Наши уже не придут 5 (СИ) - "RedDetonator"

Услуги оплачиваются в долларах, условия занесены в официальные контракты между ЧВК и Соединённым Королевством, поэтому наёмники делают свою работу честно, с полной самоотдачей.

Тесаки для сахарного тростника, как оказалось, отлично подходят для отрубания конечностей…

— Нужно дать им больше времени, — произнёс лорд Галифакс. — Они только начали и уже показали свою эффективность в боестолкновениях с отрядами «любовников». В конце концов, если верить экспертному мнению адмирала Синклера, жестокие расправы над «любовниками» приведут к тому, что в их ряды больше не захочет вступать никто. И это движение, естественным образом, закончится. Уверяю вас, это работает.

— Мне нужны зримые результаты, а не ваши уверения, — произнёс король. — Индия должна быть умиротворена — с этой целью я сместил Чемберлена и поставил на его место вас. А теперь я слышу из ваших уст слова Чемберлена… Занимайтесь Индией, лорд Галифакс.

— Да, Ваше Величество, — склонил голову Эдвард.

*1 сентября 1939 года*

— Вот здесь, в правой части моего сердца, находится любовь! — ткнул себя в грудь Николай. — Любовь к Индии! Любовь к её великому народу! Любовь к вам, мои любимые!

Он стоял перед многотысячной толпой, собравшейся в его полевом лагере близ Нагпура.

— А вот здесь, в левой части моего сердца, находится ненависть!!! — проревел распалившийся Ежов. — Ненависть к наёмникам!!! Ненависть к колониализму!!! Ненависть к англичанам!!!

— Чхота баагх! Чхота баагх! Чхота баагх! — начала скандировать толпа. — Чхота баагх! Чхота баагх! Чхота баагх!

В народе прозвали его «Маленьким тигром». Бенгальский тигр — это, своего рода, символ Индии, поэтому Николаю было очень лестно слышать такое от народа.

Его немного раздражало, что в его прозвище есть слово «Маленький», но он уже давно проработал этот комплекс — ещё при подготовке в Центре. Проработал, принял, но это не значит, что это перестало его раздражать. Слегка.

Он поднял руку и толпа почти мгновенно замолкла.

— Наша война против колонизаторов далека от завершения! — заговорил он. — Мы жертвуем всем, но награда нам — свобода! Свобода жить! Свобода праздновать! Свобода любить!

Толпа вновь приготовилась скандировать его народное прозвище, но он продолжал держать руку поднятой.

— Когда мы победим, по воле богов, по нашей воле, Индия изменится до неузнаваемости! — продолжил он. — Мы построим страну свободы! Не той ложной свободы, которую строят британцы! Страну настоящей свободы! Страну гордых индийцев, которым не стыдно будет сказать во всеуслышание: Моя Родина — Индия! Великая Индия! Индия — страна свободных и гордых людей! Я обещаю вам это! Я сделаю это! С вами, любимые мои!

Он не успел опустить руку, как толпа взорвалась ликованием.

— Время Кали! Чхота баагх! Кали идёт! — вопили люди. — Сын Кали нас ведёт! Свободу Индии! Чхота баагх!!!

Николай дал знак и на помост вышли музыканты, а прямо в толпу закатили бочки с трофейным вином.

Люди будут праздновать, а у него время ужина.

Он вошёл в свой шатёр и сразу же нежно погладил по щеке Лату, его новую женщину. Ему нравился огонёк в её глазах, возникающий каждый раз, когда она смотрит на него…

Сев за стол, Николай вооружился ложкой и начал есть самбар, жидкий соус, и закусывать его лепёшкой пури.

Инструкции Центра требовали, чтобы он старался есть острую пищу — в острой пище водится меньше болезнетворных микробов, что снижает риск свалиться с пищевым отравлением или чем-то похуже.

И Ежов потребовал у своего повара, чтобы тот не жалел специй.

Это неприятно — есть настолько острую пищу, но взамен Николай сделал себе послабление в виде импортной газировки. Ему привозят американскую «Марфа-колу», а когда её нет, приходится заменять её до крайности паршивым аналогом — британской «Кинг-Колой».

«Они привезли в Индию не только колониализм, а ещё и свою дерьмовую газировку…» — подумал Николай и присосался к бумажной трубочке. — «Ничего святого у богом проклятых британцев…»

Говорят, что был в Лондоне один нормальный англичанин, который производил нормальную газировку с кофеином и сахаром, но потом его бизнес выкупил какой-то промышленник, а затем туда приехали юристы Марфы Бочкарёвой, доказавшие в суде, что промышленник выпускает её газировку под видом своей. И в тот день в Британии не стало нормального напитка.

Затем появился какой-то ушлый ублюдок, сваривший, видимо, из нечистых вод Темзы и двух щепоток сахара и кофеина что-то омерзительное и антигуманное, после чего назвал это «Кинг-Колой». Британцам нравится, но это они просто привычные пить нечистоты из Темзы…

Ежов слишком долго проповедовал ненависть к британцам, поэтому и сам начал их недолюбливать.

Правда, он не слишком-то напрягался, проповедуя эту адресную ненависть — у индусов давно уже есть очень много причин для ненависти к британцам.

— Господин, к вам делегация из Цейлона, — заглянул в палатку Шакти Наг.

Рядовой солдат секты совершил головокружительный карьерный прыжок — теперь он старший лейтенант Армии Возвращения Индии и член «среднего круга» приближённых Ежова.

У него есть три круга свиты: «дальний» — где находятся малозначимые или рядовые члены секты, «средний» — где находятся ценные члены секты, а также «ближний» — это самые приближенные члены секты, включающее в себя как обслуживающий Ежова персонал, так и высшее руководство секты.

Перемещение между кругами тяжёлое, но устроено по принципу меритократии: нужно обладать интересными Ежову качествами и навыками, чтобы уверенно двигаться к вершине иерархии. Бестолковые и ненадёжные имеют очень мало шансов на возвышение — он лично следит за этим.

— Почему они так долго добирались? — спросил Николай, выплюнувший непроваренный боб на пол. — Теперь пусть ждут, пока доем.

— Я передам им, господин, — поклонился старший лейтенант Наг.

Николай не стал спешить. Он провёл рукой по талии принёсшей ему горячую лепёшку Латы, после чего потянул её к себе и усадил на колено.

Лата отломила от лепёшки кусочек, макнула его в чашу с самбаром и положила его в рот Николаю.

— Жить хорошо… — многозначительно заключил он, прожевав кусочек свежего хлеба.

Обед растянулся на час — он делал перерыв на утехи с Латой, а потом доедал остывшую еду.

Его настроение стало благодушным, поэтому он начал думать только о хорошем.

И то хорошее, что он обдумывал после того, как Лата ушла в женский шатёр, было нынешнее положение в Индии.

До того, как Ежов начал активную борьбу, англичан в Индии, по примерным оценкам, было около 180 тысяч человек. Сейчас же, по тем же примерным оценкам, их не больше 60–70 тысяч.

И, нет, убыль была не только по причине массовых убийств — они уезжают. А кто не может уехать или не хочет уезжать, запирается в укреплённых городах, под охраной британских войск.

В Индии около 300 миллионов человек. Их угнетали жалкая горстка британцев и множество сотрудничавших с ними аборигенов — можно сказать, индусы угнетали сами себя, за привилегии, за жалкие подачки…

Теперь же ситуация изменилась. «Путь любви» имеет численное и моральное превосходство над противником, у него есть мощная и привлекательная идеология, созданная Николаем, поэтому лишь вопрос времени, когда Индия станет принадлежать ему…

И если бы не наёмники, нанятые британскими властями, чтобы подавить восстание…

Но это было нечто неприятное, о котором Николай сегодня не хотел думать.

— Шахти, позови делегацию! — велел он, сев на свой полевой трон.

Этот трон ему сделали сектанты, в качестве подарка на его день рождения, 20 апреля этого года.

Спинку сандалового трона украшали двенадцать сабель британских офицеров, взятые в бою, причём две из них Ежов захватил лично, убив их владельцев.

— Приветствуем тебя, господин Ежов! — вошло в шатёр четверо мужчин в богатых одеждах.

Чалмы из шёлка, шёлковые халаты, на пальцах и шеях золотые украшения, упитанные — видно, что представители людей, заправляющих Цейлоном.