Ленька-гимназист (СИ) - Коллингвуд Виктор

Итак, динамит, можно сказать, у подпольщиков имелся. Прочие мелочи тоже можно было раздобыть. А вот с источником тока для взрывателя была загвоздка. Нужен был небольшой, но достаточно мощный электрогенератор, способный дать надежную искру. Где такой взять в нашем разоренном войной городке?

Ответ был и прост и сложен одновременно. Телефонный аппарат! В нем же есть индуктор, который при вращении ручки вырабатывает электрический ток! Это же и есть тот самый генератор, который нам нужен!

Все телефоны, что я видел мельком в ревкоме, имели ручку портативного электрогенератора. Ее надо было сначала покрутить, а уж потом снимать трубку. Так что, вроде бы, все просто. Но был нюанс — телефонный аппарат — не сказать чтобы очень уж распространенная вещь в этом времени и в этом городе. Скажем так: в ближайшей лавке такое не купишь. Я долго ломал голову над этим вопросом, пока не вспомнил одну деталь. Когда-то, только-только попав в этот мир, я с Костиком лазил на виллу инженера Колодзейского, надеясь пристроить туда детей бедного бакалейщика Эрлиха. Вилла стояла на отшибе, в большом запущенном саду, и считалась необитаемой. Мы тогда нашли небольшой подкоп под забором, через который и проникали на территорию. И я точно помнил, что в кабинете на первом этаже, на массивном письменном столе, покрытом холщовым чехлом, стоял телефонный аппарат — тяжелый, черный, с блестящей никелированной трубкой и ручкой сбоку, которую нужно крутить для вызова.

Вечером я поделился своей идеей со Свиридовым.

— Иван Евграфович, а что если использовать телефонный аппарат? — спросил я. — В нем есть такая штука… индуктор называется. Крутишь ручку — он ток дает. Для взрывателя должно хватить.

Свиридов посмотрел на меня с удивлением, потом глаза его загорелись.

— Телефон? А ведь это мысль, Ленька! Точно! Я и забыл про них совсем. Только где ж его взять? На почте, на заводе и в Управе все под охраной.

— А я знаю одно место, — сказал я, понизив голос. — Вилла Колодзейского. Пустая стоит. И телефон там есть, я сам видел. И пролезть туда можно незаметно. Правда, сторож есть. Но он — старик.

Решено было действовать той же ночью. Комендантский час, патрули — все это делало вылазку крайне опасной, но другого выхода не было. Мы дождались глубокой ночи, когда город погрузился в тревожный сон, и, стараясь держаться в тени, пробрались к заброшенной вилле.

Подкоп под забором, к счастью, остался на месте, хотя и немного осыпался. Свиридов, кряжистый и плотный, попытался было пролезть первым, но застрял.

— Эх, не пролезу, Ленька, — проворчал он, отдуваясь. — Узко больно. Придется тебе одному. Справишься?

— Справлюсь, — кивнул я, хотя сердце колотилось от волнения.

— Вот, держи, — Свиридов сунул мне в руку что-то тяжелое, холодное. — Наган. Заряжен. На всякий случай. Только без нужды не пали. И будь осторожен. Если что — уходи сразу! Телефон этот не стоит твоей жизни. Небось в другом месте найдём…

Я кивнул, пряча наган за пазуху. Оружие немного успокаивало, придавало уверенности. Я протиснулся сквозь узкий лаз и оказался в заросшем, одичавшем саду. Луна едва пробивалась сквозь густые кроны деревьев, создавая причудливые тени. Тишина стояла мертвая, только где-то вдалеке лениво брехала собака.

Я осторожно обошел дом, проверяя окна и двери. Все было заколочено или заперто наглухо. Разбитое мной когда-то окно тоже. Но я помнил, что где-то рядом с виллой был небольшой домик, где жил сторож — какой-то древний дед, которого Колодзейский оставил присматривать за домом. Может, у него есть ключи?

Флигель оказался не заперт. Я тихонько приоткрыл дверь и заглянул внутрь. На топчане, укрывшись старым тулупом, спал тот самый дед, издавая протяжные, свистящие хрипы. Рядом на стене висела видавшая виды двустволка. Ее я тут же снял и выкинул в кусты за флигель.

Я достал наган, подошел к нему и осторожно потряс за плечо.

— Эй, дед, проснись!

Сторож испуганно подскочил, протирая глаза. Увидев меня, незнакомого пацана, да еще и с револьвером в руке (я на всякий случай достал его), он совсем перепугался.

— Т-ты кто такой? Чего надо? — забормотал он, пятясь к стене.

— Тихо, дед, не шуми, — сказал я как можно спокойнее. — Мне ключи от большого дома нужны. От кабинета. И чтоб без глупостей.

Под дулом нагана старик быстро сник. Дрожащими руками он достал из-под подушки связку ключей и протянул мне.

— Вот… вот они… Только не стреляй, Христа ради… Я ж ничего…

— Сиди здесь и молчи, — приказал я. — Если пикнешь — хуже будет.

Я вышел из сторожки, подпер дверь поленом, чтобы старикан не выбрался раньше времени, и направился к главному дому. Нужный ключ подошел к боковой двери, ведущей на кухню. Внутри было темно, пахло пылью и запустением. Стараясь не шуметь, я пробрался в кабинет. Он был таким же, каким я его запомнил: массивный стол, книжные шкафы, тяжелые портьеры на окнах. И на столе — он, телефон! Черный, блестящий, с медной ручкой.

Я схватил аппарат. Он оказался довольно тяжелым. Провода, идущие от него к стене, я обрезал ножом. Теперь нужно было как можно быстрее убираться отсюда.

Обратный путь прошел без приключений. Дед-сторож сидел в сторожке тише воды, ниже травы. Я вернул ему ключи, еще раз пригрозив, чтобы молчал, и выбрался через подкоп обратно на улицу, где меня с нетерпением ждал Свиридов.

— Ну что? — свистящим шепотом спросил он.

Я молча показал ему телефонный аппарат. Глаза Свиридова блеснули в темноте.

— Молодец, Ленька! Орел! Теперь у нас есть «адская машинка»! Осталось провода добыть да динамит на место доставить.

Мы спрятали телефон в надежном месте и разошлись по домам, договорившись встретиться на следующий день, чтобы обсудить дальнейшие действия. Я шел домой, чувствуя одновременно усталость и какое-то злое удовлетворение. Мы сделали еще один шаг. Опасный, но необходимый. И телефонный аппарат, мирное изобретение человеческого гения, в наших руках должен был превратиться в грозное оружие. Война диктовала свои законы.

Итак, динамит должен был прибыть через несколько дней. Телефонный аппарат, наша будущая «адская машинка», был надежно спрятан. Оставалась последняя, но не менее важная деталь — провода. Нужен был изолированный провод, достаточно длинный, чтобы можно было произвести взрыв с безопасного расстояния, и достаточно прочный, чтобы не оборваться в самый ответственный момент. И еще — нужно было провести эксперимент: проверить, даст ли искра от нашего телефонного индуктора надежное воспламенение детонатора.

— Где провода будем брать, Иван Евграфович? — спросил я Свиридова, когда мы в очередной раз обсуждали детали предстоящей операции. — Медные, в изоляции… Таких сейчас днем с огнем не сыщешь.

— А зачем их искать? — усмехнулся Свиридов. — Они вон, на столбах висят. Телеграфные. Самые что ни на есть подходящие. Изоляция там, конечно, не ахти какая, но для нашего дела сгодится. Главное — медь.

Идея была простой и дерзкой. Телеграфные провода, связывающие Каменское с внешним миром, с властями, с фронтом. Паутина телефонных и телеграфных проводов густой сетью опутывала небо: почему-то их натянуто было огромное количество. Видимо, из-за отсутствия автоматизации пропускная способность линий была невелика, и приходилось натягивать на столбы буквально десятки линий. Повредить их — это уже само по себе небольшая диверсия. А использовать для подрыва бронепоезда — и вовсе высший пилотаж!

Решено было идти на дело ближайшей же ночью. Свиридов, вызвался сам залезть на столб и срезать провода. Однако надо было кого-то поставить «на стреме», причем — в начале и в конце улицы. Ведь если появится патруль, а Свиридов будет в это время на столбе, ему понадобится немало времени, чтобы слезть с него! Поэтому я привлек к делу своих друзей — Коську и Гнатку. Посоветовавшись со Свиридовым, я решил посвятить их в это дело, так как без их помощи было не обойтись.

Стояла темная, безлунная декабрьская ночь — как раз то, что было нам нужно. Мы встретились на окраине города, у последних домов, за которыми начинались поля, и тянулись вдоль дороги телеграфные столбы. Свиридов принес с собой монтерские «когти» — специальные шипы, крепящиеся к сапогам для лазания по столбам, — и большие кусачки.