Сделай сам 3 (СИ) - Буланов Константин Николаевич
Когда с помощью мата, угроз, пинков, подзатыльников и многочисленных выстрелов в воздух из дробовиков нам за час кое-как вышло забить под завязку и спустить на воду 18 шлюпок из 20 имеющихся, я решил, что с меня хватит. В героя поиграл с лихвой, лицом поторговал прилично, настало время подумать о себе. Вот под охраной моих вооруженных телохранителей наша группа из полусотни человек сейчас и занималась перетаскиванием на своих двоих этой чёртовой шлюпки ближе к носу судна, который уже почти полностью ушёл под воду. Так что там её даже не было нужды спускать на талях. Можно было сразу плюхать в воду прямо со шлюпочной палубы.
Был ли это эгоизм? Спасаться самому, бросая на произвол судьбы ещё не менее тысячи матросов с пассажирами?
Пусть каждый полагает, кто как хочет! Шанс спастись я прочим бедолагам дал, о чём свидетельствовал скрип до сих пор активно выдираемых из палуб досок и перебивающий его стук десятков молотков, да топоров.
Мою идею с плотами восприняли всерьёз не все. Немало пассажиров сиганули за борт прямо в воду, понадеявшись вообще не знамо на чего. Но те, кто не потерял рассудка и пожелал бороться до конца, сейчас сбивали и вязали тут и там десятки удерживающихся на соплях конструкций, которые могли им подарить пусть, хоть и малый, но реальный шанс.
— Всё! Готово! Поднимайте борта! — прокричал ставший старшим над нами второй помощник капитана, тогда как сам Эдвард Джон Смит выявил желание уйти на тот свет вместе с судном. Борта у этой шлюпки были выполнены из брезента и потому, действительно, их надо было поднимать до приёма пассажиров. Иначе даже не имело смысла предпринимать попытку в ней спасаться.
— Всем, мать вашу, выдохнуть и через раз тихонечко дышать! Иначе все утоним! — это уже прокричал ваш покорный слуга, как только началась авральная погрузка на нашу шлюпку несколько большего количества народа, нежели она была рассчитана. Среди пассажиров 3-го класса обнаружилось под два десятка русских мужиков, вот их-то мы к себе в команду и зазвали по языковому признаку. Точнее, те сами припёрлись к нам, расслышав в общем гуле родные слуху матюги, перемежаемые предупредительными выстрелами. А потому я был отлично понят ровно половиной «экипажа».
Вдобавок к нам прибилось столько же матросов, да полдесятка, видимо, последних пассажиров 1-го класса. Последних — так как именно их мы в первую очередь пинками и угрозами как раз таки насильно запихивали в лодки, как ближе всех располагавшихся к средствам спасения. А то вначале действа никто из «богатых снобов» не желал менять палубу столь комфортабельного парохода, на место на скамье какой-то деревянной шлюпки.
На удивление — почти все оказались мультимиллионерами. Самоубийцы-джентльмены, блин! Могли ведь свалить куда раньше на уже ушедших во тьму ночи шлюпках! Но нет, взыграло что-то внутри них! Причём, что очень удивительно, там затесалась даже дама!
Так я и свёл знакомство с почтенной четой Штраусов — владевшими крупнейшими магазинами в Нью-Йорке, молодым Джеком Тайером — сыном железнодорожного магната и Бенджамином Гуггенхаймом — просто наследником огромнейшего состояния и неудачливым бизнесменом, компанию которому составлял его верный камердинер, единственный бедняк.
— Держи вот буксировочный канат и вяжи на нём узлы! — мы с Михаилом сидели на самой корме лодки и управляли ею рулевым веслом. Тогда-то я и разглядел поблизости едва держащийся на воде плотик, на котором наблюдалось с полдесятка лежащих человек, старающихся грести голыми руками подальше от тонущего судна.
— Мусинги, Александр Евгеньевич, — приняв у меня обнаружившийся внутри лодки трос, и совершенно правильно поняв моё намерение взять бедолаг на буксир, решил вдруг поиграть в эрудицию охранник моей тушки. — Морские узлы называются — мусинги.
— Я тебя сейчас ударю.
— Понял всё! Вяжу узлы!
Так, имея на буксире уже два плота, благо канат оказался очень длинным, да и самодельных плавсредств вокруг было богато, мы и дождались в некотором отдалении от гибнущего лайнера долгожданного подхода «Яковлева», молясь теперь о том, чтоб он нас в темноте не протаранил. Ведь это было бы вдвойне обидно, ё-моё.
Как после было указано в бортовом журнале крейсера — «Начиная с 2 часов 03 минут приступили к спуску своих шлюпок и катеров для подъёма из воды терпящих бедствие. В 2 часа 48 минут ночи с 14 на 15 апреля 1912 года „Титаник“ разломился на две части в районе первой дымовой трубы, и спустя 2 минуты остававшаяся на плаву кормовая часть также ушла под воду по координатам 41.7325º северной широты и 49.9469º западной долготы. Всего, начиная с 2 часов 03 минут ночи и до завершения спасательной операции в 8 утра, из воды, со спасательных шлюпок и самодельных плотов было поднято на борт „Яковлева“ 1834 живых человека, из которых впоследствии 33 скончались от полученных ран и переохлаждения. Также из воды было поднято 193 тела погибших. Все выжившие пассажиры впоследствии распределены по пароходам „Карпатия“, „Маунт Тампль“, „Бирма“, „Калифорниен“, подходившие к месту трагедии вплоть до 8 утра 15 апреля 1912 года.»
Именно такой оказалась цена чьей-то непомерной жадности, вполне возможно и моей, либо же игры самой госпожи Судьбы, не пожелавшей изменить историю «Титаника» даже после всех уже внесённых мною изменений в этот мир.
В любом случае, теперь меня, помимо любящей семьи, в России ждала целая гора золота и, чую, ожидала ничуть не меньшая гора отборнейшего геморроя в Великобритании. Но прежде всех нас ждал Нью-Йорк с его продажными газетами, способными за деньги сформировать какое тебе надо общественное мнение. Хе-хе!
Да взвоют джентльмены Лондона!
[1] ЧСВ — чувство собственного величия.
Эпилог
Если вдруг кто полагал, что наиболее основополагающие события последнего полугода моей жизни происходили в США, Европе, России или же на борту того же «Титаника», то этот кто-то, впрочем, как и я сам, был категорически не прав. За это дело мне весьма подробно и на пальцах объяснили при возвращении в Санкт-Петербург.
Пока я занимался развитием автопрома, постройкой новых производств, обогащением своей семьи и разного рода махинациями, на дальневосточных границах империи случилась революсион.
Ещё 10 октября 1911 года в городе Сычуань, что затерялся где-то на просторах Империи Цин, началось восстание местного населения против центральной власти. Началось оно не просто так от нечего делать, а после национализации цинским правительством проходящей тут частной железной дороги, доли в которой имело огромное количество жителей аж четырёх окрестных провинций.
Да, конечно, это была лишь официальная причина давно уже назревшего и подготовленного бунта, имеющего своей конечной целью свержение императорской власти в Пекине. Но событие таки произошло и повлекло за собой немало мировых последствий.
Для нас же, не для Яковлевых, а вообще для всей России, чьи дипломаты вывернулись наизнанку, но добились своего, главным итогом многомесячного противостояния сторонников республики и монархического строя у соседей стало официальное отделение от Империи Цин трёх территорий: провинции Фэнтянь, провинции Цзилинь, провинции Хэйлунцзян. А также наравне со ставшим резко независимым Тибетом образование независимого государства — Внешняя Монголия. Крысюки резво побежали с тонущего корабля, не забывая прихватить с собой всё, что могли себе позволить унести с собой.
Кто? Где? Зачем? И почему? Какие-то провинции, какая-то Монголия, да ещё и Внешняя!
У среднестатистического жителя России не возникло бы вообще ну никаких мыслей из-за этого всего. Цена на хлеб с водкой были для него куда важней и ближе. Но те, кто чётко понимали, что тут к чему, активно потирали ручки. Ведь все совместно эти провинции составляли территорию Маньчжурии.
Да-да! Той самой Маньчжурии, где у Российской империи имелось столько политико-экономических интересов и дорогущего недвижимого имущества, как, например, железные дороги и город-порт Дальний, не говоря уже о военно-морской базе Порт-Артур, что не прибрать их всех к рукам в сложившихся обстоятельствах являлось преступлением против самих себя. Вот и прибрали всё за каких-то полгода активнейших переговоров. Пусть не в состав самой России по очень многим, как внешним, так внутренним причинам, но под её гласный протекторат с правом ввода войск, как это было реализовано, к примеру, между Кубой и США.
