Владимир Белобородов - Хромой. Империя рабства
— Хромой, — подсел рядом Лиимуил, — отпусти меня.
Этак довольно неожиданно и интригующе.
— Иди.
Наказанный некоторое время помолчал:
— Я имею в виду совсем….
— Да орк тебе в печень — иди.
— А не убьёшь?
То есть мужик осознавал, что с такой просьбой рискует отправиться к духам, как и то, что в смерти его товарища виновен я. Как бы он меня режиком не поножил.
— С чего вдруг такое решение?
— Не хочу быть сломанным колесом.
— Можно поподробней?
— Я же вижу, что недолюбливаете наказанных.
— Что ж вы за люди-то. Наказанный, воёвый…. Какая разница? Липкий вон, тоже наказанный. Ходят с Чустамом косятся на друг друга. С чего решил-то?
— Так, Лохматого….
— Его не за принадлежность, а за смуту. Погорячились мы тогда, — ужас как не хотелось признавать себя неправым, однако парня надо было успокоить.
Он может и не понимал, но я точно знал, что вот как раз ему сейчас не уйти — слишком много знает.
— Я не думал что Липкий наказанный, — спустя пару минут произнёс Лиимуил.
— А как тебя среди своих звали? — стал уводить я тему.
— Не хочу рассказывать.
— Давай Лиимуил так. Ты всё ещё раз обдумаешь, пообщаешься с Липким. Одному очень тяжело выжить, я пробовал. Но если решишь, то уйдёшь, только не сейчас. Обещаю, что как можно будет — отпущу. Идёт?
— Хорошо.
— Откуда сам-то?
— Из деревни….
— Хромой! — раздался голос Чустама. — Прекращайте, вас за версту слышно!
Утром наскоро позавтракав, поехали искать воду. Удивительно, но в этом мире море тоже было солёным. Собственно, нам то, хватало жидкости — мы за час перед остановкой на ночь наткнулись на мелкую речушку и наполнили все тары. Только вот идти обратно сейчас не хотелось, а табун поить надо. В процессе сборов, я попросил Липкого переговорить с наказанным.
Ближе к обеду мы нашли воду. Радости только большой не испытали. Это была широкая, нет, широченная река, противоположенный берег которой слабо угадывался.
— Ничего себе попили водички, — задумчиво произнёс Клоп.
— Ладно, давайте поим живность и вверх по реке пойдём, — предложил Толикам.
Спорить никто не стал — выхода то другого всё равно нет.
— Древ, а тут есть мосты? — спросил я.
— Не знаю, я не бывал в этих местах.
— А откуда про города знаешь?
— Самые известные порты, как не знать. Да и залив самый оживлённый. Мостов наверно нет — переправы.
Вот уж не обрадовал, так не обрадовал. Переправа, то есть паром, так понимаю, не самый лучший для нас выход. Тем не менее, тронулись вверх по реке — был ещё путь обратно, но… наследили мы там.
Паром предстал перед нами к вечеру. Здоровая лоханка подбирала с причала народ и увозила на тот берег. От противоположного, в это время уже шла такая же конструкция на вёсельном ходу. Движитель лоханок однозначно был наш, то есть рабский.
— Что думаешь? — Спросил Чустам.
Мы вчетвером с Толикамом и Нином лежали на пригорке, наблюдая эту картину.
— Не знаю, что и думать. Может к другим городам?
На этом, и подозреваю на том берегу, были воины. Не много, всего пять, но на нашем, кроме них торчали ещё пара обозов с охраной. Возможно, мы и с этими справимся, но какой-то уж очень мудрёный и кровавый переход получится.
— Надо Клопа послать. Пусть цены узнает, да и присмотрится. Если проверяют документы, то это одно….
— Что и вправду хочешь рискнуть? — спросил Наин.
— Храбрость города берёт, а тут пара лодок.
Лодками эти чудовища, на которые входило по четыре телеги, я, не подумав назвал, но парусов-то нет, значит, лодки.
На ночь решили встать подальше от берега — очень не хотелось светиться. Причём, очень подальше — час не меньше ехали. Пока отъезжали, выпнули Клопа на разведку. Он бубнил о нас что-то нелицеприятное, но поехал. Вид у него благо к этому времени был справный. Не воин конечно, но и не деревенщина. Этакий сплав горожанина и селянина. Пригородный так сказать. Слово кстати очень понравилось рабам. Как бы новая кличка не приросла. Хотя «Клоп» переплюнуть…, это ещё постараться надо.
— Так это, — начал Клоп, когда вернулся, — башок за пешего и два за конного. Но там очередь надо занимать сегодня — ещё два обоза подъехали. Без очереди, только знатные едут. При мне один на карете проскочил. Документы ни у кого не проверяли, — Клоп хитро прищурил на меня глаза.
— Что?
— Знатным будешь. А что? — ответил вместо Клопа Чустам. — Там и в город сможем заехать если что.
В ночь понятно никто со мной возиться не стал. Но утром….
Преображать надо было не только меня. План просто на ходу обрастал дополнениями. Решение было дерзким и гениальным. У нас были документы на рабов, были документы на хозяев рабов. Были документы либалзона. Короче мы уже заросли в бумагах. Не было кандалов для достоверности, но не всегда рабов водили скованными, в основном это на продажу или перегон. Бывало, они и сами ходили, без кандалов.
Быстро распределили пару воинов моей охраны, Толикам превращался в горна. А вот с Большим, и главное Огариком, не знали что делать. Большой ладно, после небольших споров подобрали ему медальон и документы одного из покинувших этот мир рабов. А вот Огарик? Ко мне в свиту при его внешнем виде он не очень подходил. В рабы — печати не было.
— Я думаю, — предложил Толикам, — пусть он идёт с Клопом. Тот скажет, что сын его. Насколько знаю, на мелких, кроме рабов, документы не подаются. Заодно и часть поклажи на них сгрузим.
Вопросов было много, очень много. Первый, это лошади — куда такой табун? Ну, тех, что отбили у стражи локотства, было решено распустить — палево. Четыре лошади забирала я и моя свита. Четыре было принято передать временному рабовладельцу Клопу, который теперь числился Миодуном по документам. Бумаги, конечно, были городские — селяне не имеют возможности покупать рабов, но вряд ли чуть что заставят палец к печати прикладывать. Очень подозрительно было то, что Клоп ведёт рабов в одиночку. Тут по быстрому и сварганили легенду, что Большой, Липкий и Наин — кормы. Ну а чего? Заодно и палки в руки им выдали. Не клинки конечно, но допустим, Большой и так тех пятерых положит — палкой. Дабы прогнать рабский торб без заминок, решили, что я, в смысле балзон, купил их и веду к своему имению.
Короче липа была полная. Оружие упаковали в сумки, одним взглядом на которые можно было опознать, что лежит внутри. Сумки эти приторочили к лошадям, сопровождающим торб — дабы в случае чего мужики не остались безоружными. Моей охраной выступали Чустам и… Ларк. Прям вот страж из стражей, я имею в виду последнего.
Но самое интересное было не в этом, а в превращении меня в балзона, а Толикама в горна. Стричь нас вызвался один из новеньких, Опус, как выяснилось, когда-то был на подготовке рабов к продаже, то есть стриг, брил, мазал кремами. А вы что думали, раба продать так просто? Тоже искусство. Инструмент для наведения порядка, то есть ножницы и сомнительного вида бритва, обнаружился у Большого, он экспроприировал его у работорговцев, когда освобождали новеньких. Вообще чем дальше, тем больше я убеждался, что гигант тот ещё хомяк.
— Ну как? — спросил я Чустама.
— Шапочку посильней натягивай, — хмуро ответил он. — На Толикама глянь.
Причёска, хоть и не фонтан, но была, а вот загар…. Так-то мы были довольно патлатыми и теперь граница по стрижке сильно выделялась. У меня, так понимаю, хоть с бородой всё было хорошо, так как её почти не было. А вот у Толикама…. Впрочем, он тоже смотрел на меня с улыбкой.
— Балаган, — резюмировал я.
— Есть лучшее решение? — ответил Чустам.
— Нет, даже интересно, — тут на глаза попался Лиимуил. — Как настроение?
— Да мне бы поговорить….
— Чустам!
— Как скажете Либалзон, — поклонился он мне.
— Можете идти, — величественно произнёс я.
И тут же задумался. Мир тогда меня сбаламутил с местоимением «вы». А знать тут тоже на вы или на ты? Быстро прокрутив свои знания с тех лет, что когда-то был в рабстве у людей, найти ответ не смог — я тогда и язык плохо знал, да и знать не видел, я окликнул Чустама:
— Слушай, а знать между собой на вы?
— Толикам! Не вздумай ему давать рот открывать, — как-то нервно произнёс корм.
— Не «gorС» («вы» на местном), а «GСrro», — просветил меня Толикам. Первое значит, ты обращаешься ко многим, а второе, к уважаемому человеку.
— А то я по балам ходил, — нашёл я оправдание своему невежеству.
Вообще, нет — нет, да случались такие вот сбои в знании местного языка.
— Потому и говорю, чтобы ты рот не открывал, — предупредил ещё раз меня корм.
— Да понял я. Ладно, дай поговорить с придворным.
Чустам мне поклонился. Выглядело это несколько… непривычно и довольно изысканно, даже в исполнении солдафона. Этакий полупоклон с раскачиванием. Пожалуй, Боярский, с его подметанием пола шляпой рядом не стоял.
