Марик Лернер - Забег на длинную дистанцию. Полная сборка
Меняли руководителей в обеих республиках, писали доклады, вводили войска. И что? Был Сумгаит, был Кировабад, Баку, а был Степанакерт и села, про которых мало кто слышал. Ходжалы. Знаешь где? Кто там прав и виноват? Где святая месть, а где злодеи? Все рвались навести справедливость, в своем понимании. Мину под это заложила еще советская власть в далекие двадцатые-тридцатые, очень странно перекраивая границы и не реагируя на сигналы. Пока власть сидела прочно, слегка побулькивало в котле. А как слабину дала — взрыв. Дружба народов в полной красе и наглядности. Сорок раз будь пророком — даже поверят, а не пошлют как Кассандру на три буквы, все бесполезно. Руководителям в национальных республиках требуется одно, союзным другое, России третье. Кто виноват? Проще всего потыкать пальцем в прошлое. Вот гады, какие. Создавали общность 'советский народ', а выросло национальное самосознание. А ты, сегодня, сделать хоть что-то способен?
Мы строили, строили и, наконец, построили. Государство, где люди не желают жить вместе и дружно. Величайший эксперимент в мире провалился со страшным треском. И знаешь что? Разлагающийся Запад просто обязан нам сказать: 'Спасибо'. Благодаря СССР, там простые труженики получили очень много в плане социальном. Не хотели буржуи у себя такого счастья вкушать, как в России было в гражданскую и после, профилактически сработали. Где-то до середины шестидесятых мы реально были впереди планеты всей, по очень многим показателям. Куда все делось? А просто закостенели в догмах и шаблонах. Несменяемость руководителя, пока не помрут, доведение огосударственности и планирования до полного абсурда. Всеобщее неверие в лозунги с самого верха, до самого низа.
Что, не понимали в Политбюро, ничего и в упор не видели? Не замечали проблем с экономикой? Еще как понимали! Каждый новый Генсек начинал с реформ. Уж я то начитался! После смерти Сталина, после Хрущева и Брежнева. Как только появлялась возможность. И всегда сворачивали реформы. Их развитие до логического конца, ставило под угрозу власть партии. Так что важнее, партия или народ? Вот и дождались на свою голову. Ну, ничего, те с кого песок не сыпится неплохо устроятся.
Мог выжить Союз? Еще как! Проблемы СССР были в состоянии ума руководства СССР, а также экономики, созданной этим самым-самым лучшим в мире руководством. Не в народе. Он работал и не особо возмущался очередным веяниям, ускорением и разными мероприятиям. Но все равно наши начальники вечно искали недовольных. Не себя же обвинять в ошибках?! А потом смотришь, ничего кроме власти уже и не интересно. Власть хуже наркотика. А опьяненные властью, опохмеляются кровью. Потому что люди мусор. Все для блага государства. Все во имя его. Спроси о величии эпохи у раздавленных ею. Те, кто уцелеет, расскажут, как было замечательно!
Вечно не везло нашему руководству с народом. В двадцатые, тридцатые, сороковые. Приходилось его заставлять. Нет времени на агитацию! Кругом враги! И ведь смогли заставить пойти правильной, с точки зрения партии, дорогой. Вот сейчас даже не пытались. Нормальным было сначала реформировать экономику, держа в руках большую палку в виде КГБ, милиции и армии. Если на наше горе, у нас в СССР, была такая идиотская элита, которая способна вот так просрать страну, значит, в стране был большой непорядок наверху. Исправить его, можно только пробравшись обычными путями в Политбюро и заменив Горбачева.
Павел весело рассмеялся.
— Это так легко и просто! Пойти по комсомольской, а затем партийной линии. Десятки лет вылизывать всем подряд и проповедовать то, во что не веришь. Забрался в теплое кресло — заглянул в свою душу. А энтузиазм весь давно скис. Тебя вполне устраивает спокойная жизнь, без катаклизмов и ведь пришло время, когда уже тебе вылизывают. Чем не жизнь?
Аксютин со стуком поставил пустой стакан и прищурился:
— А что лучше ничего не делать? Забить на все и жрать черную икру, заедая красной? Не снимать самолет с рейса из-за технической неисправности в двигателе? Пятьдесят семь погибших 18 октября 1989 г. Не поднимать шум из-за утечки на трубопроводе в 1989 г? Пятьсот семьдесят пять погибших! Пять с половиной сотен человек! Пусть гибнут?!
— Да, да, — неприятно скривился Павел. — И про Ошск в 1990 г ты тоже знал. Специально летал. Андрюха тебе красную дорожку расстелил. Делай, что душа пожелает. Деньги — на! Телефоны ментов — на! Звонок с верху, отнестись предупредительно — на! Много послушались тебя, пока кровь не пролилась. А потом так и бросились выполнять указания и отдавать честь. Жди! Им свои промахи надо прикрыть, а не ордена предупреждальщикам вручать, при стечении рукоплещущего народа. Умом Россию не понять, а другими местами — очень больно. Всерьез поломать историю нельзя. Точка. Обнаруживаем, что генерал Дудаев независимость гордой республики Ичкерии не провозгласил…
— Кто такой Дудаев? — удивился Аксютин.
— … а истории пох, — не отвечая, провозгласил Павел. — И имя Масхадова Аслана Алиевича ты тоже уже никогда не узнаешь. Как и Басаева Шамиля. Мирный такой человек, компьютерами торговал и хотел Белый дом защищать. Большой демократ. Попал под трамвай. Аннушка не вовремя подсолнечное масло разлила.
Аксютин хотел что-то спросить и закрыл рот. Он понял. Кого-то уже не просто спасали, но и убивали. Ему вот рассказать раньше забыли. Видимо, по доброте душевной. Чтобы не мучила совесть, за противоправные действия.
— А в Чечне, — со злобой сказал Павел, — ничего не изменилось. Она уже фактически независима. Плевать там хотели на Указ нашего Президента о введении военного положения. Война будет. Наведение конституционного порядка. Убьют не того, так другого. Тысячи убьют. Можно выдернуть конкретного человека, нельзя спасти всех. А чем тот лучше этого? Я вот не знаю, — он развел руками.
Замолчал. Сел прямо и прислушался к ковырянию в дверном замке. Со слухом у него было в лучшем виде. Может в компенсацию за садящееся зрение. Слишком долго пялился в экран компьютера.
— Жанна пришла, — сообщил Павел довольно. Торопливо опрокинул в рот очередную порцию виски и зажевал остатками колбасы с тарелки. — Все, — сказал вставая. — На хлеб с маслом и икрой мы уже заработали. Ему надо больше — мне достаточно. Достала эта суета, хочу заниматься интересным лично мне делом. А ты думай. Я и так наболтал больше чем нужно. У каждого своя дорога. Каждый решает сам. Ко мне не подкатывай… по этим вот делам. Я ушел в отставку с поста спасителя человечества. Не нравятся мне лавры Христа. Не хочу на крест, под улюлюканье толпы. Буду просто жить. А ты — дерзай, но хорошо вникай в вероятные последствия. Они очень часто не предсказуемы. Хочешь лучше, а на выходе дерьмо. То же самое и воняет также. Взвешивать количество, не стало ли меньше, не тянет. Дерьмо и есть дерьмо. Достаточно ложки в бочку с медом и вкус у всей товара отвратительный.
— Лучше делать деньги?
— Честнее. Всех не спасешь. И чем отличаются гибнущие в других странах? Почему только здесь? У них кровь не такая красная? Тебе плевать на китайцев, так и мне, на жителей суверенного Таджикистана или не менее гордой Молдовы. А в Рязани я кого знаю? Я помогу тем, кто рядом. В меру сил и возможностей. Тебя тоже касается. Если не можешь победить зло, не делай его сам. Делай добро, но не считай себя вершителем судеб. Примерять на себя хламиду Бога и начищенный до блеска нимб, не желаю. Это его прямые должностные обязанности.
* * *
Машина плавно повернула, и Марк увидел высокую стену. Ворота медленно отъехали, освобождая проход, но водитель не рванул прямо, а притормозил и остановился, давая время рассмотреть себя и пассажира. Высокий парень в камуфляже, с кобурой на поясе внимательно изучил документы Марка, сверил фотографию в паспорте с физиономией и внимательно заглянул в лицо водителю, которого должен был не первый раз видеть. Рядом с ним торчала подозрительно принюхивающаяся овчарка. На взрывчатку их обследовала или на наркотики Марк пояснений спрашивать не стал.
Охранник забормотал что-то в маленькую переносную рацию, выслушал ответ и махнул рукой, пропуская. Водитель все с тем же каменным лицом, с которым встречал в аэропорту, поехал дальше. Он еще и молчал всю дорогу, умудрившись за все время выдавить из себя всего несколько слов, ничего не дающих для прояснения ситуации. 'Я выполняю приказ', - была наиболее длинная фраза из прозвучавших в ответ на недоуменные вопросы.
На въезде стоял небольшой отдельный домик, предназначенный для охраны. Там торчал еще один камуфляжный клон проверяльщика с коротким автоматом. Машина медленно покатила по дорожке, причем Марку все время казалось, что неизвестно чей взгляд упирается ему в спину. Очень вероятно, сам себя накручивал и ничего такого и в помине не было, но уж больно вся ситуация смахивала на киношное прибытие к главарю мафии с отчетом. Там это обычно кончалось выстрелом в голову. Конечно, потом силы добра прикончат полусумасшедшего садиста, регулярно нюхающего кокаин и закатывающего десятиминутные речи, но убитому от этого не легче.
