Дмитрий Хван - Знак Сокола
– Надо действовать, а не сидеть в этом диком углу, ожидая невесть чего! – взорвался тогда Смирнов. – Какое нам дело до маньчжуров, если на то пошло?!
– В прошлом не хватило совсем немного, чтобы на равных спорить с ними, – покачал головой Алексей. – Я думаю, мы тут именно для этого. Неужели вы хотите, чтобы Россия в будущем снова получила китайского монстра под незащищённым боком? Или Матусевич вам не рассказывал, как оно было? Или в нашем мире не к тому же шло?
– Из-за этого, видимо, и исчезла память об Ангарии, выродившись в курьёз «казацкого княства» с князем-самозванцем.
– Ну а кто я, если не самозванец? – улыбнулся Соколов, пытаясь в зародыше погасить назревающий конфликт.
Сазонова неожиданно поддержал Радек, мотивировавший своё неприятие этой идеи слишком большой удалённостью места операций от Ангары, длительной автономностью посылаемых отрядов и неминуемыми жертвами среди личного состава.
– Не забывайте, что в первую очередь мы должны помогать нашей родине! – воскликнул полковник. – Всемерно! Да и выгоды мы сможем получить с этого немалые.
– Объять необъятное мы не сможем, Андрей Валентинович, – проговорил с расстановкой Вячеслав. – Наши экспедиции не могут сломать шею врагу Руси. Как ни крути, мы способны лишь на самую малость, а иное – крайняя степень самонадеятельности и тщеславия.
– К тому же, – взяла слово Дарья, – мы не накопили достаточного количества… кхм… человеческого ресурса, чтобы отправлять такие отряды. Наличие нашей колонии на Эзеле обусловлено сугубо прагматическими целями на будущее, а не сомнительным сиюминутным успехом посольства Карпинского. Эзель, как известно, только первый этап будущего становления нашего пояса. Я против походов – по-моему, это лишнее.
– Соглашусь с Дарьей, – к неудовольствию Смирнова, проговорил профессор. – Несмотря на фактическое узаконивание института многожёнства и приток переселенцев, дающих неплохой количественный, но отнюдь не качественный прирост населения, в целом численность нашего социума невелика. – Николай посмотрел на жену начальника Ангарии.
– На сегодняшний день – шестнадцать тысяч восемьсот человек с малыми и старыми, не считая лояльных автохтонов – дауров и тунгусов. С ними до сорока тысяч, – пояснила она.
– А зачем так мучиться? – встал с места Владимир Кабаржицкий. – Гораздо проще для всех нас было бы войти в состав Руси на наших условиях и не ждать весны, как манны небесной – сколько к нам людишек придёт, больше, чем в прошлый раз, или меньше?
Первоангарцы, сидевшие в зале, оторопели, и в воздухе повисла тягостная пауза.
– Как ты себе это представляешь, Володя? – наконец удивлённо произнёс Соколов.
– Мы все в первую очередь хотим выжить. – Капитан обвёл товарищей глазами. – А ещё все мы, безусловно, хотим помочь нашей стране, которая сейчас находится в очень сложном положении, так?
C ним неуверенно согласились многие, ожидая услышать веские причины, приведшие Кабаржицкого к столь поразительному выводу.
– Мы дадим Руси такие технологии, какие…
– Обезьяна с гранатой так же опасна, как и технологии будущего, вброшенные в прошлое! Это факт, – буркнул Сазонов.
Радек энергично кивнул, поддерживая майора. Соколов покуда сохранял молчание, всё сильнее хмурясь.
– Нет, уважаемый товарищ профессор! – сверкнул глазами Владимир. – Неужели мы не сможем добиться положения уровня Строгановых? Это же целое государство в государстве! А со временем мы сможем провести модернизацию всех сфер жизни нашей страны – в политике, экономике, социальном устройстве! Да мы…
– Обождите! – вдруг оборвал говорившего Ринат Саляев. – Это что же будет? Интернациональная помощь, промежуточный патрон и свободная от кухонных оков женщина? Кто это будет продвигать? Как мы это сможем, если Николай Валентинович обещает общий спад уровня экономики после того, как в скором будущем наши люди начнут уходить из жизни по старости?
– Ты не понимаешь, Ринат! – процедил Владимир.
– Я действительно не понимаю! – взорвался тот. – Ты хочешь вместо маленького, но полного начинки пирожка размазать варенье тонюсеньким слоем по огромному караваю? Что из этого выйдет?
…Полковник открыл глаза, снова вернувшись в сегодняшний день. Возок, еле слышно поскрипывая, катил на север к Ладоге. Отодвинув задвижку оконца, Андрей Валентинович с удовлетворением оглядел кусочек вечернего неба. Смеркалось. Скоро остановка, а затем ещё пара часов пути, и будет долгожданная ночёвка.
– И что мне это вдруг вспомнилось? – пробурчал он недовольно.
Недавние воспоминания снова заставили его пережить тот момент, когда Ринат одёрнул Кабаржицкого. А ведь выступление Владимира подготовил именно он, желая прощупать общее настроение коллег. Но благодаря Саляеву идея мирной унии с Москвой, казалось, пошла прахом.
– Посмотрим ещё, как фишка ляжет, – проговорил полковник и начал тормошить сына: – Хватить дрыхнуть, соня! Скоро будет остановка, просыпайся!
Перед отбоем Смирнов обсудил со своими офицерами вести из Ливонии, называемой им, по старой памяти, Прибалтикой. Последние новости, полученные в Великом Новгороде, откровенно не радовали. Да, воеводы взяли Юрьев, овладели Ямом, Копорьем, с марша заняли Пернов. В начале зимы русские полки после полуторамесячной осады вошли в Ивангород, накрепко застряв под Нарвой. Город не сдавался на милость Михаила Фёдоровича, несмотря на приемлемые условия сдачи. Гарнизону обещали свободный выход со всем вооружением и развёрнутыми знамёнами, а жителям – сохранение всех их привилегий, но Нарва упорно оборонялась. Что уж говорить о столице шведской Эстляндии, чьи стены будут куда покрепче соседки Ивангорода, покуда Ревель не был потревожен царскими воеводами, а центр Ливонии – Ригу взяли в осаду поляки, неожиданно выступившие против шведов.
Шведы же постепенно наращивали свои силы в Эстляндии и Ливонии, поддерживая свои главные города по морю. Этим они облегчали задачу датчанам, кои хоть пока и не смогли взять Гётеборг, но в нескольких боях под его стенами одержали ряд побед. В западной части Балтики главенствовал датский флот, не дававший ни единого шанса попыткам шведов высадиться на датских островах. Король Кристиан зачастую лично участвовал в стычках небольших флотилий противоборствующих сторон. Тут Смирнов ухмыльнулся, вспомнив удивлённое лицо новгородского купца, что вводил его в курс дела, когда полковник поинтересовался, не кривой ли на один глаз данский король.
– По полученным сведениям, – не поднимая головы, показывал на карте Андрей Валентинович, – шведские силы, а именно финское ополчение под командованием королевских офицеров, стягиваются к Выборгу. Совершенно ясно, что оттуда они отправятся на пополнение невских крепостей – Ниеншанца и Нотебурга. Наша задача – взять крепости до подхода подмоги шведам.
Ближе к устью Волхова попадалось всё больше покинутых и заметённых снегом деревень. Как пояснил дьяк-новгородец, один из сопровождавших Смирнова соглядатаев, множество народа ушло из этих мест во время шведского владычества.
– Из тех, кто уцелел от жесточи свейской, – добавил крючконосый и худющий письмоводитель после некоторой паузы.
Проезжая древнюю Ладогу, стоящую при впадении в Волхов речки Ладожки, ангарцы осмотрели полуразрушенный город и ладожскую крепость, на чьих стенах и башнях были видны следы давно минувшей битвы.
– Шведы крепость взяли? – кивнул на местами порушенные укрепления полковник. – Давно ли?
Однако тут же оказалось, что дело обстояло куда удивительнее. Три с половиной десятка лет назад отряд наёмников-французов осадил крепость, в которой сидел небольшой отряд стрельцов, несколько лет не получавший вовсе никакого жалованья – ни денежного, ни хлебного, ни прочего. Однако воины держались полгода, а пришедший им на выручку отряд князя Ивана Мещерского был с лёгкостью разогнан французами по окрестным лесам. А вскоре после этой победы воодушевлённые наёмники шведской короны взяли и Ладогу, причём с помощью изощрённого бесовского действа. Полковник живо заинтересовался этим премерзким злодейством французов и принялся выпытывать у новгородца обстоятельства того давнего боя. По весьма скудным, но очень эмоциональным объяснениям дьяка, Смирнов для себя сделал вывод, что, возможно, лягушатники использовали нечто вроде петард.
Позже под Ладогу был послан ещё один князь – Григорий Волконский, но и он ничего не смог добиться, лишь немного порушил стены пушечным боем. А осенью того же года Новгород присягнул польскому королевичу Владиславу, и новгородские власти принялись выталкивать прежних союзников-шведов из пределов своей земли.
– Что c того вышло, многие новгородцы ещё крепко помнят, – вздохнув, проговорил со злостью дьяк.
Послушав советы местных рыбаков, на припай Волховской губы караван выезжать остерёгся, пойдя берегом. И, только достигнув берега Ладоги в районе современной Смирнову бухты Петрокрепость, многочисленные возки смело выехали на установившийся совсем недавно недвижный лёд. Лишь под вечер, прибыв, наконец, к истоку Невы и найдя подходящее место для лагеря, примерно в километре от берега реки, ангарцы принялись немедленно обустраиваться. Разместились в покинутой много лет назад деревеньке, ожидая скорого прибытия остальных товарищей. В окрестном лесу в вечернем сумраке застучали топоры и молотки, зажужжали пилы. Гулко бились друг о друга промороженные брёвна раскатываемых остовов изб, некогда имевших своих хозяев, а сейчас представлявших собой покосившиеся развалюхи с провалившимися крышами.
