Олег Измеров - Ответ Империи
…Запах тающего снега стоял в воздухе. Весь день город приводил себя в порядок — сгребал снег, пилил упавшие деревья и сломанные сучья, убирал рухнувшие фонарные столбы и соединял порванные провода. Весь день, и ночь, и новое утро.
Потрепанный Сквер Сталинских Соколов ждал Виктора. Сияло солнце, и под его лучами снег таял, срывался с желтых листьев, освобождая березы и ели от непосильного бремени, оседал потемневшей губкой на полосах газонов, и, обращаясь в воду, говорливыми струями исчезал в решетчатых люках, словно хотел исполнить свою последнюю песню.
За деревьями, чертыхаясь и размешивая грязь и снеговой кисель, ставили аппаратуру. На это раз переход Виктора был легендирован под киносъемки, и со стороны самолета по рельсам ездила камера. Все то же табло висело на стелле.
Гаспарян, в кепке и кожаном плаще, с матюгальником в руке, давал последние наставления.
— Не волнуйтесь. В прошлый раз вы нормально, четко шли. Так же и держитесь. Тропинцев! Тропинцева сюда!
— Все нормально будет — шепнула ему Светлана.
— Светлана Викторовна, — шепнул ей в ответ Виктор, — а с Вероникой это задание было или как?
— Нет. Просто незамужняя подруга — это некоторый риск для семьи… В общем, вы понимаете.
— Время! — воскликнул Гаспарян. — Реквизит сюда!
С Виктора сняли куртку, накинули плащ и дали в руки пакеты.
— Свет!
— Хлопушка!
- 'Человек из Гондураса', дубль один!
Виктор внезапно почувствовал, что мир, который он покидает, этот сильный, и вместе с тем такой беззащитный перед глобальными катаклизмами мир, уже успел стать для него почти родным, и словно какой-то нерастаявший комок помимо воли подкатил к его горлу.
А из динамиков над тающим снегом летел звонкий, чудесный голос Ирины Богушевской:
— Потихонечку тогда, по чуть-чуть,
Через речку к голубым журавлям,
Я продолжу, я продолжу тогда свой путь,
А эта песенка останется вам…
То была 'Песенка на память', и Виктор вдруг обрадовался, что и здесь, в этой реальности, она существует, она пробилась, как солнце сквозь вчерашние снеговые облака, и теперь, в этом сквере люди слышат ее прекрасные слова:
— Дорогие мои, никогда вам не надо печалиться,
Даже если ветра холодны и маяк далек:
Вы найдете судьбу, и, я знаю, однажды причалите
К тем родным берегам, где вас ждали всегда, где горел огонек…
Виктор шагал в неизвестность. Он не знал, очутится ли через несколько секунд на стоянке перед гипермаркетом, или провалится куда-то еще, будет жив или нет, но он чувствовал, что его путь — единственная дорога к дому. И еще он внезапно почувствовал, что здесь, в этой реальности, был по-настоящему счастлив; повинуясь внезапно нахлынувшему порыву, он переложил пакеты в левую руку, и, не сбавляя шага, обернулся и помахал остающимся.
А над сквером все звенел и звенел озорной серебряный голос:
— Дорогие мои, вам не надо напрасно тревожиться,
Даже если нагрянет лихая к вам в дом беда:
Просто верьте в удачу свою, остальное — приложится,
Улыбайтесь судьбе, улыбайтесь себе всегда!..
Конец.
