Дизель и танк (СИ) - Тыналин Алим

— Значит, основной состав определен, — я начал записывать. — Я как руководитель, Варвара — специалист по топливной системе, Руднев — главный механик, Звонарев — инженер-конструктор. Теперь нам нужны опытный водитель и еще один механик.

— Механик должен быть универсалом, — заметил Руднев. — Чтобы и с двигателем мог работать, и с ходовой частью.

— И обязательно выносливый, — добавила Варвара. — Работать придется в любую погоду, часто по ночам.

— Игнатий Маркович, — обратился я к Циркулеву, — вы подготовите подробные бланки для записи всех параметров в пути?

— Разумеется. С точностью до третьего знака после запятой, — он раскрыл блокнот. — Я уже разработал специальную систему кодировки для телеграфных сообщений.

— А я настрою все измерительные приборы, — добавил Вороножский. — И дам подробные инструкции по правильному расположению машины относительно звезд во время стоянок.

— Что ж, — я закрыл записную книжку, — теперь займемся подбором водителя и механика. У кого есть предложения по кандидатурам? Варвара Никитична, я просил вас подготовить список. Где он?

Девушка указала на стол. Там стопкой лежали личные дела водителей завода. Я просматривал их вместе с Варварой, пока Руднев и Звонарев неподалеку готовили список необходимых инструментов для пробега.

— Давайте по порядку, — я открыл первую папку. — Морозов Андрей Петрович, сорок два года. Стаж вождения пятнадцать лет.

— Слишком нервный, — покачала головой Варвара. — Я видела, как он ругается с механиками в гараже.

— Следующий — Тихомиров Василий. Бывший извозчик, перешел на автомобили пять лет назад.

— Не подходит, — отозвался Руднев, подняв голову от бумаг. — Я его знаю — слишком осторожный. На таком маршруте нужен кто-то порешительнее.

Мы просмотрели еще несколько кандидатур:

Шептухин Григорий — опытный, но часто болеет. Затем Крутобережный Николай — отличный водитель, но слишком молод. Лопухин Сергей — прекрасно знает технику, но плохо уживается в коллективе.

Потом перебрали других кандидатов:

Веретенников Павел — фронтовой опыт, но проблемы с дисциплиной и алкоголем. Громобоев Михаил — надежный, но медлительный. Карамышев Дмитрий — хорошая репутация, но недостаточно опыта в дальних рейсах. Щербаков Илья — технически грамотный, но тоже слабое здоровье.

— И Полуэктов Федор — отличные рекомендации, но недавно женился, вряд ли согласится на долгую поездку, — доложила Варвара. Она указала на потрепанное личное дело в самом низу стопки. — А это что за папка?

— Бережной Степан Макарович, — я открыл документы. — Сорок пять лет, водительский стаж с 1914 года. Воевал на Первой мировой, был шофером броневика. Потом Гражданская война…

— Я его знаю, — оживился Звонарев. — Чудак порядочный. Разговаривает с машинами как с живыми. И еще приметы всякие соблюдает — никогда не начинает рейс в понедельник, перед дорогой обходит грузовик три раза против часовой стрелки.

— Зато технику чувствует как никто, — добавил Руднев. — Неисправность по звуку мотора определяет точнее любого механика.

— А еще он категорически отказывается ездить без своего талисмана — потертой кожаной фуражки времен империалистической войны, — усмехнулась Варвара. — Говорит, она его от всех бед хранит.

Я внимательно изучил послужной список:

— Смотрите — ни одной аварии за пятнадцать лет. И благодарности за дальние рейсы в сложных условиях.

— Он сейчас как раз в гараже, — сказал Звонарев. — Хотите с ним поговорить?

— Обязательно. Такой опыт и характер… Пожалуй, это именно то, что нам нужно.

— Только учтите, — Руднев снова надел очки, — он еще и суеверный до невозможности. Даже Вороножский со своими космическими силами по сравнению с ним просто образец рационального мышления.

— Тем интереснее, — улыбнулась Варвара. — По крайней мере, они с профессором найдут общий язык.

В гараже пахло бензином и машинным маслом. Между рядами грузовиков мы нашли Бережного у старого «Форда».

Это был удивительный человек — невысокий, но необычайно широкий в плечах, с огромным выпуклым животом, туго обтянутым промасленной гимнастеркой. Его выпученные светло-голубые глаза смотрели на мир с какой-то детской наивностью, а окладистая рыжая борода с проседью придавала сходство с купцом со старинной лубочной картинки.

— Степан Макарович? — окликнул я его.

Он медленно повернулся, вытирая руки ветошью. На голове красовалась та самая легендарная фуражка — потертая, с выцветшим околышем и следами споротой кокарды.

— Имею честь, — прогудел он басом.

— Не хотите взглянуть на машину, которой предстоит пройти пять тысяч километров?

Глаза Бережного загорелись любопытством:

— Это тот самый новый грузовик, про который весь завод говорит?

— Он самый. Пройдемте на полигон?

Когда мы вышли на заводской полигон, где стоял «Полет-Д», Бережной охнул:

— Матушки-светы! Да что ж это за красавец такой?

Он неожиданно проворно для своей комплекции подбежал к грузовику и начал обходить его кругами, бормоча что-то себе под нос.

— Ишь ты, обтекаемый какой… А решеточка-то, решеточка! Прямо как у графской каретки. И фарки какие… — он вдруг замер и повернулся ко мне: — А мотор-то у него с характером небось? По повадке вижу — норовистый.

— Хотите взглянуть? — предложил я.

Бережной сперва огладил бороду, потом поправил фуражку и только после этого кивнул:

— Дозвольте. Только я его сначала поприветствую, как положено.

К моему изумлению, он снял фуражку, поклонился машине и степенно обошел ее три раза против часовой стрелки, что-то приговаривая. Варвара прыснула в кулак, но Бережной, казалось, не заметил.

— Ну-с, теперь можно и под капот заглянуть, — важно произнес он, водружая фуражку на место.

Когда я открыл капот, его глаза, казалось, стали еще больше.

— Батюшки-светы! — прошептал он благоговейно. — Да это ж дизель! Чистый дизель, как в германскую на броневике у меня был. — Он вдруг повернулся ко мне: — А что, правда говорят, что в пробег на нем собираетесь?

— Правда. Нам как раз нужен опытный водитель.

Бережной снова поправил фуражку, расправил бороду и вдруг хитро прищурился:

— А день отъезда уже назначили?

— В среду.

— Это хорошо, что в среду. В понедельник нельзя — несчастливый день. А в среду — в самый раз, — он снова повернулся к машине. — Только вот что я вам скажу: без моей фуражки не поеду. Она меня через три войны провела, не подвела ни разу.

— Конечно, Степан Макарович, — улыбнулся я. — С фуражкой.

— И еще, — он понизил голос до шепота, — у меня тут колокольчик есть, под сиденье его обязательно надо подвесить. От нечистой силы помогает. Особенно когда через болота едешь.

Варвара закусила губу, чтобы не рассмеяться, а я серьезно кивнул:

— Договорились.

— Ну, коли так, — Бережной снова поклонился машине, — послужим вместе, красавец!

Выбрав водителя, мы опять собрались в моем кабинете для выбора механика. На столе лежали личные дела кандидатов.

— Первый — Сурмилов Максим, из депо, — начал я, открыв верхнюю папку из стопки. — Опытный, знает паровозы.

— Слишком узкая специализация, — покачал головой Руднев. — Нам нужен универсал.

— Второй — Каракозов Петр. Работал на заводе Михельсона до революции.

— Стар уже для такой поездки, — заметила Варвара. — В дороге всякое может случиться.

Мы просмотрели еще несколько личных дел:

— Жихарев Николай — хороший специалист, но слишком медлительный. Куприянов Семен — отличник в работе, но семья большая, не отпустит. Щетинкин Василий — молодой, энергичный, но опыта маловато. Прохладнов Игнат — знает технику, но характер слишком вспыльчивый. Тарабанько Григорий — универсал, но недавно после болезни

— А это кто? — Варвара взяла последнее личное дело.

— Велегжанинов Ипполит Савельевич, — я раскрыл папку. — Тридцать восемь лет… Интересная биография.

— Я его знаю, — усмехнулся Руднев. — Удивительный человек. Тощий как жердь, метр восемьдесят пять ростом, а движется как танцор. Каждое движение выверено, плавно. Когда работает с механизмами, будто музыку слышит. Да он и правда поет во время ремонта.