Дизель и танк (СИ) - Тыналин Алим

Я невольно улыбнулся. Каждый из этих людей вложил частичку души в наше детище. Двухступенчатый впрыск топлива, вихревая камера особой формы, усиленный коленвал — все это результат бессонных ночей и жарких споров.

Двигатель плавно опустился на подрамник. Звонарев с помощниками быстро закрепил его, а Варвара уже подсоединяла топливные магистрали.

— Обратите внимание на модифицированные опоры, — Руднев постучал по массивному кронштейну. — Гасят вибрации почти полностью. А система охлаждения…

— Выдержит даже сорокаградусную жару, — закончила за него Варвара, не отрываясь от работы. — Хотя в предстоящем пробеге нас больше беспокоят морозы.

Я подошел ближе, проверяя надежность креплений. Через месяц этому двигателю предстоит доказать превосходство в тяжелейшем испытании — пятитысячекилометровом пробеге по дорогам страны.

— Как думаете, справимся? — тихо спросила Варвара, вытирая руки ветошью.

— Должны, — я встретился с ней взглядом. — У нас просто нет другого выхода.

К вечеру установка была завершена. «Полет-Д» стоял посреди цеха, готовый к первому настоящему испытанию. Нам предстояло провести полный цикл тестов на полигоне,

Я в последний раз обошел машину. За эти месяцы она стала для нас чем-то большим, чем просто грузовик. Это был символ наших надежд, воплощение технического прогресса, доказательство того, что мы можем создавать технику мирового уровня.

— Ну что, голубчики, — Руднев похлопал по капоту, — кажется, пора отметить это дело? Без космических сил и точных замеров, если позволите.

— И без протокольных записей, — улыбнулся я, глядя на открывшего было рот Циркулева.

Утром заводской полигон встретил нас тридцатиградусным морозом. Искрящийся на солнце снег покрывал испытательную трассу — идеальные условия для проверки холодного запуска.

Я посмотрел на термометр в кабине «Полета-Д». Минус пять внутри — печка работала исправно. Рядом со мной устроилась Варвара, уже готовая начать записывать показания приборов. На заднем сиденье примостился Звонарев с чемоданчиком измерительной аппаратуры.

Первый поворот ключа зажигания. Стартер натужно провернул коленвал. Дизель закашлялся сизым дымом, но не запустился.

— Давление топлива падает, — нахмурилась Варвара, глядя на манометр. — Видимо, соляра начала густеть.

— Включаю предпусковой подогреватель, — я потянулся к тумблеру на панели.

Через пять минут повторная попытка. На этот раз двигатель уверенно застучал, быстро переходя на ровную работу. Варвара быстро записывала показания приборов.

— Температура масла поднимается, — доложил Звонарев, не отрываясь от термометра. — Система охлаждения работает стабильно.

На полигоне нас уже ждала вся команда. Руднев в неизменном лиловом сюртуке под тулупом проверял ходовую часть. Циркулев устанавливал измерительные приборы вдоль трассы. А Вороножский… как обычно, что-то увлеченно обсуждал со своей колбой.

Первый круг мы прошли на малой скорости, проверяя работу всех систем. Грузовик уверенно преодолевал подъемы, мягко урча дизелем. На втором круге я прибавил газу. «Полет-Д» резво набрал скорость, уверенно держа дорогу даже на обледенелых участках.

— Крутящий момент превосходный! — воскликнул Звонарев, глядя на самописец. — Тяга с низов просто…

Его прервал резкий металлический скрежет из моторного отсека. Я немедленно заглушил двигатель.

— Похоже на топливный насос, — Варвара уже откидывала капот. — При низких температурах управляющая рейка подклинивает.

Следующий час мы провели, склонившись над мотором. Руднев притащил откуда-то паяльную лампу, Звонарев бегал с измерительными приборами.

— Нужно изменить зазоры в направляющих, — наконец заключил Руднев, протирая замерзшие очки. — И смазку заменить на более морозостойкую.

К вечеру мы устранили все выявленные недочеты. Последний тестовый заезд прошел неплохо. Грузовик уверенно набирал скорость, легко тормозил, четко держал дорогу.

— Если позволите внести уточнение, — Циркулев сверился со своими записями, — средняя скорость составила шестьдесят два и четыре десятых километра в час при расходе топлива…

Но все равно последний тестовый заезд показал, что с дизелем еще много работы.

Я медленно обходил «Полет-Д», анализируя выявленные проблемы.

Топливный насос все еще подклинивал на морозе, несмотря на доработку направляющих. При резком нажатии на газ проявлялась турбулентность в вихревой камере — двигатель на несколько секунд терял мощность.

На высоких оборотах появлялась вибрация — видимо, требовалось усилить подшипниковые узлы. А система охлаждения тоже барахлила. Возле третьего цилиндра температура заметно выше расчетной.

— До пробега меньше месяца, — Варвара словно прочитала мои мысли. — Успеем довести двигатель?

— Должны успеть, — я захлопнул капот. — Завтра с утра начнем доработку. Нужно собрать всех на совещание, у меня есть несколько идей по модернизации. Впрочем, не только двигателю.

Я еще раз медленно обошел грузовик, оценивая его уже с другой стороны. До пробега оставался месяц — время еще есть. После десятичасового испытания на полигоне мне стало ясно, насколько важен комфорт экипажа.

Кабина сейчас представляла собой спартанское помещение — жесткие сиденья без регулировок, неудобный руль, минимум приборов. Я посмотрел на потертые рычаги, тугие педали, отметил про себя, что щели в дверях пропускают холод. Стекла быстро запотевают — значит, вентиляция никуда не годится. А ведь экипажу предстоит провести в кабине много дней.

Фары светят слабо, дворники еле справляются. На ухабах все грохочет и дребезжит — шумоизоляция практически отсутствует. Я вспомнил, как Варвара после испытаний разминала затекшую спину, а Звонарев жаловался на усталость рук от постоянной борьбы с рулем.

В голове начал складываться план улучшений. Нужно сделать сиденья мягче и с регулировками. Придумать что-то с отоплением — зимой предстоит ехать через Урал. Руль требует доработки — может, изменить передаточное число? Добавить приборы контроля работы дизеля, улучшить обзорность…

Я достал блокнот и начал записывать идеи. Завтра на совещании нужно все обсудить. Оставшееся время надо использовать с толком.

Автопробег — это не только испытание двигателя, но и проверка всей машины в целом. А значит, комфорт экипажа не менее важен, чем технические характеристики.

Я не стал ждать следующего дня и ближе к вечеру собрал команду в сборочном цеху возле грузовика. Для наглядности.

Зимнее солнце едва пробивалось сквозь заиндевевшие окна под потолком. От бетонного пола тянуло холодом.

— Товарищи, — я похлопал по дверце кабины, — нам нужно серьезно поработать над комфортом. Месяц до пробега — время еще есть.

— А что не так? — удивился Звонарев. — Кабина как кабина. У «Фордов» примерно такая же.

— Начнем с сидений, — я открыл дверь. — Нужно сделать их регулируемыми, с пружинами внутри. И спинку с наклоном.

Варвара удивленно приподняла брови:

— Регулируемыми? Но зачем? Разве водители не могут привыкнуть к одному положению?

— В дальнем рейсе важен каждый нюанс комфорта, — объяснил я. — Смотрите дальше — печка. Предлагаю сделать несколько воздуховодов с заслонками. И отдельный обдув для стекол.

— Леонид Иванович, — Руднев усмехнулся, — да кто ж так усложняет простую печку? Труба от двигателя — и достаточно.

— А еще нужно улучшить руль, — продолжил я. — Сделаем другое передаточное число, облегчим управление.

— Позвольте заметить, — вмешался Звонарев, — но все грузовики имеют тяжелый руль. Это… традиция, если хотите.

— Традиции меняются, — я постучал по рулевой колонке. — Добавим сюда несколько подшипников, изменим механизм.

— Невероятно! — воскликнул Вороножский, размахивая колбой. — Николаус в восторге от таких идей! Он говорит…

— И приборы, — перебил я его. — Водитель должен видеть все параметры работы дизеля. Давление масла, температуру охлаждающей жидкости, заряд аккумулятора…