Игорь Чужин - Уйти, чтобы не вернуться
Были случаи, когда на вече призывали князя, где новгородцы судили о его «винах», а порой «указывали ему путь» из Новгорода, то есть изгоняли из города.
После смерти Василия Темного с 1462 года новгородским князем числился его сын Иван III. Однако власть московского князя была чисто номинальной, поэтому Иван III изо всех сил старался подчинить себе финансовую столицу Древней Руси. Главным препятствием на пути исполнения этих планов был новгородский архиепископ Иона, избранный на вече. Московские князья с незапамятных времен добивались права назначать на пост владыки своего ставленника, но новгородцы всячески противились требованиям Москвы.
Общегородское вече, как правило, проводилось в детинце на площади перед Софийским собором. В случае серьезных разногласий часть горожан, недовольных принятым решением, собиралась в другом месте. В Новгороде такое альтернативное вече обычно созывалось на Ярославовом дворище на Торговой стороне.
Ко времени описываемых событий новгородское вече практически утратило свои демократические основы по причине усилившегося экономического неравенства в народе и фактически выродилось в олигархию. Крупные землевладельцы-бояре путем подкупа беднейшей части горожан создавали большие партии своих сторонников, которые кормились за счет своего благодетеля. Богатейшие боярские семьи, имевшие на содержании сотни сторонников, вступали в политические союзы с другими олигархическими кланами и фактически диктовали новгородцам свою волю. На общегородском вече принимались только те законы и решения, которые были выгодны власть имущим, а представительная демократия являлась только красивой оберткой для внешнего потребления. Чем вам не Россия двадцать первого века?
На почве многочисленных конфликтов финансовых и властных интересов боярских родов часто возникали заговоры и смуты, явившиеся одной из главных причин ослабления Новгородской республики.
Всем известно, что сильного боятся, а слабого бьют, поэтому слабостью Новгородской республики старались воспользоваться как католический Запад, так и московский князь Иван III. Новгород буквально кишел агентами Великого княжества Литовского, Ливонского ордена, Ганзы и конечно же московского князя, которые старались склонить новгородскую власть на свою сторону.
На первый взгляд обилие иностранной агентуры являлось серьезной угрозой для интересов Новгородской республики, но Новгород в такой обстановке жил веками, и новгородцы давно приспособились к такому положению. Как известно, ласковый телок двух маток сосет, вот и граждане Новгорода не теряли своей выгоды. Горожане легко брали с заморских лохов деньги за интересующую их информацию, но сразу сдавали с потрохами заграничных подсылов местным властям.
На третий день после отъезда архиепископа по Новгороду поползли тревожные слухи о возможном открытом противостоянии на вече, которое практически никогда не обходилось без мордобоя на мосту через Волхов, а временами дело доходило и до серьезного кровопролития.
Ночью 6 ноября 1463 года Еремей Ушкуйник неожиданно собрал своих сторонников на экстренный совет, на котором присутствовал и ваш покорный слуга. Оказалось, что Мефодий Расстрига только что известил Еремея через посыльного, будто утром 7 ноября сторонники избрания степенным тысяцким Якова Игнатьевича Лозьева собираются ударить в вечевой колокол и собрать народ у Софийского собора на вече. Расстрига также сообщил, что в заговоре участвуют помимо степенного тысяцкого Луки Федоровича бояре Борецкие, Судаковы и Норовы. Имя кандидата на пост посадника Расстриге узнать не удалось.
Мало того, заговорщики уже якобы вывели к мосту через Волхов вооруженную дружину числом в семь сотен бойцов, чтобы не пропустить на вече представителей Торговой стороны. Новгородский посадник Михайло Семенов, к которому Еремей сразу обратился за помощью в пресечении намечающегося незаконного передела власти, сказался больным, чем фактически дал «зеленый свет» заговорщикам.
По сведениям, добытым Расстригой, возглавили заговор бояре Борецкие. Богатейший боярский род простил Михайле Семенову довольно большой долг и пообещал ему безбедную старость после передачи поста тысяцкого Якову Лозьеву.
В семье Борецких верховодила вдова новгородского посадника Исаака Борецкого, которую в народе прозвали Марфой-посадницей. Вдова получила свое прозвище не столько за должность покойного мужа, сколько за крутой нрав и неуемную жажду власти. Прямо средневековая Маргарет Тэтчер, новгородского разлива! У Марфы имелось два сына – Дмитрий и Федор, а также дочь Ксения. Любящая мать старалась пристроить сыновей на вершину новгородской власти, а страхолюдную дочку выгодно выдать замуж.
Главной отрадой сердца посадницы являлся старший сын Дмитрий, в котором заботливая мать души не чаяла и баловала как только могла. В результате из парня вырос истинный представитель «золотой молодежи», на котором клейма негде было ставить. Дмитрий был высок ростом и пригож собой, но глуп как пробка. Собственные мозги у новгородского плейбоя отсутствовали напрочь, однако они ему не особо и требовались, так как серого вещества у Марфы-посадницы хватало на двоих. Как говорится, с такой мамашей парень далеко пойдет, правда, если его не прибьют по дороге.
По традиции общегородское вече собирали после ледостава на Волхове, но олигархи Софийской стороны решили воспользоваться отъездом архиепископа, чтобы протащить выгодные им кандидатуры посадника и степенного тысяцкого. В данный момент на посту посадника находится Михайло Семенов, но выборы нового посадника были уже не за горами. Провести перевыборы новгородской власти при подконтрольном посаднике было намного проще, нежели выбирать новую городскую администрацию в присутствии архиепископа Ионы, у которого имеются свои предпочтения.
Увы, но информаторы Еремея Ушкуйника прошляпили подготовку заговора, и враг успел сыграть на опережение, фактически отрезав Софийскую сторону Новгорода от Торговой. Теперь попасть в детинец стало практически невозможно, поэтому, чтобы избежать резни на мосту через Волхов, было принято решение собрать альтернативное вече на Ярославовом дворище на Торговой стороне Новгорода.
Чтобы потянуть время, мы решили выкликнуть на альтернативном вече в посадники Еремея Ушкуйника, а в степенные тысяцкие Никифора Сторожевского, после чего дожидаться возвращения владыки из Пскова. Конечно, наши действия тоже были противозаконными, но другого способа не допустить переворота не существовало. Архиепископу принадлежит последнее слово во властных спорах, а Иона являлся нашим сторонником. Владыка вправе отменить своей властью решения обоих самозваных вече и назначить новое, но уже под своим контролем. К тому же если посмотреть на проблему со стороны и судить по составу заговорщиков, то отмашку заговору дали из Москвы, так как Судаковы и Норовы являлись креатурой Ивана III, следовательно, заговор был направлен в первую очередь против Ионы. Правда, участие Борецких не вписывалось в эту схему, так как Борецкие являлись сторонниками унии Новгорода с католическим Западом и тесного союза с Великим княжеством Литовским. Однако у меня были смутные подозрения, что главная цель заговорщиков – свалить архиепископа Иону, который проводил независимую политику, а затем поделить власть полюбовно.
По итогам ночного совещания мне было приказано скрытно выдвинуть стрелецкую сотню к Славенской проезжей башне, расположенной у моста через Волхов, чтобы не позволить вражеской дружине прорваться на Торговую сторону. Дружина заговорщиков практически вдвое превосходила по численности дружину семьи Ушкуйников и Сторожевского, так как другие боярские роды Славенского конца заняли выжидательную позицию. Видимо, заговорщики сумели как-то надавить на бояр, которые решили отсидеться за высокими заборами усадеб, чтобы затем присоединиться к победителю.
Вернувшись в усадьбу, я поднял сотню по тревоге и, оставив два десятка стрельцов под командой Акинфия Лесовика охранять Томилино подворье, отправился с остальными бойцами форсированным маршем к мосту через Волхов. В конце ведущей к мосту улицы Славной наш головной дозор вышел к заставе дружинников Сторожевского, которые проводили меня к своему командиру. Сторожевский уже вывел к мосту сотню ушкуйников, а еще три сотни бойцов тысяцкого заняли оборону на перекрестках улиц, ведущих к Ярославовову дворищу, где утром должно было собраться альтернативное вече.
Тысяцкий поведал мне, что его патрули уже перехватили нескольких подозрительных личностей, пытавшихся переправиться на Софийскую сторону по мосту, а дозоры на лодках задержали две долбленки со странными пассажирами, зачем-то направлявшиеся к противоположному берегу реки ночью. Даже дураку было понятно, что болтающиеся по ночному Новгороду типы – соглядатаи заговорщиков, но формальных претензий задержанным мы предъявить не могли. Поэтому, чтобы не обострять ситуацию раньше времени, всех странных полуночников до утра заперли в «холодной избе» в усадьбе тысяцкого.
