Дизель и танк (СИ) - Тыналин Алим

Его карандаш летал по бумаге:

— И систему подач с гидравлическим приводом! Я делал что-то похожее для оптического производства. Точность перемещения — до двух микрон!

— А измерительную систему можно взять у Циркулева, — добавил я. — Он как раз разработал новый оптический микрометр.

Руднев уже не слушал. Он метался между столом и станком, бормоча что-то себе под нос, делая пометки в блокноте.

Внезапно он остановился:

— Но все равно времени мало. Даже если работать круглосуточно…

— А если разделить работу? — предложил я. — Часть деталей можно делать на обычных станках, только самое точное — на модернизированном.

— И финишную доводку вручную, — подхватил он. — У меня есть два мастера, настоящие виртуозы доводки. С закрытыми глазами могут почувствовать микроны.

Он снова склонился над чертежами:

— Значит так… Усиление станины — три дня. Новые направляющие — неделя. Система подач — еще неделя. Установка измерительной системы…

— Сколько всего?

Руднев быстро подсчитал:

— Три недели на модернизацию станка. Еще неделя на отладку. Потом можно начинать делать детали.

— Успеваем?

Он впервые за вечер улыбнулся:

— Придется успеть. Знаете, Леонид Иванович, а ведь может получиться. Главное — правильно организовать работу.

Мы просидели до глубокой ночи, расписывая график работ. Решили разделить всю команду на группы: одни занимаются станиной, другие — направляющими, третьи готовят измерительную систему.

Под утро, когда за окном уже начало светлеть, Руднев вдруг спросил:

— А знаете, что самое интересное? Если все получится, у нас будет уникальный станок. Такого даже в Германии нет.

— Значит, сделаем, — я пожал его руку. — Завтра начинаем?

— Сегодня, — поправил он, глядя на часы. — Уже утро.

Выйдя из мастерской в морозную предрассветную темноту, я подумал, что Руднев прав. Если мы справимся, это будет не просто станок для одной задачи. Это будет шаг в будущее, к новым технологиям. А ради этого стоит рискнуть.

День выдался морозным и ясным. Проект дизеля, конечно, интересный, но текущую работу тоже никто не отменял.

Мы шли с Бойковым вдоль конвейера сборки грузовиков. Павел Николаевич, грузный мужчина лет пятидесяти, то и дело останавливался, вытирая платком вспотевшую лысину.

— Вот, полюбуйтесь, Леонид Иванович, — он широким жестом указал на линию сборки фордовских машин. — Пятнадцать грузовиков в день! А к весне планируем выйти на двадцать, если не тридцать.

Рабочие споро собирали знакомые силуэты «Фордов». Все отлажено, все движения выверены.

— А вот и ваш новый красавец, — Бойков кивнул в сторону второй линии, где собирали наши грузовики. — Должен признать, машина получилась отменная. Особенно по проходимости.

— Но это только начало, Павел Николаевич, — я остановился у недособранного грузовика. — Нам нужна более мощная версия. С дизельным двигателем.

Бойков нахмурился:

— Дизель? Это же совсем другое производство. Новые технологии, оборудование…

— Зато экономия топлива минимум тридцать процентов. И ресурс в полтора раза выше.

— Затраты большие, — директор покачал головой. — А сроки? Конкурс уже весной.

— Справимся, — твердо сказал я. — Только нужна ваша поддержка.

После обхода цехов я направился в заводоуправление, где меня ждал главный инженер Нестеров. Александр Владимирович встретил меня в своем идеально прибранном кабинете — худощавый, подтянутый, в безупречно отглаженном костюме.

— Присаживайтесь, Леонид Иванович, — он указал на стул. — Я изучил ваши расчеты по дизельному двигателю. Впечатляет. Но есть серьезные технические вопросы.

Следующий час мы обсуждали детали проекта. Нестеров педантично записывал все замечания в блокнот.

— В целом проект интересный, — наконец сказал он. — Но нужно тщательно просчитать производственные мощности. И еще… — он замялся. — Товарищ Звяга очень обеспокоен идеологической стороной вопроса.

Как по заказу, в дверь постучали, и на пороге появился сам секретарь партячейки. Прокоп Силантьевич прихрамывал сильнее обычного — видимо, старая рана напоминала о себе в морозную погоду.

— А, вот вы где! — он бросил на стол папку с бумагами. — Опять своевольничаете, товарищ Краснов? Кто разрешил разработку нового двигателя?

— Есть постановление наркомата…

— А партийный контроль? — Звяга стукнул кулаком по столу. — Где обсуждение на партсобрании? Где идеологическая экспертиза проекта?

— Прокоп Силантьевич, — я старался говорить спокойно, — дизельный двигатель — это прежде всего техническая задача…

— Вот! — он торжествующе поднял палец. — Опять недооценка политической составляющей! А между прочим, ваш профессор Вороножский…

— Что с ним?

— Безобразие! Вчера на весь цех кричал, что какой-то «Николаус» подсказал ему решение проблемы с топливным насосом. Это что за немецкие влияния?

Я с трудом сдержал улыбку:

— Борис Ильич просто очень увлечен работой. А результаты…

— Результаты, результаты, — проворчал Звяга. — А политическая сознательность? Впрочем, — он вдруг хитро прищурился, — если вы подготовите подробный доклад для партсобрания… И обоснуете политическую важность проекта для индустриализации…

— Обязательно подготовлю, — я поднялся. — Разрешите идти? У нас испытания нового станка.

Возвращаясь в цех, я думал о том, насколько разные люди руководят заводом. За окнами уже смеркалось. В испытательном цехе горел свет. Руднев со своей командой начинал отладку модернизированного станка.

Глава 4

Еще доводки

Утро выдалось морозным и ясным. Солнце пробивалось сквозь высокие окна сборочного цеха, рисуя на бетонном полу причудливые световые узоры.

Я стоял у нашего грузовика «Полет». Того самого, который мы разработали, сделав аналог ГАЗели. С легкой руки Орджоникидзе и одобрения Сталина серия получила название «Полет».

Я мысленно перебирал характеристики нового дизельного двигателя. Шестицилиндровый мотор получился именно таким, как я и планировал: рабочий объем четыре литра, степень сжатия 17:1, максимальная мощность девяносто лошадиных сил при две тысячи восьмистах оборотах.

Но главное — крутящий момент. Благодаря вихревой камере и двухступенчатому впрыску мы получили двести восемьдесят ньютон-метров уже с тысячи шестисот оборотов. Расход топлива всего двенадцать литров на сотню километров — на треть меньше, чем у бензинового мотора.

Пожалуй, эту модификацию стоит назвать «Полет-Д» — простое и понятное обозначение дизельной версии. Хотя Звонарев предлагал более романтичные варианты вроде «Полет-Заря» или «Полет-Витязь», но в серийном производстве лучше придерживаться практичности.

Сейчас дизельный двигатель возвышался рядом с грузовиком. Предстояло его установить.

— Леонид Иванович, все готово, — доложил Звонарев, протирая запотевшие очки. Его рыжие вихры торчали из-под вязаной шапки.

Варвара уже колдовала над моторным отсеком, методично проверяя все крепления. В рабочем халате поверх теплого свитера она казалась особенно хрупкой на фоне массивного двигателя.

— Давление масла стабильное, — она сверилась с манометром. — Система охлаждения герметична. Можно начинать монтаж.

Руднев придирчиво осматривал каждый узел, время от времени постукивая по деталям молотком:

— А знаете, кажется, мы создали что-то действительно стоящее. Девяносто лошадиных сил, крутящий момент — двести восемьдесят ньютон-метров. И всего двенадцать литров на сотню!

— Двенадцать целых и три десятых литра при средней скорости шестьдесят два километра в час, — педантично уточнил появившийся словно из ниоткуда Циркулев, поправляя пенсне на цепочке.

Мостовой кран медленно поднял двигатель. Агрегат величественно поплыл над цехом, поблескивая безупречно отполированными поверхностями.

— Потрясающе! — воскликнул Вороножский, размахивая неизменной колбой. — Николаус в полном восторге! Он говорит, что геометрия камеры сгорания идеальна!