Джонатан Филипс - Четвертый крестовый поход
Виллардуэн упоминает «серьезное обсуждение всех „за" и „против"», прежде чем Балдуин согласился. Часть людей императора была против такого решения — в основном из-за того, что они сами имели виды на эти земли, которые считали куда более выгодным куском, нежели Малую Азию, которая постоянно находилась под угрозой со стороны Феодора Ласкариса и турок-сельджуков. Однако Бонифаций оставался формальным вождем крестового похода и в случае возражений со стороны Балдуина мог просто отправиться домой, таким образом лишив латинян одного из самых могущественных предводителей. Страх перед такой потерей играл основную роль в предвыборных дискуссиях, и вот теперь всплыл снова. Император пожаловал Бонифацию королевство Фессалоники, на что удовлетворенный маркграф отплатил должным почтением.[601]
Первой задачей латинян было устранение угрозы со стороны Мурзуфла и овладение Западной Фракией. Балдуин вывел из Константинополя значительную армию. Власть на Босфоре осталась в руках престарелого дожа и немощного Людовика де Блуа, с которыми находились Конон Бетюнский и Виллардуэн. Первой целью латинян стал Адрианополь — крупный город примерно в ста милях к северо-западу от Константинополя, который вскоре сдался войскам Генриха Фландрского. Было известно, что Мурзуфл находится неподалеку от него, но ему удалось держаться в стороне от латинян и достичь поселения Мосинополис примерно в 160 милях к западу от Константинополя.
Правил этим городом Алексей III, бежавший от крестоносцев в июле 1203. Могли ли два свергнутых императора объединить силы, чтобы противостоять общему врагу? Первоначально между ними возникли теплые отношения. Алексей предложил отдать свою дочь замуж за Мурзуфла (в которого она была влюблена) и согласился на официальный союз.
В один из дней Мурзуфл с несколькими товарищами направился в Мосинополис, чтобы пообедать и сходить в баню. Как только прибыл почетный гость, Алексей отвел его в отдельную комнату, где уже ждали его люди. Они скрутили Мурзуфла и выкололи ему глаза. Проявления дружбы были лишь маскарадом, и Алексей III не имел ни капли доверия к человеку, убившему соперника. Теперь он с такой же бессердечностью устранил угрозу по отношению к самому себе.
Алексей III продемонстрировал намерение в одиночку возглавить сопротивление латинянам. Виллардуэн счел проявленную жестокость еще одним доказательством неотъемлемой лживости греков: «Судите сами, услышав о таком вероломстве, могут ли владеть землями люди, которые с такой жестокостью обращаются друг с другом, или же они заслуживают их утраты».[602] Услышав о совершившемся, Балдуин со всей поспешностью направился к Мосинополису, но Алексей III вновь бежал, а все население подчинилось латинскому правлению.
В это время, после нескольких лет тесного и плодотворного союзничества, между Балдуином и Бонифацием возник серьезный раскол. Несмотря на обещание императора отдать маркграфу Фессалоники, когда Бонифаций обратился за разрешением взять управление этими землями и по просьбе населения отразить нашествие болгар, Балдуин ответил отказом. Император решил направиться туда и самому управлять землями. Бонифаций, конечно, пришел в ярость: «В ваших действиях я не увидел заботы о себе. Со всей ясностью должен сказать, что не пойду с вами, но отойду и от вас и от вашей армии».[603]
Виллардуэн был обескуражен и писал, что причиной разрыва послужили дурные советы. Чувствуется, что его симпатии остались на стороне Бонифация, и он объясняет случившееся тем, что император послушался плохого совета — возможно, данного людьми, желавшими заполучить Фессалоники для себя. Возможно, советчики считали, что император обязан продемонстрировать свой статус по отношению к маркграфу. Балдуин мог сделать это, лично отправившись в указанные земли, а затем публично передав их Бонифацию, не заставляя маркграфа самого завоевывать их.
Разъяренный столь нечестным обращением, Бонифаций ринулся в Демотику, располагавшуюся к юго-западу от Адрианополя. За ним последовало немало дворян, включая немецкий контингент, а также воинов Жака де Авена и Вильгельма де Шамплита. Когда Балдуин вступил во владение Фессалониками, Бонифаций продемонстрировал свое недовольство. Он отбил замок Демотика у людей императора и начал осаду Адрианополя.
В Константинополь помчались вестники, чтобы доложить о событиях графу Людовику и дожу Дандоло. Старшие крестоносцы проклинали тех, кто спровоцировал этот разрыв, опасаясь, что он приведет к потере всех добытых таким трудом завоеваний. Решив прибегнуть к дипломатии, они призвали на помощь Виллардуэна. Тот отправился к маркграфу в качестве «доверенного друга» и упрекнул за столь поспешные действия. В ответ Бонифаций заявил, что его поведение полностью оправдано, а сам он был чудовищно обманут. В конечном счете Виллардуэн убедил его передать дело на суд дожа, графа Людовика, Конона Бетюнского и самого Виллардуэна. Эти люди с самого начала были сердцем крестового похода, и согласие Бонифация можно считать знаком всеобщего уважения.
Когда Балдуин узнал, что маркграф осадил Адрианополь, его первой реакцией был гнев. Он решил отправиться в город и выступить против Бонифация. Ситуация выходила из-под контроля. «Увы! Сколько бед принес нам этот раскол! Не вмешайся Сам Господь, возможно, мы оплакивали бы теперь христианство», — скорбел Виллардуэн.[604]
За время отсутствия императора в Фессалониках латинский лагерь поразила серьезная болезнь. Среди погибших были канцлер императора Иоанн Ноэнский, один из героев осады Константинополя Пьер Амьенский и около сорока других рыцарей. Это был серьезный удар для уроженцев Запада, продемонстрировавший, насколько легко могут иссякнуть их ряды. Возможно, эти прискорбные события привели Балдуина в чувства. Когда из Константинополя прибыли посланники крестоносцев для переговоров, часть знати сочла их появление дерзостью. Однако Балдуин понял, что в конечном итоге не может позволить себе испортить отношения с четверкой виднейших крестоносцев, равно как и с маркграфом Бонифацием, и потому согласился подчиниться решению четверки.
В Константинополе четверо мудрецов быстро убедили императора в том, что он совершил ошибку и должен восстановить добрые отношения. В город был вызван Бонифаций, которого приветствовало множество его друзей и союзников. Было проведено собрание, на котором постановили передать маркграфу Фессалоники с окрестными землями, как только он снимет осаду с Демотики. Это было выполнено, и Бонифаций отправился на запад, чтобы вступить во владение. Большая часть населения быстро признала его власть.
Именно в это время, в сентябре 1204 года, после очередного разрешения внутренних противоречий, Виллардуэн единственный раз мог с полным правом написать о мире, воцарившемся в Латинской Греции. Он отмечает, что «на землях от Константинополя до Салоник [Фессалоник] царит спокойствие. Дороги между городами настолько безопасны, что люди могут ездить, когда им заблагорассудится, несмотря на расстояние в двенадцать дней пути».[605]
Уроженцы Запада начали расширять сферу своего влияния на греческие острова и через Босфор на Малую Азию. Венецианцы заняли плодородные и удобные острова Корфу и Крит, служившие также важнейшими пунктами морских коммуникаций с Восточным Средиземноморьем. Людовик де Блуа планировал присоединение Никейского княжества — но здоровье графа не улучшалось, и он направил для проведения военных действий против греков Пьера де Брасье.
Примерно в это же время латинянам удалось достичь подлинной удачи. Ослепленному Мурзуфлу удалось бежать от Алексея III. Он пытался скрыться в Малой Азии, но был выслежен, пленен и перевезен в Константинополь. Латиняне были воодушевлены, поскольку наконец-то в их руках оказался человек, который убил их претендента на престол, направил против них зажженные корабли и вообще причинил множество бедствий своими резкими антизападными действиями.
Мурзуфл понимал, что ему придется дорого заплатить за свои поступки. Ему оставалось надеяться только на то, что уроженцы Запада окажутся несколько менее жестокими, чем его собственные предшественники. В сентябре 1185 года императора Андроника постигла ужасная судьба. После переворота он был схвачен сторонниками Исаака Ангела, брошен в темницу и подвергнут жестоким пыткам. Ему выкололи один глаз, выбили зубы, вырвали бороду, отрубили правую руку. Затем его провезли по улицам Константинополя на шелудивом верблюде, подвергая надругательствам злобствующей толпы. В него швыряли навозом и камнями, а одна проститутка вылила в лицо горшок мочи. На форуме его повесили вниз головой, отрезав гениталии. Толпа колола его мечами в лицо и между ягодиц, пока милосердная смерть не положила конец мучениям Андроника. Такова была одна из самых ужасающих публичных казней средневековья.[606] Мог ли Мурзуфл рассчитывать на большее милосердие от латинских «варваров»?
