Дизель и танк (СИ) - Тыналин Алим

Я кивнул Звонареву, и тот сдернул чехол. «Полет-Д» засверкал на солнце хромированными деталями. Его обтекаемый силуэт с изящной решеткой радиатора действительно напоминал птицу перед взлетом.

— Это что за буржуазные излишества? — немедленно вмешался Звяга. — Товарищ Зубцов, обратите внимание на недопустимое расточительство…

— Погодите, — Зубцов поднял руку, внимательно разглядывая машину. — А ведь красиво, черт возьми! И главное — функционально. Обтекаемые формы уменьшают сопротивление воздуха, верно?

— Совершенно верно, — я открыл дверь кабины. — Прошу, взгляните на улучшения в интерьере.

Зубцов с явным интересом осмотрел регулируемые сиденья, новую приборную панель, систему отопления.

— Великолепно! — он повернулся к побагровевшему Звяге. — Вот это настоящий технический прогресс. А вы говорите — излишества. В таких условиях водитель сможет работать значительно эффективнее.

— Но позвольте! — Звяга взмахнул руками. — А как же пролетарская простота? Эти хромированные детали…

— Способствуют защите от коррозии, — спокойно вставила Варвара.

— А эти обтекатели на крыше…

— Улучшают аэродинамику и снижают расход топлива на двенадцать процентов, — добавил Руднев.

— А теперь я хотел бы взглянуть на двигатель, — Зубцов потер озябшие руки.

Я открыл капот, и представитель ВСНХ с явным интересом склонился над дизелем.

— Шестицилиндровый, объемом четыре литра, — начал я пояснения. — Девяносто лошадиных сил при двух тысячах восьмистах оборотах. Главная особенность — вихревая камера особой конструкции и двухступенчатый впрыск.

— Любопытно, — Зубцов провел рукой по клапанной крышке. — А крутящий момент?

— Двести восемьдесят ньютон-метров уже с тысячи шестисот оборотов, — с гордостью сообщила Варвара. — И расход топлива всего двенадцать литров на сотню.

— Если позволите внести уточнение, — вмешался стоявший рядом Циркулев, — двенадцать целых и три десятых литра при средней скорости шестьдесят два километра в час.

— Предлагаю небольшую демонстрацию, — я кивнул Варваре.

Девушка ловко забралась в кабину. Двигатель завелся с первого раза, несмотря на мороз. Ровное урчание дизеля эхом разносилось по заводскому двору.

— Послушайте, как работает! — Руднев просиял. — Никакой вибрации, равномерный звук на всех оборотах.

— Впечатляет, — кивнул Зубцов. — А как с проходимостью?

Я указал на заснеженный пустырь за цехом:

— Варвара, покажите!

«Полет-Д» уверенно преодолел глубокие сугробы, легко взобрался на обледенелый склон и остановился точно перед нами.

— Великолепно! — Зубцов потер подбородок. — Знаете, товарищи, давно не видел такой продуманной конструкции. С нетерпением буду ждать вас на конкурсе.

— Но товарищ Зубцов, — снова подал голос Звяга, — как же быть с тем, что двигатель создан с использованием иностранного опыта?

— А что в этом плохого? — пожал плечами представитель ВСНХ. — Учиться у других не зазорно. Главное, что мы создали свое, новое. И, судя по всему, лучшее.

Зубцов провел рукой по отполированному крылу:

— Знаете, товарищи, вот что я скажу… Социализм — это не только экономия и простота. Это еще и красота, помноженная на инженерную мысль. — Он повернулся ко мне. — Когда планируете выезжать на конкурс?

— Через три дня, Павел Михайлович. Сейчас заканчиваем формировать команду.

— Отлично. Буду ждать вас в Москве. — Он еще раз окинул взглядом машину. — С таким подходом у вас хорошие шансы на победу.

Когда Зубцов уехал, Звяга еще долго стоял у грузовика, бормоча что-то про «нездоровые тенденции» и «отход от линии партии».

Но мы его уже не слушали. Нужно было готовиться к дальней дороге.

В просторном кабинете, освещенном закатным солнцем, мы собрались вокруг большой карты, развешенной на стене. По углам карты приколоты метеосводки и схемы дорог. Здесь же теснились заметки о состоянии мостов и переправ.

— Прежде всего, товарищи, — я обвел взглядом команду, — нам предстоит победить на московском конкурсе двигателей. Иначе до пробега нас просто не допустят.

— На конкурсе будут проводить стендовые испытания, — Руднев снял очки и принялся протирать их платком. — Проверят мощность, крутящий момент, расход топлива. Но главное будут смотреть надежность.

— А еще экономичность и простоту обслуживания, — добавила Варвара, склонившись над разложенными на столе документами. — Нам придется выдержать не менее пятидесяти часов непрерывной работы на стенде.

— Если позволите внести уточнение, — Циркулев поправил пенсне, — пятьдесят два часа тридцать минут согласно регламенту.

— И только после победы, — я повернулся к карте, — начнется главное испытание. Смотрите маршрут.

Я провел линию по карте:

— От Москвы идем на Ярославль и Вологду. Здесь нас ждут первые серьезные испытания — заболоченные участки, размытые дороги.

— Николаус предупреждает о коварных торфяниках! — воскликнул Вороножский, потрясая неизменной колбой.

— Далее — на Архангельск, — продолжил я. — Там проверим машину в условиях северного климата. Морозы, снежные заносы, обледенение.

— А как с переправой через Северную Двину? — нахмурился Звонарев. — Лед в марте уже ненадежен.

— Придется искать паром или понтонный мост, — я сделал пометку на карте. — После Архангельска поворачиваем на юг, идем вдоль Урала через тайгу до Свердловска.

— Это самый сложный участок, — Варвара подчеркнула что-то в блокноте. — Лесные дороги, топкие места, возможно полное бездорожье.

— Зато потом начинается настоящее веселье! — я указал на горный хребет. — Уральские перевалы до Челябинска. Проверим машину в горных условиях.

— А запас топлива? — поинтересовался Руднев. — Между населенными пунктами там приличные расстояния.

— Установим дополнительный бак, — ответил я. — От Челябинска идем на Казань. Там свои сложности — весенние разливы рек, переправы.

— Общая протяженность маршрута? — деловито уточнил Циркулев.

— Чуть больше пяти тысяч километров. На весь пробег отводится двадцать дней.

В кабинете повисла тишина. Каждый осмысливал масштаб предстоящего испытания.

— Что ж, — наконец произнес Руднев, — похоже, нам предстоит проверить машину во всех мыслимых условиях. От морозов до распутицы, от болот до горных перевалов.

— Именно! — я свернул карту. — Поэтому предлагаю заняться подготовкой. Варвара, проверьте еще раз топливную систему. Звонарев — на вас ходовая часть. Руднев…

— Уже иду готовить список необходимых запчастей, — он направился к двери. — Хотя, если позволите заметить, при таком маршруте нам может понадобиться второй грузовик только для инструментов.

— И еще один — для измерительных приборов, — добавил Циркулев.

— А Николаус настаивает на правильном расположении относительно звезд! — не остался в стороне Вороножский.

Я посмотрел на карту. До московского конкурса оставалось всего три дня. Поэтому никто не торопился домой, ведь предстояло решить важный вопрос о составе экспедиции.

— Итак, товарищи, — я обвел взглядом собравшихся. — Другой не менее важный вопрос. Нам нужно определить, кто поедет в пробег. Условия будут тяжелые, маршрут сложный.

— Я еду обязательно, — твердо сказала Варвара. — Без специалиста по топливной системе никак нельзя.

— И я, — кивнул Руднев, протирая очки. — Механические узлы в пути потребуют постоянного контроля.

— Мне тоже необходимо участвовать, — подал голос Звонарев. — Как конструктор я должен видеть поведение машины в реальных условиях.

Циркулев задумчиво постукивал карандашом по блокноту:

— К сожалению, я вынужден остаться на заводе. Необходимо провести полный цикл измерений на дублирующем двигателе. Кроме того, — он поправил пенсне, — потребуется обработка всех данных, которые вы будете присылать с маршрута.

— А я не могу оставить лабораторию, — вздохнул Вороножский. — У нас с Николаусом сейчас важнейшая серия экспериментов. Да и космические силы, — он взглянул в окно на звездное небо, — подсказывают, что мое место здесь.