Александр Владимиров - Волонтер: Неблагодарная работа
— Мне достаточно шестисот человек, — продолжал тот, не обращая внимания ни на полковника Горна, ни на русского барабанщика, который мог сообщить все вышестоящему начальству, — чтобы выйти из крепости и захватить в плен Петра…
Дальше он не договорил. Видя, что тот начал говорить что-то запрещенное, возможно связанное с устройством обороны крепости, комендант ударил бывшего второго капитана Бомбардирской роты тростью.
— Dare. — проворчал он. — Du ar fri. Du kan ga tillbaka till Peter. Var inte radd, vi kommer att behandla honom val. [9]
— Что, он говорит? — поинтересовался барабанщик.
— Нас отпускают. А к Гуммерту будут относиться хорошо, так же как и мы к их пленным.
Солдаты проводили их до ворот. А когда, парламентеры оказались за пределами крепости, барабанщик облегченно вздохнул:
— А я уж боялся, что мы отсюда живыми не выберемся.
VII
Петр Алексеевич, после того, как распорядился в отношении парламентеров, лично объехал укрепления лагеря. Даже сам заложил один кесель[10] на восемь «по левую сторону города, близ Наровы реки». (Это уж он потом после совещания записал в свой журнал.) Раньше, когда не начались заморозки, и речка не покрылась тонким льдом, по которому ходить опасно, царь на шлюпке плавал к взморью, где осматривал крепость, построенную на случай нападения шведов с моря. Затем направлялся обедать в палатку князя Трубецкого. Там он выслушивал жалобы Алларта, который изо дня в день, с момента обстрела крепости проклинал пушки с «неисправными станками и прочим», а так же мортиры «из которых только камнем можно бросать». Петр ел жареную курочку и только кивал в ответ. Армия, доставшаяся ему от его братьев и сестры Софьи, была не в лучшем состоянии. Два его полка вряд ли смогут выправить ситуацию, сложившуюся сейчас у крепости, а уж тем паче, если подойдет тридцати двух тысячная армия Карла. Плюс еще незадача, с пропавшим Яном Гуммертом, один из лучших командиров. Неожиданно государь прекратил, есть, кинул косточку на блюдо и выругал, отсутствующего сейчас в палатке герцога де Круа, за красный с позументами наряд. Мало того, что может стать отличной мишенью для шведских выстрелов, так еще и в плен угодит, во время очередной вылазки осаждающих.
— С меня одного Гуммерта хватит, — вскричал он.
Встал, вышел из палатки и направился к полковнику Чамберсу. В его шатре Петр прилег на походную кровать, посадив возле себя дюка де Круа и Меншикова. Разговаривал с первым долго по-голландски. Сначала отругал все за тот же красный мундир, потом поинтересовался прибыли ли солдаты, направленные в крепость, но ответил Алексашка.
— Мин херц, — проговорил тот, — Золотарь и барабанщик вернулись. В основном разговаривал эстляндец. Мой человек сообщает, что Ян Гуммерт, свободно перемещается по крепости…
— Значит все-таки плен. — Перебил фаворита Петр, — а раз свободно перемещается, отношения с пленным такое же, как и у нас с майором Паткулем, капитаном Андрекасом и золотарем Ларсоном.
— Боюсь, мин херц, Гуммерт не пленный.
— А кто? — не поняв, переспросил монарх.
— Изменник.
— Барабанщик говорит, что тот пытался переманить Ларсона. А еще грозился взять шесть сот солдат и сделать вылазку, что бы пленить тебя.
— Клевещет твой соглядай, клевещет, — вспыхнул Петр, и вновь задергалась щека, как в тот раз, когда он бежал из Преображенского под своды монастыря. В те памятные события, когда его лживая сестренка, обманом натравила на него стрельцов. — Брешешь, и ты мой друг.
— А мне то, с какого лада брехать, — возмутился Алексашка, — мне и моему человеку не веришь, так ты у эстляндца спроси. Ему наговаривать не с руки. Он с Яном не знаком, и из одного котла уху не хлебал.
— Зови сюда золотаря!
Меншиков встал и вышел из палатки. Вернулся минут через пять с Андресом. Не привыкший к холодам (климат существенно изменился за последние триста лет) тот кутался в теплый плащ, подаренный герцогом де Круа.
— Ну, — громко произнес Петр, — садись! В ногах правды нет. А ты Алексашка встань. Постои немного, тебе это полезно. Ларсон опустился на табурет.
— Ну, — вновь молвил царь, — говори.
Андрес сначала хотел спросить «что?», но потом сообразил, что государь интересуется лифляндцем. Он решил, было сначала утаить информацию, но, увидев взгляд Меншикова, сказал:
— Ян Гуммерт переметнулся к шведской армии.
— Переметнулся? — переспросил царь
— Ян Гуммерт — изменник, — сообразив, поправился эстонец.
— А хвалился ли он, что с шестьюстами солдатами пленит меня?
— Так точно Ваше Величество.
И тут Андрес Ларсон заметил, как лицо царя побледнело. Или новость, которую он принес государю, или он сказал что-то не то. Эстонец поразмыслил, и решил, что поступил вроде правильно, но легкий удар в бок, и тихий шепот Меншикова внес объяснения:
— Не называй государя на Вы. Это не культурно. Андрес удивленно посмотрел на фаворита, но тот лишь добавил:
— Потом объясню. Тем временем Петр Алексеевич пришел в чувства.
— Изменник, — проговорил он. — Кто ж знал, кто ж знал. А причины своего поведения он не растолковал?
— Истолковал. Дескать, по родине тоскует. И война надоела.
— Мне и самому осада наскучила, — вздохнул Петр, — но что же мне делать. Отступать поздно.
— Мин херц, — проговорил Меншиков, — может, отпустим эстляндца. Все что нужно он сообщил.
— Да, да, — согласился Петр, — ступай. Ларсон встал, и уже подходя к дверям его, вновь остановил царь.
— А ты, почему не ушел? — спросил он, — ведь мне сообщили, что он тебя звал.
— А мне государь, не куда идти. Да и я вроде к тебе на службу заступил золотарем.
— Золотарем, — размышляя, проговорил Петр, — а может тебе фамилию Золотарев дать? Ну, или твоим детям. А то эта шведская Ларсон всех моих людей распугает. Ладно, подумаем.
Когда эстонец ушел, Меншиков вновь опустился на свою табуретку. Петр достал трубку и закурил:
— Ну, что делать будем? — поинтересовался он.
— Мне кажется, — ответил Алексашка, — что изменник мог выдать твое нахождение шведам.
— Тебе государь нужно немедленно остров Кампергольм покинуть, — вторил ему, де Круа.
— Трусы. — Проворчал Петр, — вокруг меня одни трусы!
— Ну, тогда хоть отправь всех пленных шведов, в том числе и золотаря в тыл, — посоветовал Меншиков, — ну, хоть бы в Москву.
— Я покумекаю над этим, — согласился царь, — вот только Ларсона, жаль отправлять. Но с другой стороны…
VIII
Как говорится: утро вечера мудренее. Если еще вечером государь не знал, как поступить, то уже с утра у него было решение. Первое, что стоило сделать, это отослать всех пленных немцев, в том числе и Ларсон, в село Преображенское под присмотр Федора Юрьевича Ромодановского. Второе, в случае приближения многотысячной армии Карла XII, он покинет войско. Петр уже понял, что с теми проблемами, которые возникли во время осады, шансов победить шведов — нет. Он не учел, когда начинал компанию, что доставшиеся ему пушки были не в лучшем состоянии, поминутно у них ломались лафеты, колеса и оси, а так как некоторые заряды не разряжались, то взрывало и стволы. Бомбы для мортир не соответствовали калибру орудий, и хотя дороги сковал мороз, подвоз провианта задерживался.
Поэтому первое, что Петр сделал, как проснулся, так это написал приказ, по которому следовало, как поступить со шведами, а затем позвал к себе Меншикова. Пока он не пришел, подошел к разложенной карте района. Долго всматривался в позиции своих войск, отчего не услышал, как скрипнула входная дверь. Государь так бы и не обратил внимания на пришедшего человека, если бы не холодный воздух, ворвавшийся в помещение. В дверях стоял Алексашка.
— Дверь закрой, — пробурчал Петр, поворачиваясь к нему лицом. — Застудить государя решил? Проходи. Меншиков захлопнул дверь и прошел.
— Я принял решение, — сказал царь. — Я отправляю все шведов в Москву. Дабы против шведов в войне их не употреблять.
— Всех? — уточнил фаворит.
— Всех, вот только Ларсон едет в село Преображенское. Даст Бог, Федор Юрьевич возьмет их под присмотр. Собери всех пленных шведов, и зачитай мой приказ. Выдели роту гренадеров, чтобы они в сохранности доставили их в Москву и лично передали князю-кесарю. Заодно пусть вручат ему письмо насчет золотаря. — Тут Петр на секунду задумался, — Да и выбери офицера понадежней.
Закончив говорить, государь протянул Алексашке запечатанное письмо и закрученную грамоту. Тот отсалютовал и вышел из избы.
Андрес проснулся от холода. Шинель из голландского сукна несколько не грела. Он вновь взглянул на спящего стрельца и улыбнулся. Этому даже холод не почем, спит словно убитый. Выбрался из палатки на свежий воздух. Лагерь еще спал. Только несколько костров караульных горели в темноте. Будь комендант Нарвы по смелее, и послушайся он Яна Гуммерта, то давно бы взял Петра Первого в плен. И война с русскими закончилась, так и не начавшись. Ларсон еще немного попрыгал, чтобы согреться, а потом вернулся в палатку. Спать не хотелось. Ему вдруг стало интересно, что сейчас сделает государь Московский. Если судить по тому, как нагло вел себя комендант, это была первая осада Петром крепости, а, следовательно, как он помнил из истории, русские проиграли. Поэтому честно признаться, судьба эстонца была какая-то туманная. События могли развиваться в любом направлении. А его жизнь — связана с действиями царя.
