Оленин, машину! (СИ) - Десса Дарья

Лепёхин тем временем снял свой ТТ с предохранителя, дослал патрон и попытался прицелиться, но я знал, что стрелять — не лучшая идея. Это только разозлит медведицу ещё больше. Да и чтобы её убить, надо попасть в глаз. Вряд ли лейтенант ворошиловский стрелок, значка у него не заметил. Он, видимо, тоже понял, что пистолет не поможет, но держал его одной рукой, другой вцепившись за ручку. При этом он то на медведицу бросал испуганные взгляды, то на меня.

— Быстрее! — крикнул наконец, его голос дрожал от напряжения.

Я дал полный газ, стараясь вырваться из таёжной ловушки. Машина заскрипела ещё сильнее, но начала медленно набирать скорость. Медведица была уже совсем рядом, неумолимо приближаясь.

— Держись, лейтенант! — крикнул я, снова нажимая на газ. Медведица не ожидала такого и на мгновение растерялась, что дало нам драгоценные секунды для отрыва.

Выбравшись с мягкого участка, Виллис рванул вперёд сквозь таёжную чащу. Я чувствовал, как напряжение постепенно отпускает, но медведица всё ещё была близко. Лепёхин, уже не пытаясь стрелять, убрал пистолет и теперь крепко держался обеими руками, его лицо побелело от страха.

— Давай, милая, давай! — подгонял я машину, стараясь не снижать скорость. Каждое дерево, каждый корень становились препятствием, но я не сдавался.

Наконец, мы выехали на более открытую местность, где медведица не могла так легко преследовать нас. Я увеличил скорость, и вскоре мы оставили её далеко позади. Мрачная лохматая фигура постепенно скрылась в лесу, и можно было не гнать. Я остановил Виллис, переводя дыхание.

— Ты как, лейтенант? — спросил я, повернувшись к Лепёхину и перейдя на «ты».

Он был бледен, но жив. Медленно застегнул кобуру и кивнул.

— Жив, — ответил он, всё ещё тяжело дыша. — Спасибо, старшина. Без тебя мы бы сейчас были медвежьим ужином.

Я лишь кивнул в ответ, чувствуя, как напряжение постепенно отпускает.

— Только придётся ехать обратно, — добавил Лепёхин. — Другой дороги тут нет. Но если она опять…

— Тогда пусть на нас не обижается, — я кивнул на лежащий под сиденьем автомат. — Ещё могу лимонкой угостить.

— Ладно, поехали, опаздываем.

Мы снова развернулись и тронулись в путь, теперь уже без приключений. Видимо, медведица и сама поняла, что второго шанса прогнать людей у неё не будет. Потому постаралась увести своё потомство подальше от опасного места. Я мысленно её поблагодарил за это. Очень не хотелось бы убивать такую мощную зверюгу. Она хоть и страшная, но по сути — таёжная красавица. Вон какая вымахала! Когда встала на задние лапы, была в высоту больше двух метров, а весит… ну, полтора центнера, как минимум.

Спустя ещё час мотания по тайге мы прибыли в штаб дивизии. Здесь я, чтобы совсем уж лейтенанту не было обидно, отдал ему пакет и остался ждать снаружи. Заодно проверил, можно ли будет как-нибудь капот починить: след от медвежьих лапищ остался очень глубокий. Хорошо, сделан Виллис из металла, а не пластиковый наполовину, как большинство современных машин. Иначе бы разнесло его вдребезги. Может, и мотору бы пришла хана. Нынче-то вон сколько электроники понапичкано. А здесь ей и не пахнет.

В расположение полка мы вернулись, когда начало темнеть. Потребовал к себе начштаба. Спросил, как поездка. Пришлось рассказать о встрече с медведицей. Лепёхин, стоящий рядом, мои слова подтвердил и добавил:

— Товарищ старшина действовал очень умело.

Синицын посмотрел на него и усмехнулся. Видимо, не ожидал, что лейтенант, который ему изначально показался карьеристом, способен кого-то похвалить.

— Вы справились с ситуацией, Оленин, — сказал подполковник, внимательно выслушав наш рассказ. — Отличная работа. Можете отдыхать.

Я козырнул и вышел из палатки. Отогнал Виллис поближе к блиндажу, сходил на ужин. На этот раз обошлось без происшествий. Взял котелок каши, густо сдобренной тушёнкой «Второй фронт», хлеба и устроился рядом с машиной. Пока ел, смотрел на небо и думал о том, как всё-таки причудлива жизнь человеческая. Вот я сижу здесь, сытый и здоровый, а меньше чем в полутора тысячах километров отсюда сегодня рано утром случилось событие, которое изменило ход мировой истории.

В Хиросиме сейчас творится сущий ад, и мне бы очень хотелось с кем-нибудь поговорить об этом, но увы. О случившемся известно лишь членам Политбюро и узкому кругу приближённых. Может быть, мне надо всё-таки сказать кому-нибудь? Ничего не добьюсь. Сочтут за сумасшедшего или шпиона.

Ко мне подошёл Серёга Лопухин. Увидел вмятину на капоте, присвистнул:

— Это где тебя так угораздило?

— С медведицей поссорился, — ответил я с ухмылкой и рассказал, как дело было.

— Эк, мишка! — хмыкнул он. — Вот послушай.

Лепёхин сел рядом.

— Ехали мы как-то по тайге на студере, набитом боеприпасами и продовольствием. С полгода тому назад. Водитель у нас был опытный, Гриша Соловей. Мы с ним несколько рейсов сделали, поэтому я пообвыкся, а то поначалу с непривычки всё боялся, что на воздух взлетим. Шутка ли дело: столько снарядом за спиной! Мало ли что? Тряхнёт, и поминай, как звали, да собирай кишки по веткам. Дорога-то разбитая, кругом глухая тайга. Едем потихоньку, разговариваем о том о сём, как вдруг слышу, как Гриша говорит:

— Слышь, Серёга, ты это, готовься. Что-то мне не нравится такая тишина.

Я голову из кабины высунул. И правда, тихо, как на кладбище. Ни птиц, ни зверей, вообще ничего. Тайга обычно шумит, живёт, а тут… будто всё вымерло. Вдруг слышим, впереди ветка хрустнула. Гриша притормозил, и тут из сосняка выскочил тигр. Огромный, мощный зверь, каких я до этого только на картинках видал. Встал посреди дороги и уставился на нас, как будто прикидывая, что с нами делать.

— Тигр! — выкрикнул я, вскидывая ППШ. — Гриша, газуй!

Но он только сильнее вцепился в баранку и тихо сказал:

— Спокойно, Серёга, не мандражируй. Он сам решит, что делать.

Я замер, держа автомат наготове. Тигр медленно подошёл к грузовику, его глаза блестели. Обнюхал машину и тут произошло такое, чего мы никак не ожидали. Учуял, видать, жратву. Мы недавно перевозили тушёнку, и пару банок раздавило в кузове. Мы ошмётки-то собакам скормили, но, видать, запах остался.

Тигр явно всё учуял. Прыгнул прямо в кузов и давай там рыться. Грузовик аж зашатало. Тут Гриша обласкал его по-матушке и резко дал по газам. Тигр не ждал, да на дорогу сзади и брякнулся. Думали, отстанет. Какое там! Рванул следом.

Я с интересом слушал, что будет дальше.

— И ведь быстро так он за нами! — продолжал Лепёхин. — Хотя нам-то не разогнаться: тяжело гружёные были. Короче, догнал и задний скат разорвал когтями. Гриша едва не потерял управление. Но смог повернуть к обочине. Встали. А тут тигр. Опять прыг в кузов, да потом на кабину. Походил, понюхал, а потом на капот шасть! Повернулся и смотрит на нас. Сидим ни живы, не мертвы.

— Ну всё, Серёга, писец нам пришёл, — проговорил Гриша.

Тут на меня такая злость накатила. Да что ж это такое, а? Меня дома родня ждёт, а я тут не от япошки погибну геройски, а меня вот эта кошка полосатая жрать будет⁈ Да хрен ей по всей усатой морде! Вытащил ствол ППШ из окна, да как дал очередь! Тигра с капота как ветром сдуло.

А я, злой как чёрт, выскочил, да ещё и гранату туда, куда он удрал. Хорошо бабахнуло! Короче, мы потом кое-как до части докатили. Вот такая вот история, — закончил Лепёхин. — Тигры, оказывается, тоже любят тушёнку. Мы потом ещё долго вспоминали этот случай и смеялись. Но одно могу сказать точно: в тайге никогда нельзя расслабляться. Так что держи ухо в остро, товарищ старшина, — Серёга подмигнул мне и ушёл.

Я покачал головой. «Эх, парень! Это ты ещё, видать, пороху не нюхал. За ленточкой не бывал. Там бы тебе тигры и правда обычными кошками показались. Потому как страшней человека зверя нет».

Глава 8

Посидев немного возле машины, я решил, что пора и честь знать. Надо отдохнуть, а то мало ли? Бывает, и ночью начальству разные мысли в голову приходят, могут сдёрнуть в любой момент. А истина, как известно, такая: солдат спит — служба идёт. Вернулся в блиндаж, стянул сапоги, развесив на них портянки, потом улёгся, накинув шинель. Жестковато, да не привыкать. За ленточкой, бывало, и в чистом поле приходилось высыпаться, пока над головой вражеские дроны кружат стаей воронья.