Виктор Шайди - Иероним
Остекленевшие глаза Олафа закрылись, и тело вытянулось, обмякая под моей ладонью, дико пульсировавшей болью. Рот больного приоткрылся, тяжело выдохнув облачко искрящегося пара. Капли пота на лице Олафа замерзли, превратившись в хрустальные частички льда. В воздухе запахло первым снегом. На побелевших восковых щеках парня проступал розовый румянец. Пот таял, ручейками сбегая по лицу несчастного. Отдернув руку, я уставился на огромные пузыри ожогов, покрывшие ладонь. Грудь раненого ритмично вздымалась и опускалась, черный шрам покрылся серым пеплом. Ночной ветерок озорно подхватил мелкую седую пыль и, закружив в вихре, сдул с абсолютно чистой груди Олафа. Глаза парня открылись.
Ожил!
Пламя факела затрепетало. За моей спиной раздался шум падающего тела и обиженное шипение затухающего огня.
Обернувшись, я увидел распластавшуюся на земле фигурку Цинны и хлопотавшую над ней Каталину.
Обморок. Думаю, справятся без меня.
Ночной холод пробирал до костей, пуская по торсу мелкую дрожь. Ладонь горела и пульсировала болью. Лагерь проснулся, засветившись многочисленным светом факелов, наполнив пространство лязгом железа и людским гомоном.
– Все нормально! Кричал раненый! – гаркнул я и, бросив взгляд на засыпающего Олафа, поспешил в спасительное тепло шатра.
Босые ноги сбивали холодную росу, а в голове царствовал шок. Разум силился осмыслить увиденное. Полог шатра обрушился за спиной, отгораживая от царившего в лагере шума. Скрипнуло кресало, и веселый огонек уселся на фитиле светильника, разогнав мрак. Кристалл стукнул о столик, заблестев шипами.
– Доигрался… – зазвучала в голове совесть голосом Адольфа.
– Не мог иначе, – вслух высказался я, садясь на ложе и баюкая обгоревшую руку, жестоко пульсирующую болью.
– Дай посмотрю, – зашевелился вампал.
Протянув пострадавшую конечность, я продемонстрировал пузырящуюся ладонь. Зверь обнюхал и, высунув красный язык, лизнул. По пальцам прокатился холодок. Боль прошла.
– Завтра и следа не останется. Скажи лучше, что будешь делать с религиозным фанатизмом. К утру каждый узнает о чуде…
– Справлюсь… – вздохнул я, задувая светильник.
Одеяло из шкур приятно придавило тело к ложу. Стало тепло.
Выдалась же ночка…
Подкравшийся сон отключил сознание.
«Завтра… все завтра…» – растаяла последняя мысль.
37
Окрики команд, звяканье доспехов и оружия назойливо лезли в уши, будоража сонное сознание. С трудом разлепив веки, я уставился на серую ткань потолка шатра, усеянную мелкими дырочками. Проникающие через них лучи солнца, спускаясь световыми паутинками, впивались в пол.
Ни шевелиться, ни тем более вставать абсолютно не хотелось.
Натворил вчера дел…
Ладонь не болела. Поднеся руку к глазам, я увидел нежную розовую кожу, покрывающую место ожога. Зажило как на собаке.
Хочется не хочется, а вставать придется.
Решительно откинув шкуру-одеяло, я сел, опустив босые ноги, и удивленно уставился на столик. Тонюсенький луч света впивался в шипы оставленного вчера кристалла души. Камень переливался немыслимым спектром цветов, бросая радужные блики на грубую столешницу. На фоне полумрака выделялась застывшая черная тень, тянущая дрожащее марево рук к заветному сокровищу. Не поверив глазам, я моргнул. Призрак исчез.
Привидится же такое поутру…
Надо поговорить с Адольфом.
Налюбовавшись переливчатым танцем света в кристалле, я положил колючий камень в рюкзак к собратьям. Пусть полежат до лучших времен.
Шум утренней тренировки стих. Хорошо, можно спокойно выйти.
Повозившись с доспехами, проверив крепление оружия, я морально приготовился к торжественному выходу.
Кольчуга плотно облегает тело. Почищенный доспех сидит идеально. Меч надежно спрятан в ножны на спине, справа и слева от него кинжалы, пояс застегнут.
Наручи отлично обжимают руки. Кольцо блестит. Сапоги слегка запылились – не страшно. Надеть плащ будет перебором. Сегодня придется потерпеть, поносив на плечах железо. По прогнозам Адольфа, ожидалась религиозная эйфория, а без брони я чувствую себя неуютно и незащищенно.
Глубоко вздохнув, я решительно откинул полог.
Свежий воздух обдул лицо. Восходящее солнце хитро прищурилось из-за верхушек деревьев. Легкий туман белыми обрывками покрывал берег реки. Жизнь в лагере замерла. Предательский полог опустился за спиной, перекрыв путь к отступлению. По телу пробежали мурашки, когда я оказался в перекрестии пытливых взглядов. Мысли ударились в панику, и слова застряли в горле.
Где носит Адольфа, когда он так нужен?!
Захотелось стать невидимкой.
Время замедлилось, потянувшись густым сиропом.
Обнаженный до пояса Олаф опустился на колени, прожигая меня фанатичным взглядом. Толпившиеся рядом с парнем воины замерли, косясь на побледневшую Эльзу. Рыжая пользовалась непререкаемым авторитетом по части постоянно меняющихся ритуалов. Несшая службу у шатра Тина приложила руку к блестящему шлему. И без того вытянутое лицо девчонки застыло маской удивления, а в серых глазах плескалось легкое безумие.
В ушах гулко ударило сердце, и время нарастило темп. Округа наполнилась шумом опускающихся на колени людей.
– Мой лорд! – выкрикнула Эльза, касаясь коленом земли и склонив рыжую голову.
В горле резко пересохло.
Неловкая пауза завладела пространством.
«Что делать?!» – завопил мозг.
– Воины, я приветствую вас! – что есть мочи прохрипел я. – Встаньте!
Люди неуверенно поднимались с колен. Я почувствовал облегчение.
– У нас много дел, скоро поход! Готовьтесь! – Произнеся эту банальность, я спешно направился к реке.
Сердце бешено стучало в висках, а в спину прожигали фанатичные взгляды. Пушистый шар, маячивший у кухни, приминая траву, бросился вдогонку. Лагерь ожил, наполнившись приказами сержантов и стуком проснувшейся кузницы.
– Ну как тебе? – осведомился в голове Адольф.
– Честно? Страшно…
– Хорошо, что не умеешь читать мысли, а то бы поседел…
– Что, все так плохо?
– Хуже чем плохо. Роган заговорил…
– Как?!
– Языком, с жутким акцентом, и всю ночь посвятил пересказу легенд пустынного народа. Воинам не спалось… Сначала плачущих Цинну и Каталину успокаивали, а под утро проснулся Олаф…
– Хватит, не хочу слушать! – решительно отрезал я и, зачерпнув пригоршню ледяной воды, обмыл лицо. – Потом поговорим…
– Да и Эльза…
– Что Эльза? – буркнул я, а внутри предательски похолодело.
– Помнишь ночной бой?
– Ну… – Сердце защемило от плохого предчувствия.
– Так вот… девчонка… тебя не выдала! – И рыжая морда ловко увернулась от кинутого камня.
Ну, сволочь!
В груди бешено стучало сердце.
Жутко улыбнувшись, Адольф довольно потрусил в лагерь, удачно избегая метательных снарядов и стойко перенося непечатные проклятия.
Мысленно пройдясь по родственникам вампала, я ощутил облегчение и приступил к като.
Журчание реки приятно успокаивало. Отточенные движения приводили в порядок мысли. Мир, наполненный проблемами, перестал существовать. Разум погрузился в медитацию. Как я ни старался пробиться к заветной пещере с Кер – не удалось. Оставив тщетные попытки, закончил занятие.
Легкий запах костра защекотал ноздри, разбудив аппетит, изрядно подогретый пережитыми волнениями. На сегодня запланировано много дел, и я решительно погрузился в спасительную работу.
Позавтракав, уединился в шатре, отгородившись тканью от фанатичных взглядов. Руководить буду из кабинета.
Отдав указания Тине, принялся ждать.
Полог шатра взметнулся, впуская Эрика.
– Мой лорд! – Кузнец опустился на одно колено, склонив кудрявую голову.
«Убью Эльзу! – пронеслось мимолетное желание. – Шустро же она вводит все новые и новые правила. Этикет сочиняет прямо на ходу!»
– Встань, Эрик! Ты готов дать отчет, сколько людей в войске?
– Ваша светлость, – парень важно вытащил из-за пазухи свиток, – в войске состоит: у сержанта Эльзы двенадцать человек, у сержанта Трувора восемь человек, у сержанта Тюрика девять человек – трое ранены, у Скорика четырнадцать человек и у меня шесть человек. Коней шестьдесят девять, телег пятнадцать, пять коров, двенадцать коз и баранов. Четыре негодные лошади пойдут на пропитание.
О-го-го!!! Разросся отряд! Маленькая армия!
– Что с фуражом?
– Ежедневно, ближе к вечеру выпасаем скот силами правого и левого крыла. Невдалеке, за кромкой леса. Заодно и воины тренируются…
– Молодцы. Грамотно придумали.
– Стараемся…
– Что с пропитанием?
– Четыре негодные лошади, охотимся рядом с лагерем, рыбачим вечером, да и захватили много добра, на пару месяцев хватит. Коровы дойные. Делаем сыр, сметану…
