Наши уже не придут 5 (СИ) - "RedDetonator"

А война…

Война началась в три часа тридцать минут по берлинскому времени — оно совпадает с варшавским временем и это имело особое значение для успеха наступления на теперь уже западном фронте, в который превратилась западная граница.

Немцы начали с массированного авиаудара, о начале которого войска были оповещены за два часа — взлёт такой массы металла в небеса просто не мог быть пропущен сетью РЛС.

Радары последние два месяца находились в режиме боевой тревоги, так как за это время немцы перебросили в Румынию и Венгрию значительные количества войск. Свыше полутора миллионов солдат Вермахта, с техникой и снаряжением, заняли на всё это время всю железнодорожную сеть трёх стран и уложились в полтора месяца. Это своеобразный рекорд — никто доселе так не делал.

Берлин объявил, что это военные учения «Коллективная безопасность», но дураков, чтобы поверить в такое, в руководстве СССР не нашлось. Это значило только одно — войну.

Истребители-перехватчики вылетели сразу же после получения сигнала о массовом взлёте самолётов потенциального противника, набрали высоту и приготовились встречать гостей.

Первый бой этой войны произошёл в небесах Польской ССР.

Задачей бомбардировочной авиации «Оси» было уничтожение приграничных аэродромов, что должно было быстро обеспечить превосходство в воздухе в «золотые часы» войны. (1)

Только вот внезапность удара была нивелирована сверхсекретными радарами, вокруг которых были учреждены 20-километровые «мёртвые зоны», в которых не жил никто. А сами РЛС маскировались под гражданские объекты — применялись разные вывески с мудрыми цитатами партийных деятелей, передвигающиеся на рельсах заслоны, превращающие РЛС в, с виду обычные, элеваторы или сельскохозяйственные строения, а большая часть РЛС строилась в болотах и в густых лесах, чтобы защитить их бесперспективностью съёмки.

Судя по тому, что немцы продолжили рассчитывать на внезапность удара, радиолокационные станции удалось успешно замаскировать.

В генштабе уже сложили предварительную картину, что замыслили немцы.

Теория о том, что их основной удар будет с юга, подтвердилась: на Линию Ленина оказывается давление, чтобы сковать занимающие её войска, а весь «блицкриг» происходил на юге.

Группа армий «Юг» должна отсечь Польскую ССР, сделать Линию Ленина бессмысленной, уничтожить окружённые войска, после чего развивать наступление на Украинскую ССР.

Группа армий «Центр», присоединившись к ней на начальном этапе, пробив ослабленную двусторонним ударом Линию Ленина, должна идти на север, закрепиться в Германской ССР, после чего разделиться на «Север» и «Центр».

Группа армий «Север» должна направиться на Ленинград, а «Центр» — на Москву.

Такой сценарий «предвосхитил» в генеральном штабе РККА Шапошников. Но в этом поучаствовал Немиров, выступавший в роли подтанцовки. Именно ему принадлежит идея разделения огромной массы войск группы армий «Центр» на два направления.

— Нам пора идти, товарищ председатель СНК, — произнёс Аркадий.

— Напоследок скажу одно, — заявил Иосиф Виссарионович. — Враг будет разбит. Победа будет за нами. Я обещаю вам это, товарищи народные депутаты.

*16 июня 1940 года*

— С утра какая-то жопа прямо сразу… — поморщился Аркадий.

— На меня так не смотрите, товарищ генерал-полковник, — попросил Эйтингтон. — Это не я устроил.

— Да знаю, — вздохнул Немиров.

Бранденбург-800 проявил себя во всей красе.

Целые роты «красноармейцев» пытаются встроиться в оборонительные линии в Польской ССР, ведут разлагающую деятельность на юге, где положение, мягко говоря, критическое, а также активно орудуют в ближнем тылу, перехватывая эшелоны и конвои.

Эйтингтон, заранее знавший, что так всё и будет, предпринимает меры, но первый день войны, как всегда, застал всех врасплох, началась лёгкая тряска в рядах комсостава, был допущен бардак, который пришлось спешно устранять, с применением насильственных методов.

Главный козырь КГБ — флюоресцентные краски на военных билетах. Эта операция проводилась в строжайшей секретности, ещё в начале 30-х годов — военные билеты и бляхи ремней помечались невидимой при обычном солнечном свете краской, зато ярко мерцающей под ультрафиолетовым светом.

У каждого особиста есть УФ-фонарь, работающий от автомобильного аккумулятора.

Идея в том, что немцы не знают о таком ухищрении, а даже если узнают, то им нужно будет разгадать точный рецепт краски. Применяются редкоземельные гадолиний и европий — хитрость в том, что при нагреве этого состава, цвет свечения меняется — начинает преобладать синий оттенок, а красный становится тусклее.

Немцы, несомненно, заполучили образцы красноармейских военных билетов, которые воссоздали в точности, с типографической точки зрения. Но то, что добавляется в бумагу при её изготовлении, они воссоздать не могут — это надо заранее знать.

Порядок работы особистов прост — подозрительное подразделение помещается под охрану, выборочно изымаются военные билеты, которые специально обученный особист проверяет в тёмной комнате, подальше от чужих глаз.

Протокол предусматривает дачу команды «Документы в порядке, можно отпускать» — это значит, что ничего не в порядке и подразделение необходимо уничтожить на месте.

Это всё сильно портит кровь немецким диверсантам при работе в тылу. Но во время интенсивных боевых действий метод показывает себя слабым, по причине слишком высокой динамики происходящего.

— «Кёнигсберг-69» докладывает, что готов к работе, — сказал Наум Исаакович.

— Его время ещё не пришло… — покачал головой задумавшийся Аркадий.

Никто не понял его шутку о «69», потому что эротический подтекст этого числа сейчас не слишком распространён.

— Жди команду, — сказал Немиров. — Генштаб решит, что будем делать, где выгодно контратаковать — там твои ребята и поработают.

Он решил, что учиться надо у лучших — лучшими в этой войне, на начальном этапе, были немцы. Идею «Бранденбурга-800» КГБ перенял уже давно, специалисты были готовы и сидели на краешке дивана, в томительном нетерпении.

— Разрешите идти? — спросил Эйтингтон.

— Иди, — кивнул ему Аркадий.

После того, как председатель КГБ удалился, Немиров вышел в приёмную.

— Я в генштаб, — сказал он секретарю. — По твоему вопросу — решительный отказ. Ты мне тут нужен.

— Но меня же может подменить товарищ Хрущёв! — нашёлся Ванечкин. — Он же, как раз, в курсе всего — перехватит всё на лету!

— Ты товарища Хрущёва не трогай! — пригрозил ему пальцем Аркадий. — Ему ещё два года учиться! Но он тоже хорош…

Ванечкин и Хрущёв подали заявления почти одновременно. Ванечкин хочет в войска, а Хрущёв хочет добровольцем, хоть в ополчение. Только вот нет никакого ополчения, и не будет.

— Но товарищ генерал-полковник… — обиженно начал Ванечкин.

— Смирно! — рявкнул Немиров. — Отставить! Смирно! Слушай мою команду! Пост не покидать, поставленные задачи выполнять! За нарушение приказа, наказание предусматривается по законам военного времени! Как понял меня, товарищ подполковник⁈

— Есть! — козырнул секретарь. — Приказ понял отчётливо!

— Повторить! — скомандовал Аркадий.

— Пост не покидать, поставленные задачи выполнять! — отчеканил Ванечкин. — За нарушение приказа, наказание предусматривается по законам военного времени!

— Вольно, — разрешил Немиров, после чего рявкнул. — Это всех в этом здании касается!!!

Оправив китель, он продолжил свой путь.

Через несколько минут он уже был в 14-м корпусе Кремля, где размещался генштаб.

— Вольно! — махнул он рукой. — Товарищ генерал-полковник — какова обстановка на фронтах?

— Последние новости таковы… — начал Шапошников. — Линия Ленина держится, несмотря на массированные артобстрелы и постоянные «ползучие» штурмы. Были потери узлов сопротивления на передовой, но, в целом, обстановка близка к стабильной.