущему президенту решений не выносило. Удивляет кандидатура?
— В свете нашей истории — честно, да. Потому что не побежит?
— И поэтому. В общем, позже вы поймете, а пока я не могу вам сказать все.
— И, как я понимаю, в этот процесс я не должен вмешиваться?
— Вы уверены, что будет лучше, если вмешаетесь? Даже если бы я все объяснил?
— Не уверен.
— Ну, что ж, честно. Я ни к чему не принуждаю. Только прошу думать. У вас есть еще вопросы?
— Странно, я ждал, что вы будете задавать вопросы.
— Чтобы получить ответ, не обязательно спрашивать.
— А спрашивая, не всегда можно получить ответ?.. Ладно. Почему-то нигде не говорят про американскую ударную группировку в космосе. А ведь кризис кризисом, но уж эти на войнах и кризисах наживаются. И страна нехилая. Как там на самом деле-то обстоит?
Гриднев наклонил голову и почесал рукой в затылке за кепкой.
— Н-да, вопросец… Вот уж не думал, что вы такое спросите.
— Почему?
— Ну. наверное, человек вашей ЭрЭф должен что-то за себя похлопотать, случай такой… А вас, оказывается, судьбы планеты. Собрались бы такие, как вы, миллиардов примерно пять… Ладно, скажу. Продули американцы свою космическую группировку. Вчистую. Втянулись в расширение НАТО, строительство наземных баз, пусковых установок ПРО. Думали, наши если будут, то постепенно — опытные запуски, потом построят-запустят, ну и время им на раскачку. И когда у нас пошли выводы один за другим, они охерели… А НАСА же не может сразу все, и базы наземные надо достраивать, они же не могут, вот так, своих союзников новых сдать. У нас же научились работать совсем по-иному, у нас вот эти числовые методы такую революцию в ракетостроении дали, ну, вот рассказать вам не смогу, не обижайтесь… Короче, на текущий момент у нас есть ударная группировка в космосе, у штатов — нет. В Пентагоне от этого страшно мандражируют, в Белом доме.
— То-есть, все решится в ближайшие годы? Пока не очухались и свое не вывели?
— В ближайшие месяцы. Даже, может, недели. Вы тут как запальник. Потому все та же просьба — горячку не порите. Помочь у вас времени нет, а напортить — сами знаете.
Виктор смолчал. Разговор стал ходить по кругу: о чем бы ни пошла речь, все сведется к тому же 'Не встревайте'. Из-за реки, со стороны притаившейся за увядающей кучерявой полосой частных садов станции Брянск-1 донесся высокий вскрик электровоза; спустя секунд пять налетевший из поймы порыв ветра донес приглушенный стук колес.
— Коломенский… — задумчиво протянул Гриднев, — в Коломне теперь и пассажирские электровозы вместо чехов делают, слышали, наверное?..
— Как-то пропустил. Отрадно.
— Знаете, наверное, раньше махнули бы мы с вами в 'Дубраву' и отметили деловую встречу фляжкой 'КВВК'. Честно, это на всю жизнь память: человек из другого мира. Увы, нельзя. Ответработники дожны вести аскетический образ жизни. Награды, привилегии, обеспечение — потом, когда на пенсию проводят. А до того — вместе с массой, в одном метро, в стандартных квартирах, если надо — в цубиках. Знать, чем дышат, что едят…
— …О чем думают, — машинально добавил Виктор.
— О чем думают, чего хотят. В народе, знаете, подкалывают — живете, как воры в законе.
— Почему?
— Ну, положено пренебрегать богатством, роскошью, уютом. Каждый обязан быть отважен, решителен, находчив, беспощаден, уверен в себе в любой ситуации. К другим ответработникам относиться, как к братьям, быть предельно честным. Но самое главное — и они, и мы ищем дырки в законе. Только они — для себя, а мы эти дырки закрываем.
— И как воры к этому относятся?
— Странный вопрос.
— Извините.
— Ничего. Вон президент прямо сказал: 'Если партийцы перестанут быть авторитетами, на их место придут воры'.
7. Забудьте слово 'шанс'
'И все-таки у них были лихие девяностые', размышлял Виктор, подходя к остановке на Набережной. 'Только Космосы Юрьевичи подались в обновленную партию, вычищать плесень, накопившуюся после ухода обстрелянных в окопах политруков. Только вместо стволов бумажки. Ну что ж, может это и к лучшему. В девяностых самой эффективной структурой в нашем обществе, на фоне всего развала и бардака, оказались ОПГ. И сложились они быстро. А здесь что-то вроде атома в мирных целях. Может, правящую партию вообще надо формировать, как ОПГ? Или она такой и была в свои лучшие годы? Совсем запутаешься с этими реальностями…'
Темнело, и остановочный павильон сиял изнутри холодным люминисцентным светом; на крыше вспыхнула большая сине-фиолетовая буква 'Т' из светодиодных трубок; Виктор из любопытства вошел. Внутри оказалось два отдела: диски для плейеров и цветы по заказу через Домолинию для влюбленных. По-видимому, Набережная позиционировалась, как место отдыха молодежи. В углу стояла новинка — инфокиоск сети городского транспорта; Виктор с удовольствием обнаружил, что отсюда до Бульвара Информатики есть прямой тролль. Еще больше его порадовало, что девушка за прилавком не стала доставать его идиотским фирменным сервисом — 'Здравствуйте. Меня зовут Анжелика. Чем я могу вам помочь?', из которого напрашивается либо бестактный (а может, и не бестактный) встречный вопрос 'Девушка, а что вы делаете после работы?', либо нейтральный и более практичный ответ: 'Деньгами'. Здесь продавщица просто сидела за прилавком и терпеливо ждала, когда к ней обратятся, а не напоминала о себе, как тамагочи. Даже когда в павильон заскочили две щебечущие подруги, она только улыбнулась им, как знакомым, но не стала прерывать разговора и отвлекать от их мыслей.
'Видимо, тут какие-то этические нормы установили', подумал Виктор, 'выше прибыльности'. Припорхавшие подруги, видимо, работали в каком-то шумном цеху, и невольно обрели привычку громкой речи: Виктор стал невольным свидетелем разговора.
— Понимаешь, Люсь, ну вот как он не может понять, что методы оценки незавершенки — это не просто какая-то алгебра? Это зарплата! Когда-то на незавершенку падало до половины оборотных фондов. Сокращаем запасы незавершенки — это выход на снижение себестоимости и рост потребления. В этом же все заинтересованы, весь трудовой коллектив. Как можно быть безразличным?
— Катюха, подожди. Ну не могут все люди быть одинаковыми. Не живет он этим, ничего страшного. Он доски хорошо режет, вот это его мир. Из-за таких вещей комплексовать?..
'Это какое-то советское кино', мелькнуло в голове у Виктора. 'Впрочем, это не кино: это здешняя советская жизнь. В американском сериале эти чувихи говорили бы о сексе. Какой вывод? С сексом в СССР все в порядке.'
Плоскомордая сине-белая гусеница с широким светодиодным табло, на котором горела надпись 'Новостройка-Бульвар Информатики', подползла минут через пять, о чем Виктора услужливо предупредил все тот же инфокиоск. Длинный, освещенный холодным светом тоннель салона, пронзенный трубами оранжевых поручней, был полупустым; Виктор сел сзади, в прицеп после гармошки, на самое нелюбимое пассажирами место — на 'колесо' — и стал задумчиво смотреть на проплывавшие мимо желтые окна домов. Световой рекламы, как и обычной, здесь было тоже мало. Троллейбус щелкнул на стрелке, и начал подыматься на горку по Урицкого.
— Добрый вечер! Как прошла встреча с новой партийной элитой?
Виктор обернулся и увидел сбоку Гаспаряна.
— Отойдемте на заднюю площадку, чтобы не слышно было, — предложил он.
Они стали в углу напротив двери. Виктор заметил, что на задней не подбрасывает; видимо, не столько из-за подвески, сколько из-за хорошей дороги.
'А ведь в троллейбусах тоже наверняка не прослушивают', мелькнула у него мысль. 'Неподходящее место — шум, люди чаще молчат, да и пробалтываться меньше склонны — рядом чужие стоят. Значит, Гаспарян тоже хочет, чтобы беседа не под запись.'
— Вы хотели узнать, о чем был разговор? — спросил он.
