Наши уже не придут 5 (СИ) - "RedDetonator"

Петляков говорил ему как-то, что на его ЭТБ-11, имеющем все шансы стать Пе-11, будет комплектация ста двадцатью пятидесятикилограммовыми бомбами — это будет нужно для поражения вражеских промзон.

— Логично, — кивнул Немиров. — Сколько новых штурмовиков поставите в этом году?

— Не менее 6000 единиц, — уверенно ответил Сергей Владимирович. — Достигнуто это будет частично за счёт модернизации передаваемых ВВС штурмовиков предыдущей модели — так будет гораздо дешевле.

Форсированный Ил-10, стоящий на взлётной полосе, рыкнул двигателями и направился на взлёт.

Аркадий дождался, когда штурмовик взлетит, после чего вооружился биноклем.

Лётчик выполнил все испытательные задания, несколько раз ронял самолёт в штопор, выходил из него, а в конце отбомбился по мишеням. После этого он успешно сел и дал устный рапорт генерал-полковнику Немирову, генерал-лейтенанту Смушкевичу и главному конструктору Илюшину. В полёте, как оказалось, что-то отвалилось, но с земли это было не заметно. Что именно отвалилось — устанавливается техперсоналом.

Но самолёт благополучно приземлился, а это значит, что ничего критического не отвалилось.

После этого взлетел экземпляр с тремя блоками со 130-миллиметровыми неуправляемыми снарядами. Он отработал по танкам-мишеням, в роли которых выступили списанные «испанские» Т-14, а также поразил имитацию пешей колонны вражеских солдат. Последняя была представлена в двух состояниях — на марше и уже рассредоточенная по местности.

Результаты были ожидаемыми: точность средняя, но это даже плюс — рассеивание делает своё чёрное дело.

Довольный результатами испытаний, Аркадий сел в Ан-2 и улетел обратно в Москву, оставив в Жуковском секретаря — тот должен будет получить на руки рапорты о проведённых испытаниях.

А вот в Москве ему сразу стало не очень весело.

— Дания и Норвегия присоединились к блоку «Оси», — сообщил ему Иосиф Сталин.

Они вышли на Ивановскую площадь, так как Иосифу Виссарионовичу захотелось прогуляться.

— Не удивлён, — произнёс Аркадий.

— Почему? — нахмурил брови Сталин.

— На них надавили и дерьмо потекло, — усмехнулся Немиров. — А Швеция?

Наверное, датчане увидели, как у их границ ненавязчиво скапливаются немецкие войска и решили, что до вторжения лучше не доводить. А на Норвегию, скорее всего, надавили через Лигу наций — англичане и французы старательно «раскармливают» блок стран «Оси», практически не скрываясь.

— Объявила о невступлении в блоки и нейтралитете, — ответил Иосиф Виссарионович. — Но посмотрим, как будет дальше.

— С Испанией всё так же неопределённо? — уточнил Немиров.

Он был в «конструкторско-испытательном турне» последние две недели. Смотрел на новые модификации техники, новое вооружение и узнавал об имеющихся проблемах. Актуальные новости настигали его редко, но метко — поэтому он знал о ситуации в Испании, но не был в курсе, во что это всё вылилось.

А ситуация в Испании оказалась очень специфической.

«Американец», как оказалось, потерял свою семью. Его жену и двоих детей насмерть замучили солдаты Франко из Регуларес — изнасиловали и жестоко убили. И тогда Конотопцев решил отомстить.

Он убивал разными способами солдат и офицеров Регуларес: устроил взрыв с десятками жертв в казарме в Гранаде, взорвал одного генерала с семьёй, заживо сжёг десяток солдат в сельском амбаре, а когда посчитал, что с Регуларес достаточно, переключился на Франко и его окружение. Сам каудильо был оставлен им на десерт — говорят, что он выслеживал его почти полгода и точно подобрал момент.

И всё это время в подвале съёмного дома томились четверо убийц. Он жестоко измывался над ними, прямо жутко, а затем пристрелил.

Всё это подробно расписали в испанских газетах — журналисты сопоставили факты и нарисовали, в целом, верную картину.

В кинофабрику «Савецкая Беларусь» уже поступил приказ от Сталина — снять фильм по уже готовому сценарию Бориса Чирскова. В основу сценария положена эта трагическая история, только вместо Конотопцева будет бывший солдат республиканской армии, пытавшийся жить мирно. Режиссёром выбрали Юрия Тарича, снявшего серию фильмов в рамках программы коренизации, по белорусскому фольклору, но также отметившемуся и в Средней Азии, и в Китае — помогал ставить национальные киношколы.

Сталин его очень ценит, о чём прекрасно знают на кинофабрике, поэтому режиссёр у нового фильма мог быть только один…

Контроля над «американцем» у Центра нет, он вообще разовый агент для деликатных задач — таких много, поэтому то, что он сделал, стало большим и неприятным сюрпризом для Эйтингтона и Немирова.

Эти убийства изменили очень многое. Конотопцев — это своеобразный талант, который должен был бесследно сгинуть на чужбине, но ему дали шанс. Очень хороший снайпер, с соответствующим мышлением, полноценно реализовал себя, а затем слетел с катушек на почве потери.

Гибель Франко привела к тяжёлому и длительному политическому кризису в Испании: генералы начали ссориться с фалангистами, что привело к серии политических убийств и таинственных похищений…

Когда Аркадий уезжал в «турне», был достигнут некий компромисс — к верховной власти в стране должна была прийти всех устраивающая хунта из генерала Гонсало Кейпо де Льяно, генерала Агустина Муньоса Грандеса и видного фалангиста Луиса Карреро Бланко. По поводу последнего Немиров недоумевал — он был правой рукой Франко и должен был быть убит «американцем» в числе прочих.

— Всё уже не так неопределённо, как раньше, — ответил Сталин.

— Власть хунты признали? — спросил Аркадий.

— Да, — подтвердил Иосиф Виссарионович. — Не без участия Гитлера и Муссолини, конечно же. И что-то мне подсказывает, что скоро к «Оси» присоединится ещё несколько стран…

— Даже не сомневаюсь, — кивнул Немиров.

— Против нас будет сражаться большая часть Европы, — произнёс Сталин. — Это будет очень нелегко…

— Мы готовы и не к такому, — ответил на это Аркадий.

Глава двадцать девятая

Против

*15 июня 1940 года*

— … и полноценные законы военного времени, — продолжал Иосиф Сталин.

Верховный Совет СССР, собранный в полном составе, слушал его предельно внимательно, пристально следя за каждым его движением.

Уверенность — вот что сейчас нужно всем этим людям. Лидер, который скажет, что «всё решаемо, ничего страшного не происходит, а мы сейчас посидим, покумекаем и со всем разберёмся»…

Сталин — это, как раз, такой человек. Он спокоен, но его спокойствие другого рода, не как у Немирова. Спокойствие Немирова людей больше пугает, чем обнадёживает — возможно, внешность не та, а возможно, он излучает ауру боевого офицера, который видит в окружающих солдат, которыми, если потребуется, он без раздумий пожертвует, ради выполнения поставленных задач. Для красноармейцев этого вполне достаточно, а вот для гражданских…

У Сталина же спокойствие властное, непоколебимое, словно глыба гранита, пережившая сотни бурь и ураганов. Это не холодное равнодушие и не безразличие, а твёрдость человека, уверенного в своей правоте и в том, что он держит ситуацию под контролем.

Он не даёт эмоциям взять верх, не поднимает голос без необходимости, но его слово — закон, а тон — безапелляционен. Его спокойствие не успокаивает в привычном смысле, но даёт ощущение неизбежности решений, которые будут приняты. С ним люди понимают: да, ситуация сложная, но есть тщательно продуманный план, и он будет выполнен, несмотря ни на что.

— Мы с товарищем Немировым, согласно этому закону, принимаем всю полноту власти, — провозгласил Иосиф Виссарионович, и добавил. — Наши чрезвычайные полномочия закончатся вместе с этой войной.

Аркадий излучал внешнее спокойствие, но внутри у него была смесь напряжения и озорной радости. Эта радость имела характер ребячества — наконец-то он сможет единолично распоряжаться проектами и никто больше не сунет нос в его дела.