Виктор Шайди - Иероним
– Эрик, не перестаете удивлять…
– Мы люди привычные, как потопаешь – так и полопаешь. Воины посильно задействованы, не волнуйтесь, голода нет.
– Как обстоят дела с доспехами для пополнения и оружием?
– Стараемся, мой лорд, дней через семь закончим.
– А если заковать и коней?
– Тогда еще неделя, правда, железа на всех лошадей не хватит.
– На сколько хватит, столько и сделайте, пополним отряды всадников. Мы никуда не торопимся.
– Мой лорд, разрешите использовать свободных воинов, работы много.
– Все в твоих руках, бери сколько потребуется, но смотри, не мешай занятиям.
– Слушаюсь.
– У нас есть ювелиры?
– Кто?
– Ну ювелиры… кто может сделать кольцо или амулет…
– А, есть один, ваша светлость, Кирим, из освобожденных вольников.
– Пришли вместе с Понтием ко мне. Иди.
– Слушаюсь, мой лорд.
Не успел Эрик покинуть шатер, пришла Эльза.
– Ваша светлость, – проворковала она, опустившись на одно колено.
Придется смириться, не подрывать же авторитет девчонки, да и не выдала…
– Встань, Эльза! Как обстоят дела в лагере?
– Ваша светлость, воины и желторотые отмыты, имущество выстирано и высушено, а мыло превосходно!
– Что новенькие?
– Удивлены нашими порядками. Светятся завистью и ждут не дождутся, когда их примут в воины. Стараются. Тяжела жизнь вольника – одни долги, а тут такое счастье…
– Какое счастье?
– Деревню разграбили, вели продавать в рабство, а вы освободили, приняли под защиту, кормите, да и платить обещаете. Удача не каждому подворачивается, а когда узнали, что вы настоящий Черный герцог…
– Понял, настроение хорошее, – прервал я поток информации, вгоняющий меня в краску. – Эльза, скажи, почему у всех, включая мужчин, проколоты уши, хотя серег не носят?
– Ваша светлость, среди воинов нет свободных, все бывшие рабы. Тому, кто попадает в рабство, первым делом прокалывают левую мочку, куда хозяин вдевает серьгу с личным знаком. Кузнец заклепывает, и видно издалека, кому принадлежит человек. При освобождении серьгу вынимают, но прокол остается. Бывший раб никогда не займет приличное положение, не обретет уважение свободных…
– И не может стать рыцарем?
– Может быть, лишь посмешищем среди истинных свободных и благородных. – Прекрасные льдинки глаз наполнились печалью.
– А почему нельзя проколоть два уха и надеть серьги?
– Мой лорд, – на прекрасном личике мелькнуло удивление, – правое ухо прокалывают преступнику и вешают предупреждающую метку.
– Ну и порядки! Нетронутые уши – признак благородства?!
– Да, у нас так.
– Благодарю, Эльза. Я найду способ сдержать слово, и храбрые станут рыцарями. Иди.
– Ваша светлость, – поклонилась девчонка, тряхнув рыжими волосами, и покинула шатер.
Настала очередь Трувора и Тюрика. Оба сержанта важно прошествовали на середину шатра и опустились на одно колено.
– Встаньте!
– Ваша светлость, – выпрямились воины.
– Сержанты, выпасая коней, будьте осторожны. Остерегайтесь попадаться на глаза чужакам, а если такое все же случится, чужой уйти живым не должен.
– Сделаем, – кивнул Трувор.
– Как тренировки всадников?
– Учим, – уверил Тюрик.
– Вижу, что-то хотите спросить? Спрашивайте!
– Олаф, мой лорд… – неуверенно начал Трувор. – У него и шрама не осталось…
– Это же хорошо, воин в строю.
– Да, ваша светлость, но остальные не знают, что и думать. Цинна рассказывает про небесный свет… – робко продолжил Тюрик.
– Роган говорит, вы Кхара… – опустил взгляд Трувор.
– Мир необъятен и полон чудес, у меня на родине так лечат, и ничего странного нет. Герцог обязан заботиться о воинах и ждет того же! Не забивайте голову предрассудками, разум должен быть чист. Каждый человек способен на необъяснимое. Воспитайте рыцарей из бывших рабов – вот будет чудо! Идите! – прервал я нежелательные расспросы.
Хорошо хоть Эльза молчит.
– Мой лорд… – Сержанты поклонились и покинули шатер.
Следующим предо мной предстал Скорик. Перебинтованная рука покоилась на груди парня. Прямые черные волосы собраны в хвост, что придавало излишнюю заостренность греческому профилю.
– Как проходит обучение будущих воинов?
– Стараются, ваша светлость. Радуются обновкам, тренируются…
– Хорошо, напомни им, а если еще не знают, то расскажи – кто убьет волка, станет гвардейцем. Вчера ночью я слышал вой.
– Мой лорд, парни и так рвутся в бой, не удержать.
– Отлично, смелым покоряется судьба, нужно пополнить отряды всадников. Полные доспехи, закованные кони, уважение, деньги…
– Я понял. Каждый день буду водить желторотых на охоту.
– Далеко от стоянки не отходите, и поговори с Трувором и Тюриком, в лагере обязательно должен кто-то оставаться, – закончил я разговор.
Воин поклонился и вышел.
Полог робко отодвинулся, впуская две фигуры.
– Понтий и Кирим?
Парни кивнули.
– Кирим, ты сможешь сделать вот это? – Я показал ему листок с изображением украшения.
– Да, ваша светлость, – не поднимаясь с колен, ответил юноша, – смогу.
– Отлично! – Я принялся объяснять задумку. По мере рассказа и пояснений темные глаза Кирима засветились интересом.
– Вот для начала. – Я протянул ему серебряную монету. – Сделаешь образец, принесешь показать.
– Ваша светлость, к обеду будет готово! – подскочил парень и исчез за пологом.
– Понтий, ты обучен написанию указов?
– Мой лорд, я обучен законам написания документов империи, – гордо выпрямился секретарь, и в его бесцветных глазах зажегся огонек. – Я много учился и скрывал знания от хозяина, копировал указы и тем самым скопил на выкуп из рабства.
– Присаживайся рядом, – похлопал я по войлоку, – слушай.
Нудный и долгий разговор с Понтием дал положительные результаты. Я узнал, до какой степени распространена власть герцога – на Сапсанских землях границ нет! Польщенный вниманием парень непрерывным потоком выдавал информацию, демонстрируя блестящую осведомленность. Ближе к обеду я узнал тонкости местной юридической и бюрократической системы. Люди уважали правильную бумагу, а больше – заверяющую подпись и печать. Высказав мысли и задумки, я выслушал замечания секретаря, и мы обоюдными усилиями пришли к общему мнению. Оставалось немного подкорректировать, и идеи обретут жизнь, а главное – официальный неоспоримый статус.
– Понтий, надеюсь, ты понимаешь, никто не должен знать об указах.
– Мой лорд, не сомневайтесь, я испытал – язык до добра не доводит, – уверил секретарь.
– Работать будешь в шатре, можешь откинуть полог, зажечь лапу. Готовые документы складывай в сундук. Печать поставим, когда выполнишь всю работу.
– Слушаюсь, ваша светлость, – кивнул парень, откинув жидкие волосенки с заостренного лица.
Армия растет и требует четкого управления. Я сам являлся частью государственной системы, отработанной веками, и отчетливо понимаю: нет управления – не будет успеха. Перейдя на разделение труда, человечество шагнуло навстречу бюрократической машине. Везде есть плюсы и минусы. Империи разрастались и исчезали – вечная текучка жизни. Люди объединялись и воевали друг с другом, приобретая опыт и совершенствуя государственный строй.
Вы пробовали управлять жизнью и бытом хотя бы десяти людей? Если пробовали, то поймете мое состояние.
Мысли погрязли в насущных проблемах, отодвигая цель. Имея опыт жизни в современной армии, я пытался применить его к сильно разросшемуся отряду. Не повезло вначале – отбил у разбойников несчастных жертв, взвалив тяжелый груз ответственности на плечи, а дальше пошло-поехало, не остановить. Оброс людьми и имуществом – целый обоз тащится следом.
Нет чтоб тихо, разведчиком выискивать выход в одиночку. Все жалость и стремление к лучшему, но взвалил – донесу. По-другому не воспитан.
Дни полетели стрелой.
Оказалось, написать жалованную грамоту труднее, чем перековать доспех. Старательный Понтий скрупулезно разрисовывал пергамент, превращая в произведение искусства, нанося геральдику герцогства, завитушки, флаги и штандарты, и после долго, вкрадчиво вписывал нужные слова, украшенные вензелями. С ювелиром Киримом пришлось долго биться за устраивавший меня образец. Получив одобрение, парень вылепил клише и приступил к изготовлению украшений.
Раненые выздоровели и вернулись в строй, на попечении Цинны остался лишь воин, раненный в живот.
В кузне кипела работа, люди тренировались и охотились. Нескольким желторотым удалось убить по волку, что не могло не радовать. Дни напролет я метался между шатром, где трудился в поте лица Понтий, и кузницей, успевал понаблюдать за тренировками воинов, в общем, все глубже погружался в рутину. Иногда выкраивал время немного мысленно полетать в окрестностях лагеря, стараясь высмотреть возможных врагов. Но безрезультатно. Недруги затаились, что к лучшему. Бывших рабов, по слухам прячущихся в Диком лесу, ни я, ни мои воины не встретили.
