Нам бы день простоять, да ночь продержаться! - Протасов Сергей Анатольевич

С учетом всех последних вводных, изменения в общем плане коснулись только таранной группы, в которую свели все пять имевшихся теперь тихоходов. В теории все смотрелось реалистично. Однако как будет на деле? Привлеченные к акции соединения никогда ранее не действовали вместе и имели принципиально различный уровень подготовки. Часть из них вообще сформировали только вчера, укомплектовав теми, кого удалось найти. Учитывая это, для максимального упрощения взаимодействия никаких сложных комбинаций не предусматривалось. У каждого имелась своя, предельно простая задача.

Никаких вариантов отхода после атаки даже на предварительной стадии планирования ни для одной из атакующих групп не прорабатывалось. Все понимали, что просто прорваться на рейд Кисарадзу удастся немногим. А уж вернуться оттуда точно не рассчитывал никто. К этому были готовы. О такой красивой смерти настоящий воин мог только мечтать.

Глава 21

После подхода брандеров истребители покинули свою стоянку. Спешили, но все равно не успели. Створные костры, так удачно обозначавшие проход, уже прогорели и погасли. Но появились другие ориентиры. Восточная группа штурмового диверсионного соединения Содегауры начала свою атаку как раз когда корабли Кобояси огибали мыс Фуджими. Почти стихшая перестрелка у Банзу разгорелась с новой силой. Причем ни одна из сторон не скупилась на световые эффекты, так что проблем с навигацией не было никаких.

Однако вместо навигационных рисков проявилась опасность другого рода. Теперь опасались, что отряды будут обнаружены с берега раньше времени на фоне быстро разраставшегося зарева беспрестанно взлетающих на северо-востоке ракет. Хоть и двигались в отдалении, огибая обширное мелководье, тот факт, что русские контролируют все от самой Содегауры до мыса Фуцу, мог в любой момент выйти боком. А потому на максимально возможных для пароходов девяти узлах спешили проскочить опасные воды, старательно придерживаясь изобаты в три фатома.

По мере приближения к цели, ход сбавили на треть. В мерцающих отсветах точно определять расстояние было невозможно, и нужного направления удавалось придерживаться лишь приблизительно, в строгом соответствии с чутьем лоцмана. Тот каждый раз успевал отдать команды на руль, на несколько секунд опережая обнаружение береговых ориентиров. Костры створного знака остались в прошлом и помочь уже не могли. По этой причине на разгонную прямую пробирались на ощупь. На головном постоянно бросали лот с обоих бортов, страхуясь на случай ошибки.

На подходах к проходу истребители вообще почти застопорили машины, оттягиваясь все дальше от авангарда. Лениво перемешивая воду винтами, всем своим видом излучая спокойствие и силу, они словно медитировали перед боем. Их постепенно обошли дозорные суда «Кавасаки-мару», «Арима-мару» и «Дзуйхо-мару», сразу пристроившиеся в кильватер старым каботажникам «Собу-мару» и «Одаки-мару», с самого начала возглавлявшим заключительный короткий переход.

Все эти «Мару», несмотря на скромный тоннаж, рядом с поджарыми хищными миноносцами казались разожравшимися толстяками. Однако они, хоть и надсадно пыхтели, стучали, дышали своими машинами, не мотались столь размашисто на курсах, как истребители, оставаясь послушными рулям даже на такой черепашьей скорости.

Их провожали с палуб и мостиков минных отрядов отнюдь не насмешливыми взглядами, понимая, что именно они, назначенные на роль брандеров, должны с первых минут обеспечить успех всей атаки. А пароходики деловито, без лишних нервных рывков, выстраивали свой боевой порядок, прекрасно сознавая, на что идут, явно зная себе цену.

Задачей передовой группы было прорвать боны и растащить их как можно дальше, обеспечив свободный проход для ударной группы и прикрыть ее прорыв огнем. Последнее всем казалось довольно затруднительным, учитывая, что все пять судов вместе взятые уступали по суммарному весу минутного залпа одному единственному истребителю чуть ли не вдвое. А про выучку расчетов вообще говорить не стоило. Так что эта стандартная формулировка явно подразумевала: «своей шкурой».

В напряженной тишине приближались к передовым оборонительным позициям. Вдруг с удивлением обнаружили далеко впереди снова те же три створных огня, разгоравшихся все ярче. Похоже, после целого дня пребывания здесь, противник все так же контролировал только порт, а на берегу распоряжались исключительно хозяева этих мест. Это сразу подняло боевой дух, одновременно позволив откорректировать курс.

Однако почти сразу недалеко от первых трех появилось еще несколько похожих точек, быстро набиравших яркость. Тогда первые начали мигать, чтобы привлечь к себе внимание. Другие тоже, с той же периодичностью, в точности повторяя все комбинации точек и тире. Видимо русские, так и не сумев добраться до лазутчиков, пытались «размыть» их сигнализацию ложными огнями.

И это им удавалось. Вглядывавшиеся в берег сигнальщики вскоре уже не могли разобрать, где какой огонь, так что ориентироваться по ним и далее стало невозможно. Но нужные пеленги кое-кто все же взять успел. Оставалось не вилять на курсе. Но тут пароходы, еще только выдвинувшиеся вперед, угодили под обстрел с двух дозорных катеров, с трудом удержавшись от соблазна заложить маневр уклонения. Вдобавок их осветили прожектором с совсем близкого берега и тоже сыпанули гранатами. Довольно точно.

Слабый ответный огонь пароходов, имевших всего по одной устаревшей пушке и пулемету, лишь привлекал дополнительное внимание, не давая ни малейшего шанса отбиться. Русские катера его игнорировали и дважды выпускали торпеды, но попаданий не добились. Вытянув линию своего курса в струну, японцы дали максимальные обороты на винты, благополучно пропустив обе пенные дорожки под кормой. Но это было только начало!

Вскоре к прожектору с берега добавились и осветительные ракеты. В их белесом мерцании с двинувшихся следом истребителей разглядели, что пароходы с большими иероглифами на бортах оказались объектом атаки уже для четырех паровых шлюпок. Те наседали с носовых румбов их левых бортов, а батареи били справа, уже пометив обоих головных тлеющими точками начинавшихся пожаров.

Возможно, наскоки катеров, становившиеся все настойчивее, совсем скоро дали бы результат, если бы на них не навалились с севера три японских собрата. Это нападение было явно неожиданным для русских и дало брандерам и их эскорту шанс достичь своей цели. Похоже, к такому же выводу пришли и на берегу. Хотя катерный бой развернулся под самыми бортами авангардной группы, по этой мешанине японских и русских судов открыли огонь новые батареи, а также гораздо более серьезные пушки с большого судна, стоявшего несколько восточнее.

Как только начала рваться шрапнель и фугасы, катера гостей и принимающей стороны сиганули в разные стороны. Свою задачу и те, и другие выполнили. Дальше уже была не их зона ответственности. В дело в полную силу вступила артиллерия. Причем, помимо батарей и сторожевого судна, высверки залпов мелких скорострелок мелькали вдобавок и откуда-то дальше к северо-западу. Там, сразу за заграждением, похоже, стоял еще один пароход средних размеров.

Русские теперь стреляли очень часто, но пока еще бестолково. Несмотря на множество всплесков и близких разрывов, новых попаданий и повреждений на брандерах и дозорных судах после ухода катеров появилось совсем немного. Воодушевленный этим, «Собу-мару» уверенно разгонялся и пер вперед со стороны берега. В кабельтове дальше к северу, усердно работая машиной, ломился к воротам и «Одаки-мару».

Стараясь обогнать друг друга, словно лошади на бегах, совсем скоро они уже ткнулись своими форштевнями в бревна бонов, рывком натянув связывавшие их цепи и тросы. В этот момент прямо у них по курсу открылся еще один боевой прожектор и, практически в упор, грянул залп довольно крупного калибра.

В отличие от всех предыдущих, он был прицельным и кучно лег вокруг «Собу-мару», сразу дав несколько попаданий. Один снаряд, судя по пару, выплеснувшемуся из вентиляторов и трубы, добрался и до машинно-котельного отделения старого судна, полностью лишив его хода.