Сделай сам 3 (СИ) - Буланов Константин Николаевич

Об этой английской организации и её правилах я был прекрасно осведомлён, поскольку она то и дело проверяла наши теплоходы, выискивая там всяческую крамолу. Ведь мы являлись хоть пока и мелкими, но всё же конкурентами британским судовладельцам, отчего их отношение к нам всегда было уж очень строгим. Валить в наглую не валили, но за малейшее нарушение могли дать «чёрную метку», с которой в портах Великобритании нам делать точно было б нечего.

— Кхм-кхм, — не смог ответить ничего конкретно и лишь поправил ставший вдруг давить на горло воротник своей рубашки мистер Исмей. Расстёгивать его он, понятное дело, не стал, поскольку мы все сейчас сидели в ничем не обогреваемом помещении судового кафе «Парижанин», а погода на улице стояла не сказать что тёплая. Всё же ещё только середина весны! И не экватор здесь, а северное полушарие! Плюс из-за сильной влажности по ощущениям тут было около нуля, хотя на самом деле чуть теплее. Но только чуть!

— И вы вот так спокойно об этом говорите? — тем временем, пока мы перекидывались с Брюсом взглядами, полнящимися совершенно разных эмоциональных оттенков, вступил в беседу друг майора — знаменитый скульптор и художник Фрэнсис Миллет.

— Ну да, — лишь слегка пожал я плечами в ответ, переведя своё внимание на Фрэнсиса. — Ведь я хоть до сих пор недоучившийся, но по образованию тоже инженер-судостроитель, как и мистер Эндрюс, — обозначил я лёгкий поклон, скорее даже кивок, в сторону ещё одного моего собеседника, который любезно согласился провести мне экскурсию по своему судну ещё в самый первый день, как только мы отчалили от Саутгемптона. И, да, по своему́. Ведь он со своим дядей были главными конструкторами «Титаника» и двух его систершипов. — А потому имею определённые понятия о том, чем страшен пожар в угольном бункере для парохода.

— Хм. Господа. А не просветите ли на сей счёт нас, сухопутных вояк? — откашлявшись и нормально отхлебнув свой кофе, испросил должных пояснений Арчибальд Батт. Причём сделал это совершенно ровным и спокойным тоном, не выказывая ни малейшей капли нервных ноток в своём голосе.

— Так-то я тоже сухопутный кры… э-э-э воин, — хитро ухмыльнулся я в ответ. — Но с дозволения создателя и владельца нашего лайнера могу пояснить, как своё собственное спокойствие, так и некий негатив, что проскочил в моём общении с господином Исмеем.

— Извольте, — галантно разрешил мне Брюс и за себя, и за конструктора.

— В таком случае, возможно, я вас удивлю, господа, но пожары в угольных бункерах пароходов происходят сплошь и рядом, — принялся рассказывать я лекторским тоном то, что знают абсолютно все судовладельцы. — Не удивлюсь, если одновременно с «Титаником» сейчас во всех морях и океанах то же самое происходит на бортах ещё пары сотен судов.

— То есть, явление это массовое и постоянное? — уточнил изрядно впечатлённый данным фактом Миллет.

— Да. Так оно и есть, — тут же подтвердил я высказанное уточнение. — А потому считается не столько страшной аварийной ситуацией, сколько жизненной проблемой моряков. Вот взрыв скопившихся в бункере угольных газов — это уже очень страшно. Пароход на дно не отправит, но люди в котельном отделении с большой вероятностью могут погибнуть и после судну потребуется длительный и дорогой ремонт. А возгорание угля… — слегка скривившись и махнув рукой, как на нечто не стоящее нашего внимания, я снова потянулся к кружке с чаем.

— Тогда с чего же вы изволили тут выдвигать претензию мистеру Исмею? — всё же пожелал разобраться в ситуации майор.

— Претензию я выдвинул за скупердяйство. И не обижайтесь на меня, Брюс! — отсалютовал я своей кружкой надувшемуся, словно мышь на крупу, судовладельцу. — Говорю, как есть! Вместо того, чтобы затопить тот самый бункер и тем самым прекратить горение, компания-владелец «Титаника» предпочла спасти как можно больше стоящего немалых средств угля. И все эти дни, что длится пожар, трюмные матросы таскали на своём горбу мешки с углём из бункера, внизу которого активно тлеет уголь, в какой-то из соседних бункеров.

— Значит, серьёзной опасности нет? — благосклонно приняв моё пояснение, всё же уточнил Арчибальд.

— С одной стороны — пожалуй, что и нет, — согласно кивнул я ему в ответ. — С другой же стороны, столь многодневное горение или даже тление угля в бортовом бункере с одновременным охлаждением внешней обшивки судна плещущейся за его бортом водой, несомненно, уже привело к необратимому изменению прочностных характеристик пострадавших от постоянного перепада температур листов стали. Они просто физически не могли не стать очень-очень хрупкими. И впоследствии могут просто лопнуть по всей своей длине от банального изменения температуры всё той же забортной воды. Вот станет она ниже градусов на восемь-десять чем сейчас, и тут же пойдут трещины гулять по всей этой обшивке. А это в свою очередь может в итоге привести к затоплению одного из котельных отделений. В лучшем случае одного! Поскольку, увы, вся якобы непревзойдённая защита от затопления «Титаника» на самом деле конструктивно устарела уже на четверть века. К примеру, используя точно такой же подход, лет 30 назад построили британский эскадренный броненосец «Виктория», который едва ли не мгновенно затонул в Средиземном море вместе с почти всем экипажем в результате получения всего одной подводной пробоины. Потому уже лет двадцать точно боевые корабли никто таким вот образом не строит.

— Позвольте с вами не согласиться, мистер Яковлев! — тут уже не смог смолчать создатель лайнера, который разве что не трясся от негодования. Ну а кому бы понравилось подобное охаивание своего труда? — В проекте «Титаника» заложена возможность гарантированно оставаться на плаву даже при затоплении двух любых отсеков! А если говорить о самых малых из них — носовых или кормовых, то вовсе четырёх!

— Тогда нам совершенно не о чем всем волноваться! Правда? — на сей раз я отсалютовал кружкой конструктору.

— А в чём состоит ущербность указанной вами защиты против затопления? — видимо, не желая прерывать интересный и слегка «острый» разговор, подлил маслица в огонь майор.

— Если привести очень простой пример, то современная защита — это закупоренная бутылка. А та, что у «Титаника», — вновь звучно припечатал я подошвой ботинка по палубе, — это кружка, — в который уже раз отсалютовал я своим чаем. — Пустите болтаться по волнам оба этих сосуда и посмотрите, кто из них утонет и как быстро. У вас, кстати, каким образом прикреплен настил? — совершенно неожиданно для всех резко сменив тему, поинтересовался я у создателя лайнера.

— Все доски притянуты скрытыми болтами с гайками к стальной палубе, — обиженно буркнул тот, явно желая вовсе поскорее покинуть моё общество, которое ещё минут пять назад считал более чем удачным для себя.

— Хреново, — только и осталось, что протянуть мне по-русски, так как эта новость действительно была… хреновой.

— Что, простите? — понятное дело, не понял меня никто.

— Плохо, говорю! — вновь пришлось мне перейти на французский. — Очень плохо!

— Отчего же? — тут же вскинулся Томас Эндрюс младший, словно взъерошенный готовый к бою воробей.

— Уж больно капитально вы этот самый настил прикрепили, — по-хорошему так усмехнулся я ему. — Одним рывком не оторвёшь! Придётся прилагать усилия!

— Я, кажется, совершенно потерялся в мыслях, — аж помотал своею головой вновь вступивший в вёдшуюся беседу скульптор. — А зачем его вообще срывать?

— Так тут ведь только 20 шлюпок на борту имеется! — как на блаженного, посмотрел я на своего собеседника. И тут же уточнил для ничего не понимающих «гражданских». — В них в случае несчастья хорошо если треть всех пассажиров влезет! Только женщины и дети! Остальным же — то есть нам всем с вами, господа, останется на выбор: либо мучительно погибать в холодных водах Атлантического океана, либо шустро строить хоть какой-то плот. Хотя, замечу, лично я рассчитываю вовсе не познать таких забот, отдавая должное несомненному высочайшему качеству постройки самого «Титаника», — отдал-таки я должное обоим хмурым англичанам, — профессионализму его экипажа, ну и моему негласному сопровождению, которое, уверен меня точно не подведёт.