Побег из волчьей пасти (СИ) - "Greko"

Подъезжали к деревне. Навстречу шла пожилая женщина с двумя бутылками в руках.

— Здравствуй, Тамара! — поздоровалась, внимательно рассматривая меня и Эдмонда.

— Здравствуйте, тётя Нино!

— С источника?

— Да!

— А это кто? — не удержалась Нино.

— Это англичанин! Руки ему лечу!

— Англичанин⁈ — Нино поразилась.

— Да!

— А этот красавец? — Нино посмотрела на меня с улыбкой.

— Этот? — Тамара хохотнула. — Мой слуга!

«Точно буду под каблуком!» — усмехнулся я про себя.

…Въехали во двор.

— Вах! — удивились и рассмеялись братья. — Ты уже слугой её стал?

Образ мыслей у всех был одинаковым. Время диктует.

Тамара сама спрыгнула с лошади. Передала Манане бутылку с водой. Стала расспрашивать про обед.

Я помог Спенсеру спуститься с коня.

— Как он? — спросил Ваня.

— Спасибо! Идёт на поправку! День, два и нас с тобой за пояс заткнёт!

— А я что говорил?

— Да. Теперь вижу. Тамара и Манана любого на ноги поставят!

— Давайте обедать! — крикнул нам из-за стола нетерпеливый Малхаз.

…Обед плавно перетёк в ужин, как это обычно и бывает в Грузии. Спенсер такого темпа не выдержал. Никто его не упрекнул за слабоволие. Наоборот. Без слов отдали его в руки Тамары и Мананы для продолжения лечения. Эдмонда увели.

Всё это время я пытался хоть на мгновение пересечься с Тамарой. Взглядом, словом. Но она не обращала на меня внимания. При этом вела себя естественно. Как и полагается гостеприимной хозяйке. Но только мне этого было уже мало. Мне не хватало её. Поддерживая беспрерывный разговор с братьями, я все время косился на неё. Без толку! Я специально окликал её, задавая какие-то несущественные вопросы. Она вежливо отвечала. Только на ходу. За стол так и не присела.

«Вот же, зараза! — не выдержал я. — Ведь, знает, что я весь извёлся. Видит. Так, нет же! Не удосужится! А, с другой стороны, с чего должна низойти? Кто я ей? Гость. И только. Не может же она на шею броситься? Это — позор!»

Последнюю попытку предпринял, когда спросил, не нужно ли и мне рану еще раз обработать.

— Нужно, — ответила она. И тут же похоронила все надежды. — Манана промоет!

Так, несолоно хлебавши, отправился спать. Братья требовали продолжения банкета. Я, наоборот, указал, что и им бы не мешало отдохнуть. Ответили, что спать не собираются. Прямо из-за стола пойдут на охоту. На зорьке. Предложили и мне. Я, сославшись на руку, вежливо отказался, пожелал им удачи, пошёл к себе.

Благо, заснул сразу. Всё-таки и не припомнишь, когда в последний раз нормально спал. Была вчера ночью возможность, так Спенсер поднял в караул!

«Спать, спать, спать! Хватит любовных томлений на сегодня! Будет день — будет пища!»

…Наконец-то выспался! Какое же это приятное чувство! Потянулся. Посмотрел на Эдмонда. Он спал. Дыхание ровное. Отлично! Тихо поднялся, оделся, вышел во двор. Замер, с улыбкой.

За столом сидела Тамара. Ощипывала… белого лебедя! Очевидно, один из трофеев утренней охоты братьев.

Я пошёл к столу.

— Доброе утро! — поздоровалась со мной из дома Манана, выглянув в окно.

— Доброе!

— А ваш друг проснулся?

— Спит пока.

— Хорошо. Позже зайду, руки промою.

— Да.

Подошёл к столу.

— Здравствуй, Тамара.

— Здравствуй, — подняла голову.

— Почему ты плачешь? — я заволновался.

Тамара, не ответив, кивнула на лебедя.

— Да. Красивая птица. Жалко, — согласился я. Глядя на белое крыло, вспомнил сравнение Вано насчет чадри. Тамаре говорить о нем не стал.

Присел.

— Братья подстрелили?

— Да.

— Где они?

— Где им быть? Спят. Раньше обеда не проснутся.

Меня сковала непонятная робость. На языке вертелись какие-то глупые вопросы. А завести какой-нибудь разговор? Темы не мог придумать.

— Я никогда раньше не пробовал лебедя.

«Ну, что тут скажешь? Гений! Мастер непринужденной беседы! Вот, нашёлся, так нашёлся! Прям в точку попал с темой. Придурок!»

— В смысле, даже желания не…

— Коста! — Тамара резко перебила меня.

Я заткнулся. Тамара прекратила щипать птицу. Вздохнула. Опустила голову. Я молча наблюдал, не понимая пока, что происходит.

— Ты же сейчас с другом направляешься в Турцию?

— Да.

— А потом?

— Пока не могу сказать точно, Тамара. Хочу к тебе вернуться.

Тамара, наконец, подняла голову. Слёз уже не было. Смотрела твердым решительным взглядом.

— Коста, когда сойдёт снег и когда реки станут проходимыми, братья повезут меня в Абхазию. Выдадут замуж за одного из узденей князя Шервашидзе.

Я молчал.

— Так что у тебя совсем немного времени, — она задумалась. — У нас!

Встала из-за стола.

— Я смогу выгадать от силы еще месяц. Притворюсь больной.

Я кивнул.

— Манана! — та выскочила во двор. — Закончи!

Тамара ткнула пальцем в лебедя и ушла.

…Наверное, это было одним из самых оригинальных признаний в любви за всю историю человечества.

«Она плакала вовсе не из-за лебедя. Красивая птица, конечно. Жалко, спору нет. Но не впервой. У неё был утром разговор с братьями, когда они вернулись с охоты. Она настаивала на том, чтобы отложить свадьбу. Наверное, просила год еще подождать. Понимала, что мне этого времени хватит с лихвой, чтобы вернуться обратно. И увезти её с собой. Как жену. А братья — ни в какую. У них этого года нет. Они — на грани. Я сколько угодно могу осуждать, но понимаю их. Такое время. Такие нравы. Поэтому она и плакала. Ей не оставили выбора. А она любит меня».

Я поднял со стола перо лебедя. Манана не обращала на меня внимания. Лихо работала руками. Прекрасная птица с каждой секундой теряла свою красоту, превращаясь в нечто ощипанное, голокожее с пупырышками.

«Так и с Тамарой будет, если выдадут замуж не по любви. Очевидно. Такая девушка, с таким характером, умом. С такой страстью и умением любить. Зачахнет. Скинет своё прекрасное оперение. И я не могу допустить этого. Я люблю её. Я мужчина. Мне решать эту проблему. Она и так уже сделала столько решительных шагов, пока я тут маялся и мямлил. Хватит уже! Пора действовать. Ведь, я, кроме того, что люблю её, сейчас еще понял, что никогда себе не прощу, если упущу такую женщину! Никогда!»

Ответом судьбы на мои мысли был долгий и почему-то показавшийся мне тревожным стук в ворота. Баадур подбежал. Открыл их. За слугой невозможно было разглядеть гостя. Тут Баадур повернулся ко мне.

— Это к вам, господин! — сказал удивленно.

Я встал, пошёл к воротам. Уже видел гостя. Вгляделся. Знакомое лицо. Ну, конечно! Паромщик!

— Шота! — радостно поприветствовал его. Тут же заметил, как он встревожен. — Что-то случилось?

Я обнял его.

— Здравствуй, Коста! Боюсь, дурные вести я тебе принёс!

— Говори!

— За тобой и твоим другом тушины наведались.

— Вай ме! — тут же воскликнул Баадур и бросился в дом. По всей видимости, будить братьев.

Я бросил взгляд на убегающего слугу. Потом обернулся к Шоте.

— Кто это такие? И почему мы должны их бояться?

— Саларидзе спроси! Они лучше растолкуют.

— Плохи ваши дела, ребята! — честно признали наши прибежавшие хозяева. — Эти тушины — настоящие звери. Всю свою жизнь с лезгинами воюют, и нет среди кавказцев свирепее воинов. В бою идут сразу на сближение. Сделают один только выстрел — и давай рубиться. Если побеждают, отсекают трупу врага правую руку. Вроде, как защищаются от будущей встречи на небесах. Узнаете их по плоским войлочным шапочкам и чехлам для ружей волчьим мехом наружу. Так они ходят.

Известие нас огорошило. Даю ту самую руку, на которую нацелились тушины, на отсечение, что не обошлось дело без Николы. Не сумев по легкому срубить пятьсот рублей серебром от русских властей, нанял этих охотников за головами нас изловить. Оставался открытым лишь один вопрос: если нас поймают, русским сдадут в целом состоянии или превратят в грузинскую копию Джейме Ланистера?

Нам следовало поспешать. Поэтому долгих прощаний устраивать не стали.