Андрей Посняков - Час новгородской славы
Генриху очень понравилась новая резиденция – город Портус-Кале, по названию которого он и стал именоваться графом Португальским. А через несколько десятков лет его сын Афонсу Энрикеш провозгласил себя королем. И появилось на карте Европы независимое королевство Португалия, столицей которого с тринадцатого века стал прекрасный город в устье Тежу Лиссабон, на местном наречии – Лишбоа.
Узкие, лестницами спускающие с холмов улочки сбегались к низине, разделяющей город на две примерно равные части. Чем дальше от реки, тем более холмистой становилась местность. А улицы так запутывались, что добраться в нужное место человеку, плохо знакомому с городом, было весьма проблематично. Выручали церкви. Их остроконечные, украшенные крестами шпили видны издали. Оставалось только не перепутать…
Вот этот, например, шпиль – затейливый, с флюгером. Сразу ясно – колокольня монастыря кармелиток. А тот, похожий на тупое копье, – церковь Святого Фомы. Если пойти прямо к ней, то сразу через квартал будет поворот налево, а уж там рукой подать до улицы Медников, где постоялый двор сеньора Мануэля Гонсалвиша.
Туда-то и направлялся сейчас Олег Иваныч. Поглядел на шпиль церкви Святого Фомы, прошел квартал. Где-то тут и должен быть поворот налево… Да вот только где же? Ведь был поворот-то! Еще утром был! И куда ж, интересно, делся? А, выходит, это вовсе не церкви Святого Фомы шпиль. Ну да, это церковь Святой Марии Бургундской. А церковь Фомы там, чуть к северу… Вроде… Блин. Чего-то не видно. А, черт! Спросить у прохожих?
– Эй, уважаемый… Да куда ж ты, не съем ведь. Ушел. Сеньор, будьте любезны, улица Медников. Ах, совсем в другой стороне. Ну, благодарствуйте.
Сдвинув на затылок щегольскую шляпу, черную с зеленым пером, Олег Иваныч поправил внушительных размеров шпагу на кожаном поясе. Очередное посещение порта, что находился ниже по течению Тежу, в поисках попутного судна, грозило затянуться надолго. Или снова спуститься вниз, к реке, и уже оттуда двигаться сразу в нужном направлении?
Тяжелый город Лиссабон, запутанный. Правда, красивый. Уж этого не отнимешь. Пожалуй, красивей нет во всей Эстремадуре. Да что там Эстремадура – во всей Португалии. Хотя, говорят, прежняя столица, Коимбра, тоже ничуть не хуже. И славится ученостью жителей, недаром туда перевели университет. Ну, неизвестно, как насчет Коимбры, Олег Иваныч там не бывал, а Лиссабон ему нравился. Нравились чистые, ухоженные дома, узкие улочки, продуваемые океанским ветром. Нравилась река Тежу, нравился порт в устье, у самого океана, полный многочисленных кораблей всех видов, от каравелл до галер и коггов.
Стамбул или, к примеру, Измир, может, даже и красивее. Но Лиссабон ему нравился больше. Чем? Тем, что здесь не было рабства? Или тем, что именно здесь поселился счастливый дух удачи, дух дальних странствий и морских скитаний?
Начиная с принца Энрике, прозванного Мореплавателем, и даже еще раньше, со времен почти столетней давности войны с Леоном, самая почетная профессия в Португалии – моряк, а самое прибыльное дело – организация морской экспедиции. Отвоевав у арабов Сеуту, разрушив Танжер, португальцы двинулись вдоль западного побережья Африки, основывая крепости и вывозя золото, слоновую кость и черных рабов. Золотой Берег, Невольничий Берег, Берег Слоновой Кости – названия красноречиво говорили сами за себя. Африка сулила барыши и приключения. Африка манила, Африка звала всех, кто после завершения войн с маврами не мог найти применение своей буйной силе и удали. Африка давала такую возможность. С африканским побережьем связывала Португалия свои надежды, пока не зная, что далеко на Западе, за океаном, есть и другой материк. Но пока – Африка… Волшебное, манящее слово. Слово, в котором слились звон шпаг и глухой рокот тамтамов, сияние золота и блеск воинской славы, чувственные пляски африканок и океанский ветер в белых парусах каравелл. Все это давала Африка. Недаром нынешний король Афонсу был прозван Африканским.
Спустившись к реке, Олег Иваныч полюбовался рыбачьими лодками, возвращающимися с уловом, отмахнулся от кучи галдящих ребятишек. Вздохнув, направился вверх по узенькой улочке, вымощенной аккуратным серым булыжником.
На сей раз направление – на шпиль церкви Святого Фомы – выбрано верно. Сегодняшний вояж в порт опять оказался не очень удачным. Ни одно судно не отправлялось в ближайшие дни в Англию или Фландрию, пережидали шторма, бушующие в Бискайском заливе. Плохо. Не потому, что нетерпение давно жгло сердца Олега Иваныча и Гришани – хотя и это было, – а по причинам сугубо материального характера. Немного денег, которые пожертвовали Олегу еще в Бизерте люди «пламенного революционера пустыни» Абу-Факра, давно закончились. Едва хватило на путь от Сеуты до Лиссабона. Впрочем, и то было очень хорошо.
В Лиссабоне начались трудности. Хозяин постоялого двора Гонсалвиш – хороший знакомый капитана каравеллы, на которой и прибыли в Португалию Олег Иваныч и Гриша, – хоть и приютил на первое время «молодых новгородских дворян», отсрочив платежи на несколько дней, но эти дни пролетели быстро. А попутное судно до Англии все не находилось. Да и на дальнейшую дорогу, как и для уплаты долга Гонсалвишу, нужны деньги. А их нет.
Вот задача! Как заработать деньги в чужой стране, практически не зная языка и не обладая никаким полезным ремеслом? Хоть выходи на большую дорогу или… – Олега Иваныча вдруг осенило! – …или открывай фехтовальную школу! Неплохая идея. И как она раньше в голову не приходила?
Впрочем, раньше не до того было – суета сует и всяческая суета. Каждый день они с Гришей – в порт да по портовым притонам, попутный корабль искать. Хватит, пора прерваться, так и ноги протянуть можно! Да, что касается просьбы покойного магрибского пирата Селим-бея, на поверку оказавшегося португальским дворянином доном Жуаном Марейрой, то и ее пока исполнить не удавалось. Не знал здесь никто никакого Жоакина Марейру. Словно и не было никогда такого в Лиссабоне! Ни капитан не знал, ни сеньор Гонсалвиш, ни ближайшие соседи. Ну, а дальних пока и не расспрашивали, не было случая.
А насчет фехтовальной школы – вроде бы неплохая идея!
Олег Иваныч толкнул резную дверь постоялого двора. Довольно неплохое местечко, совсем не такое, какие приходят на ум при словах «постоялый двор». Трехэтажный дом с харчевней внизу. Внутренний дворик, усаженный апельсиновыми деревьями и миртом. Служанки вежливые, улыбчивые, красивые… Нет, Олег Иваныч к ним не приставал, блюл имидж.
– Кружку вина, сеньор Олвеш? – благодушно предложил расположившийся у очага хозяин сеньор Мануэль Гонсалвиш – красивый черноволосый мужчина с тщательно подстриженной бородкой, чуть тронутой проседью.
Гм! Вино сейчас не помешает. Хоть и теплынь кругом, а ветерок в порту тот еще! Простудиться – раз плюнуть.
«Олвеш» – так здесь переиначили его имя. А вот Гриша так и остался Гришьей. Олег Иваныч, естественно, не говорил по-португальски, но многие слова понимал. Особенно когда говорили четко и медленно. Язык был здорово похож на латынь, только больше шипящих, а уж латынь Олег Иваныч в Новгороде еще изучил, спасибо Софье.
Софья… Уже не так и много осталось до встречи. И, кажется, все неплохо складывается! Вырвались из мрачного османского рабства, ушли от пиратов Магриба… Теперь бы только денег. И не сглазить бы удачу.
Служанка – племянница хозяина, смешливая толстушка Мария – принесла на оловянном подносе два высоких бокала тонкого венецианского стекла, гордость хозяина. В бокалах терпкий рубиновый напиток – нектар, а не вино. Вынув из бокала теплую серебряную палочку, подогретую на специальной жаровне для придания вину теплоты, Олег Иваныч выпил за здоровье хозяина. Поинтересовался, не вернулся ли Гриша.
Нет. Пока нет.
Гриша тоже с самого утра направился в ближайший мужской монастырь, вроде францисканский. Чего ему там делать? Вчера Олег Иваныч и не поинтересовался. Шибко спать хотелось. Ну не в монахи же отрок решил податься!
Гришаня явился к ночи. Олег Иваныч уже поужинал в компании с хозяином печеной рыбой и поднялся наверх, спать.
Отдельных комнат на постоялых дворах нет. Не те еще времена. Были анфилады, разгороженные циновками или коврами. Одну из них, угловую, с большой кроватью, и заняли новгородцы. Олег Иваныч как старший по возрасту и по должности спал на кровати. Гришаня – в углу, на ковре. Олег Иваныч, правда, расщедрился, бросил в угол одеяло, так что спать отроку было мягко. По крайней мере, лучше, чем на кошме в оазисе или на палубе галеры.
От вернувшегося Гришы довольно явственно попахивало винцом. Он довольно бесцеремонно зажег светильник, снял куртку… Не обычный свой наряд, купленный в Бизерте, – простую матросскую куртку грубого сукна, а нечто куда более изящное: сиреневого бархата приталенную котту с широкими, по бургундской моде, плечами и завязками из толстого золоченого шнура. Под курткой, правда, ничего не было, кроме успевшего загореть тощего Гришаниного тела. Ну да рубахи у него и раньше не было, а вот куртка…
